Други правила

Сопровождающий улыбнулся, словно бегло читал меня словно открытую книгу. Да и плевать! Я повернула голову ровно в тот момент, когда у секретарши мелодично запиликали часы. Она провела по ним рукой и затараторила, метнувшись к столу.

— Да, Егор Александрович, Дарья Владимировна ожидает. Да. Да. Да, Пётр Петрович. Приглашаю.

Она метнулась к огромной двери, словно вырезанной из единого куска металла. Но мой сопровождающий её опередил. Приложил карточку. Когда дверь скользнула вбок, словно не была ни к чему прикреплена, встал так, чтобы в кабинет я вошла первой. Всё это было непонятно, но тут же вылетело из головы под тяжёлым взглядом Егора.

Он сидел за столом, напоминающим пульт управления космического корабля. Прямо в столешнице что-то мигало, словно в её поверхности располагался огромный планшет. Егор нетерпеливо смахнул изображение, и оно слилось цветом с серебром остальной мебели. Они переглянулись с сопровождающим, и тот бесшумно вышел.

— Здравствуй, Егор, — заговорила я первой. Морозов нахмурился словно я вела себя не так, как он предполагал.

— Здравствуй, Дарья. Не ожидал тебя увидеть.

— Ожидал. Я была в списке посетителей.

Я взяла стул и поставила его к столу Егора, а не предназначенному для посетителей. Села. И тут же поняла, что совершила ошибку. Теперь я оказалась ниже. А он и так давил мощью, статусом, властью. Смотрел на меня свысока.

— Ты была в нём со дня нашей свадьбы. Список не менялся много лет. Ты не заходила в последние 4 года. Зачем пришла сейчас?

— Хочу уточнить детали твоего предложения.

Егор откинулся в кресле, скрестил руки на груди.

— Семидневная поездка в ОАЭ втроём: я, ты и… ребёнок. В статусе семьи. С перелётами и временем на адаптацию около 10–12 дней. У вас отдельные помещения для проживания. От вашей стороны улыбки, отыгрыш роли жены и дочери. От меня перелёты, питание, развлечение, гардероб, какие-то подарки по необходимости, но тут не зарывайтесь. Оплата в размере годовой аренды твоего цеха перед поездкой. После заключения договора с партнёрами, премия в том же размере.

— Тебя устроит, если я поеду одна?

— Нет! — Лицо Егора стало злым. — Здесь нельзя быть немного семьёй! С арабами или всё, или ничего.

— Тогда ничего не получится.

— Ребёнок знает, кто его отец?

— Нет!

— Тогда проблемы быть не должно. Я консультировался с психологом. Дети хорошо адаптируются. Если твоя… дочь будет неделю называть меня папой, ты сможешь объяснить, что это было недоразумение. Если потребуются занятия с психологом, я оплачу.

— Не в этом дело. Веронику украли и держат в заложниках.

Словно не веря своим ушам Егор подался вперёд.

— Что ты сказала?

— Мою дочь похитили. Если ты дашь первую часть денег я постараюсь её выкупить…

— Ты сдурела! — взревел Егор, — ты это серьёзно говоришь?

— Да, Егор. Я постараюсь…

— Помолчи! Надо же! И мне приходится решать проблемы ребёнка, из-за которого… — Морозов был не просто зол, он был в бешенстве. — Отвечай быстро. Ты вернёшься на место жены и поможешь получить контракт с арабами?

— Да!

Взамен ты хочешь вернуть девчонку?

— Да!

На лице Егора появилась злая усмешка.

— Ребёнка, которого ты нагуляла в браке и родила через 11 месяцев после нашего последнего секса?

Сердце сжалось от боли! Ника — дочь Егора, но ему проще обвинить меня, чем признаться, что сам спал со сводной сестрой. И я не буду оправдываться.

— Это моя дочь, и я люблю её больше собственной жизни!

Егор поджал губы. У меня перехватило дыхание от страха. Я слишком хорошо знала это выражение лица. Ему было больно, но и он бил без жалости. На поражение. Пленных не брал.

— Тогда у меня новые условия, Даша. Тебе придётся не играть роль жены, а быть ею во всех смыслах! В поездке, дома и в постели! Я говорю — ты делаешь. Первый отказ — и твоя дочь возвращается к кредиторам! Согласна?

Сердце тяжело бухнуло о рёбра, болезненно сжимаясь от отчаянья. Горло свело спазмом. Я не такая! Но на кону стояла жизнь дочери. И выбора у меня не осталось.

— Согласна.

— Не слышу.

— Согласна!

— Вот с этого и надо было начинать!

Только бы с ней всё было хорошо!

Егор позвал моего сопровождающего и отправил нас в переговорную. Потом я пересказывала всё, что знала под видеозапись. Описывала последовательность действий в обратном направлении. Пересказывала свой диалог с похитителями. Отдала листочки с цифрами долга.

