Сев на стул напротив Джо и Роузи, она снимает с темени очки в черной оправе, водружает их на нос уточкой и перелистывает бумаги на планшете. Потом кладет планшет на колено, вскидывает очки обратно на темя и складывает руки, выставляя указательные пальцы вперед, шпилем. Джо выпрямляется на стуле, стараясь занять побольше места.

— Итак, расскажите мне, что происходит, — говорит доктор Хэглер, словно они старые друзья и просто болтают за обедом.

— Да особо ничего.

Она стучит указательными пальцами и ждет, пока Джо расскажет что-то другое, уточнит или передаст булочки. Он молчит.

— Тут сказано, что у вас есть проблемы: вы падаете, роняете вещи, вам трудно придерживаться расписания и сосредотачиваться.

— А, да. Да, есть такое.

— Что, по-вашему, приводит к падениям? — спрашивает она.

— Я какое-то время назад повредил колено.

Джо сгибает правую ногу, чтобы показать ей колено. Потом начинает качать ногой. Доктор Хэглер сверяется с бумагами на планшете и смотрит на Джо и его качающуюся ногу.

— Вы испытываете головокружение, у вас двоится в глазах?

— Нет.

— Немеют руки и ноги?

— Нет.

— Дрожат?

Доктор Хэглер вытягивает правую руку и трясет ею, показывая, как именно.

— Нет.

— Головные боли?

— Нет.

— Слабость?

— Нет. Устаю больше, чем обычно.

— Вы высыпаетесь?

— Да.

— Кем вы работаете?

— Я — офицер бостонской полиции.

Она кивает и что-то записывает.

— Как у вас дела на работе?

— Хорошо. То есть есть, конечно, проблемы, которых раньше не было: опаздываю, не могу все толком изложить в рапортах. Надо понимать, я уже не мальчишка.

Доктор Хэглер кивает и ждет, и Джо чувствует, что от него требуется заполнить паузу, словно все еще его очередь.

— А иногда у меня бывает что-то вроде судорог. Знаете, запинаюсь и валюсь. Наверное, дело в колене.

Джо снова поднимает правую ногу.

— Вы не боитесь потерять работу?

— Нет.

До сих пор не боялся.

— Какие-то изменения личности?

Джо пожимает плечами. Он не ждал такого вопроса.

— Не знаю, — говорит он, поворачиваясь к Роузи. — Что скажешь, крошка? Тот же старый раздолбай, каким всегда был?

Он улыбается, он шутит, но Роузи серьезна. Она ничего не отвечает, скрещивает руки на груди, ей, наверное, неудобно, что Джо сказал «раздолбай» при женщине-враче.

— Роуз, вы замечали какие-то изменения в личности Джо? — спрашивает доктор Хэглер.

Роузи кивает.

— Какого рода? — спрашивает доктор Хэглер.

— Ну, он срываться стал. Не угадаешь, с чего выйдет из себя, разгоняется с нуля до сотни мгновенно. Я не в том смысле, что он дрянь какая. Он хороший человек, просто нрав у него вот такой бешеный, и это на него не похоже.

— Сколько у него уже этот «бешеный нрав»?

Роузи задумывается и прикидывает. Джо ждет, что она скажет: ну, может, несколько месяцев.

— Шесть-семь лет.

Господи, правда, что ли?

— Вы испытываете депрессию, Джо? — спрашивает доктор Хэглер.

— Нет.

— Каков сейчас ваш уровень стресса? По десятибалльной шкале, где десять — это наивысший.

Джо думает пару секунд.

— Пять.

— Почему пять, а не один?

— Такого не бывает.

— Почему?

— Потому что я коп. Нас учат не расслабляться.

— Даже когда вы не на дежурстве?

— Да, это не выключается.

— То есть уровень всегда на пятерку?

— Я бы сказал, что обычно около трех.

— Тогда откуда два лишних?

От ожидания в чистилище. От того, что его допрашивает женщина-врач в гражданской одежде. Этого хватит. А если нет, то он, судя по всему, был последние шесть лет раздолбаем с бешеным нравом.