Люди приходили и уходили. Я словно оцепенела. Делала, что скажут. Переоделась в одежду из ближайшего масс маркета с бирками. Потом у меня брали мазки из ссадин на коленях и локтях. Принесли ноутбук и просили показать на мутных видео кадрах, снятых с другой стороны улицы, тех, кто держал Вероничку в заложниках.

Это было практически невозможно, но я справилась! Гоблина выдали выдающиеся габариты. А главного, который назвал Вероничку козявкой и назначил сумму долга, по одежде. Остальные, попадавшие в объектив камеры, были одеты, как работяги в футболки и джинсы, а он единственный был в приличном.

Всё это время со мной был мужчина, который сопровождал меня от самого входа. По тому, как к нему обращались, Пётр Петрович не был рядовым охранником. Он то и дело отдавал распоряжения, контролировал входящих и… меня! В какой-то момент он, поднял глаза от бесконечно дзинькающего смсками телефона, сказал, — ваши слова подтверждаются.

Я чуть не подпрыгнула до потолка. Вскочила на ноги и уперев руки в стол почти заорала на Петра Петровича.

— Вы что, мне не верили? Вы всё это время проверяли правдивость моих слов? Вы не занимались Вероничкой?

Он ничего не ответил. Посмотрел так, что у меня разом закончился весь запал. Я плюхнулась обратно в кресло и извинилась.

— Ничего страшного. Ваша реакция естественна, — сказал он. Но по удовлетворённому кивку я поняла, что извинения спасли ситуацию. — Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы помочь вам. И вашей дочери.

Он не обвинял. Но сказал так, что я съёжилась от его ясного представления, кто я такая. И от кого у меня, а не у нас с Егором, дочка.

Я съёжилась и обхватила руками плечи. Он вышел без предупреждения, получив очередную смс. И я осталась одна.

Минуты тянулись, как часы. Я не впадала в отчаянье, я была в нём каждую секунду! Вдох — где сейчас Вероника? Выыыыыыыыдох — только бы с ней всё было в порядке! И так по кругу. Никаких новостей. Никаких посетителей.

В суперсовременном офисе со светлой дизайнерской мебелью я чувствовала себя, как в тёмной одиночной камере смертника. Моя дочь была в руках бандитов. Ей угрожала опасность, и только это имело значение.

Странно, но я не вспоминала про заказы и назначенную на сегодняшний день презентацию. Только про дочь. Про дочь и маму. И всё. Совсем всё. И каждая минута, проведённая без них, превращала меня в кусок льда.

Когда в моём сердце почти не осталось надежды, в переговорную вошёл Егор. Отстранённый и властный. Он не собирался договариваться. Только диктовать.

— Нину Викторовну вместе с девочкой везут сюда. С ними пока всё в порядке.

Я вскинулась, не понимая, что может произойти, а Егор продолжил, — девочка ничего не поняла. Она была с бабушкой и не сильно испугалась. Нина Викторовна очень грамотно себя вела.

— Слава Богу!

Егор дёрнул головой и продолжил.

— Теперь тебе надо повести себя так же грамотно. Без эмоций, чтобы не испугать девочку. Делай вид, что всё нормально. Простое недоразумение. Ты меня поняла? Поплачешь потом.

Из груди вырвался рваный вздох.

— Спокойно, Даша. Я делаю свою работу, а ты свою. Тебе пора вернуться в качестве моей жены. Вот прямо сейчас и начнём.

— Но…

— Прямо сейчас! Ты говоришь Нине Викторовне, что мы помирились. Будем жить вместе. Девочке сообщаешь, что я её отец. Отсюда без прелюдий едем сразу домой. Живём вместе, притираемся. Учимся изображать семью.

— Но ведь мне надо забрать вещи, документы, позвонить Игорю, поставщикам.

— А вот с этого момента очень внимательно, Даша! — оборвал меня Егор. — Больше никакого Игоря! Ни по какому поводу! Никогда. Никаких встреч, звонков, свиданий. У тебя в телефоне будет только телефон Нины Викторовны.

— Но мне надо решить вопросы с поставщиками и заказчиками!

— Вопросы бизнеса я беру на себя. Уже взял. Ими уже занимаются. Неужели ты думаешь, что до 4 вечера они бы ждали?

Я ахнула! Уже так поздно?

— Даша, часть вещей Нина Викторовна уложила с собой. Всё, что понадобится кроме этого, заберём или купим позже. Но! Если только ты будешь вести себя, как надо! — припечатал Егор.

У меня по спине прокатилась ледяная волна. Таким циничным и опасным я Морозова никогда не видела. Когда он стал таким? И надо ли было довериться именно ему?

Мне стало страшно. Он смотрел на меня, а я не могла отвести взгляда от его махровых глаз. Теперь они не согревали, как когда-то, а заманивали в ловушку. Расчётливо и бездушно. Накалывали меня на булавку как насекомое.

Но впасть в отчаянье я не успела. Дверь распахнулась и в комнату кудрявым вихрем ворвалась Вероничка.