— Тут не то чтобы день в спа, — говорит Джо.

— Это верно, — отвечает доктор Хэглер с улыбкой. — Роуз, вы что-нибудь еще замечали в Джо?

— Ну, я его прошу что-нибудь сделать, а он забывает. Молока, там, купить по дороге домой или кухонный шкафчик починить.

— Милая, ты только что описала любого здорового мужика на планете.

Доктор Хэглер улыбается. Джо смотрит на ее левую руку, на золотое обручальное кольцо. Она понимает.

— Хорошо, а еще можете что-то вспомнить, Роуз?

— Он все время суетится, не в том смысле, что двигается. А так, странно. Сшибает все, роняет. Неделю назад разбил мой последний винный бокал.

Она все еще сердится. Тут дело сложное, и он не уверен, что доктор Хэглер уловит, но он-то слышит, как напрягается голос Роузи. Она не любит, когда ей приходится пить вино из баночки из-под джема или пластикового стаканчика. Надо будет купить ей новый набор бокалов.

Джо не нравится, что эта докторша допрашивает Роузи, словно та — главный свидетель по делу об организованной преступности. Роузи не любит полоскать грязное белье на людях. Она не рассказывает о выходках Патрика ни своим братьям, ни даже священнику. Никому не говорит, что у Джей Джея и Колин не получается зачать. Все тайны, все дела семьи она держит в доме и скорее даст сжечь все свои записи Опры, чем станет вывешивать неглаженое белье семьи перед соседями. Поэтому Джо теряется, когда слышит, с какой готовностью она рассказывает о его «странном» поведении, словно ей бонусы будут за то, что она его сдаст.

— Вот как сейчас, — говорит Роузи.

Доктор Хэглер кивает и что-то записывает. Что происходит? Джо ничего не делает, просто сидит себе спокойно на этом чертовом стуле, слушает, как его жена обвиняет его в «странности». А теперь и доктор соглашается. Весь этот разговор начинает попахивать заговором.

Роузи похлопывает его по руке. Он поднимает на нее глаза. Ее руки сложены на коленях. Лицо обращено вперед, она смотрит на доктора Хэглер. И тут он замечает, что его левый локоть прыгает вбок, ударяясь о руку Роузи. Он ерзает на стуле, пытаясь от нее отодвинуться. Эти стулья, мать их, для карликов придумали, и стоят они слишком близко друг к другу. Он смотрит вниз и видит, как его левая нога выделывает кренделя на полу. Ну ладно, он дергается. Он нервничает, матерь божья. Все дергаются, когда нервничают.

— Вы пьете, Джо? — спрашивает доктор Хэглер.

— Пару пива, иногда глоточек виски, но не больше.

Сейчас бы ему глоток виски не помешал.

— Наркотики?

— Нет.

— Давайте поговорим о вашей семье. У вас есть братья или сестры?

— Сестра.

— Старшая или младшая?

— На полтора года старше.

— Как у нее со здоровьем?

— Неплохо, я думаю. Точно не знаю. Мы не очень-то общаемся.

— Как ваши родители?

— Отец умер от рака простаты девять лет назад. А мать умерла от пневмонии, когда мне было двенадцать.

— Можете поподробнее рассказать мне о вашей матери? Что привело к пневмонии, вы знаете?

— Не уверен. Она была в больнице Тьюксбери, когда это случилось.

— По какой причине?

— Она была алкоголичкой.

Произнося эти слова вслух, Джо понимает, что звучат они глупо. Алкоголики отправляются в Общество анонимных алкоголиков, а не в больницу Тьюксбери. Не на пять же лет.

— Ей когда-нибудь ставили какой-то другой диагноз, кроме пневмонии?

— Я не знаю.

— Как она выглядела, когда вы ее навещали?

Джо задумывается, пытаясь вызвать в памяти образ матери в больнице — необычное упражнение, поскольку он много лет провел, делая совсем наоборот, стараясь стереть каждую секунду того, что он там наблюдал. Сейчас он ее видит. Она на кровати. Ее ноги, руки и лицо извиваются, принимая жуткие, нечеловеческие позы.

Хотя яснее всего перед глазами встают ее кости. Кости его матери: выступающие скулы и челюсть, торчащие плечи, ее ребра, костяшки, коленные чашечки. Он помнит скелет матери. К концу стало легче представлять белые кости под ее кожей, чем то округлое, полное лицо и фигуру, что были у нее прежде. Легче стало верить, что мамы больше нет, что женщина на кровати — труп, в который вселился злой дух.

— Он была худая, очень.

— Так. А тети, дяди, двоюродные братья и сестры со стороны матери? У них были проблемы со здоровьем?

— Семья матери осталась в Нью-Йорке, когда мама вышла замуж за отца. Она с ними не разговаривала. Я никого из них ни разу не видел.

Почему эта докторша так интересуется здоровьем его матери и ее родни? Какое отношение все это имеет к его колену? Джо смотрит на стену позади доктора Хэглер, на дипломы в рамочках и всякие грамоты о заслугах. Йельский медицинский факультет. Ординатура в Джонса Хопкинса. Членство в Национальной организации здравоохранения. Доктор Хэглер, может, и умная с виду, но сыщик из нее никакой. Все эти вопросы — трата времени впустую.

Джо еще раз перечитывает развешенные в рамочках достижения доктора Хэглер. Ординатура по неврологии. Степень по неврологии. Погодите, она что, невролог? Он думал, он у специалиста по двигательным болезням. У ортопеда. Какого черта он разговаривает с каким-то спецом по мозгам?

— Слушайте, — говорит Джо, предлагая ей выход. — Я пару лет назад вывихнул колено, и с тех пор оно не восстановилось. Думаю, из-за него я теряю равновесие и из-за него все эти падения.

— Хорошо, давайте кое-что проверим.

Наконец-то, но он не понимает, какие основания, пусть и самые зыбкие, у этой дамочки заниматься его коленом. Доктор Хэглер встает, кладет планшет на полку и становится точно напротив Джо. Вытягивает руки вперед, сжав кулаки, словно собирается поиграть «Угадай, в какой руке».

— Смотрите на мои руки, а потом на палец, который я отогну.

Доктор Хэглер отгибает правый указательный палец, потом левый, потом опять левый, правый, левый, правый, правый. Джо следит за этими указаниями взглядом. Без труда. Это как игра в «Крота» в автомате, только вместо кувалды и кротов глаза и пальцы.

— Отлично. Вы левша или правша?

— Правша.

— Держите левую руку плашмя, раскрыв ладонь, вот так.

Доктор Хэглер показывает как.

— Потом правой рукой стукните, пожалуйста, по левой ладони — кулаком, потом ребром, как в карате, потом хлопните. Вот так.

Она несколько раз показывает ему последовательность. Он сразу же повторяет за ней.

— Хорошо, а теперь повторяйте снова и снова. Приготовились — начали.

Кулак, ребро, хлопок. Кулак, ребро, хлопок. Кулак, хлопок. Стойте. Кулак. Подождите. Ребро. Стойте. Хлопок. Кулак. Кулак. Нет. Кулак. Стойте. Кулак, ребро, кулак.

А оно сложнее, чем кажется. Доктор Хэглер делала движения одно за другим, без паузы между сериями, не ломая ритма, без ошибок. Но она, наверное, так делает с пациентами по целым дням. Натренировалась. Хотел бы он посмотреть, как она станет заряжать и разряжать пистолет. И какое отношение вся эта чушь имеет к его колену?

— А теперь, пожалуйста, встаньте и пройдите по комнате, ставя пятку к носку.

Джо сам просил об этом стольких, что и не сосчитаешь. Он гадает, попросят ли его следом произнести алфавит так и в обратном порядке.

— У нас тут что, проверка на состояние опьянения? — спрашивает он.

Раскидывает руки, как крылья самолета, и идет через комнату, ставя пятку к носку. Никаких проблем. На обратном пути он слегка торопится и спотыкается, но сам никого бы за такое не задержал. Снова никаких проблем.


Конец ознакомительного фрагмента

Если книга вам понравилась, вы можете купить полную книгу и продолжить читать.