В ответ друг заморгал глазами и отвернулся. Я сел рядом и вновь обнял его за плечи.

— Вот только сейчас, рядом с тобой, я почувствовал, что наконец-то вернулся домой. Ты прости меня, Митька, что я не пришел к тебе сразу. Закрутился как-то…

В душе я испытывал безмерную благодарность другу, потому что внезапно понял, что Митя любил меня и ждал моего возвращения гораздо больше, чем я сам. И мне вновь сделалось стыдно за то, что я шлялся незнамо где с совершенно чужими мне личностями.

Мы еще долго разговаривали о всяких пустяках.

— Митя, — вдруг спросил я. — А ты часом не женился еще?

— Нет, — рассмеялся он.

— Ты ведь у нас уже при службе и вполне себе взрослый и серьезный человек. Неужто у тебя даже нет невесты?

— Неа, — улыбался он. — Была одна, да вышла замуж за капитана.

— Вот как? Выходит, что предала тебя красавица?

— Выходит, что так. Да, она мне ничего и не обещала.

— Слушай, а ты вообще, чем занимаешься по вечерам или в выходные дни?

— Да, ничем особо. Читаю иногда. Хожу в общественную библиотеку. Беру там журналы по нашему ведомству. Вот вчера изучал устройство нового немецкого локомотива.

— Скучно вы живете, Митрофан Алексеевич.

— Ну, да… — легко согласился он. — Скучно.

— Ну, ничего. Надеюсь, теперь ты будешь спасён от скуки. Я возьмусь, Митька, за наш с тобой досуг.

— Давай, — кивнул он. — Кстати, а ты виделся с той девушкой? Кажется, её звали Катериной или Каролиной?

— Каролиной… — и только сейчас я вдруг вспомнил о ней и тут же подумал о том, отчего за эти две недели я даже не попытался сходить к её дому.

На миг я замялся.

— Ты знаешь, я не думаю, что это такая уж хорошая идея, — задумчиво ответил я. — Всё-таки прошло уж пять лет. Может, она за эти годы изменилась или подурнела. Знаешь, с женщинами надо расставаться без сожалений.

— Ну, да… Наверное, — согласился Митя.

Забегая вперед, я должен сказать, что воспоминания о Каролине обожгли меня новым жаром. Мне очень захотелось вновь увидеть мою первую любовницу, тем более что дядя был за границей, и мне никто не мог теперь препятствовать.

На следующее же утро я помчался на Ильинку к знакомому особняку. Дрожа от волнения, я позвонил в дверь подъезда. На звонок вышел швейцар. Но это был не тот старый привратник. Этот швейцар был намного моложе. Когда я поинтересовался у него, дома ли мадам Каролина, он был немало удивлен моим вопросом и ответил, что такая дама здесь не проживает. Я попытался расспросить его о том, куда она могла переехать, но тот ответил, что, сколько здесь служит, ни разу не видел таковой в этом доме. Как выяснилось, в той милой квартире теперь жила семья какого-то военного.

Чуть расстроенный я покинул особняк на Ильинке. Я шел по мостовой, а снег падал мне под ноги и тут же таял. Мои воспоминания о Каролине вновь наполнили сердце необъяснимой тоской. Но мимо меня пролетела коляска, в которой сидели две весьма привлекательные барышни. И мне тут же стало весело. Я тряхнул головой, будто отгоняя от себя печаль прошлого. И я решил, что разумнее всего оставить тоску по былому. Еще я подумал о том, что мой дядя очень хитрый и практичный человек.

Да, я поспешил отогнать все грустные мысли, тем более что в этот же вечер я пообещал Мите, что мы посетим с ним «Славянский базар» и я познакомлю его со своей новой компанией.

Но эта моя затея оказалась не вполне осуществимой. Из всей нашей стихийной компании с нами остался лишь один Михаил. А моя актриса и ее экзальтированная подруга уехали на гастроли в какой-то небольшой городок. Второй мой приятель и вовсе куда-то пропал. Как сообщил нам Михаил, его друг тайно посещал кружок социалистов и вынужден был скрываться от московской полиции.

Скажу честно, меня совсем не расстроило исчезновение нашей компании. За те две недели, что я общался с ними, я уже знал адреса всех притонов и злачных местечек. А уж в залы лучших московских ресторанов я и вовсе входил теперь свободно, словно почётный завсегдатай. И все швейцары уже отлично знали меня в лицо и по имени. Вы же понимаете, что расположение этой публики купить довольно просто. Нужно лишь оставлять им щедрые чаевые, и тогда ты для всех будешь «своим» и самым уважаемым господином.

Более всего я желал теперь произвести впечатление на моего непорочного Митеньку. Грешен, мне нравилось чуть-чуть сбивать его с толку и слегка морочить. Как и прежде, в гимназические годы, именно сейчас для моего полного счастья мне требовалось уважение и восхищение моего несчастного Митьки Кортнева.

Сначала, как водится, я повел Кортнева в «Славянский базар» на Никольской. И там я закатил ему настоящий «пир на весь мир». Наш стол ломился от самых лучших вин и закусок. Рядом с нами играл ансамбль из местных скрипачей. Шустрые официанты, хрустя салфетками, меняли нам закуски. Не считая денег, я швырялся ими направо и налево, стараясь поразить Кортнева своею щедростью и роскошью. Митька ел и пил с огромным удовольствием. А еще он смотрел на меня именно так, как смотрят кольца Сатурна на сам Сатурн. Я в его глазах имел очень большой вес и авторитет. Когда мы оба были пьяны, то вновь заговорили о женщинах. И я стал поучать Митьку точно так, как когда-то меня поучал дядя Николай. Я сказал Митьке, что заказать девицу из борделя — вовсе несложно.

— Хочешь, я оплачу услуги сразу трёх женщин? — хвастал я, будучи в большом подпитии.

— Хочу, — глупо улыбаясь, кивал Митя.

— Дурья твоя голова, друг мой Кортнев. Девицы из борделя — это зло.

— Почему? — наивно отзывался Митька, объедаясь ананасами, икрой и пармской ветчиной.

— А потому, что все московские бордели поражены этой страшной болезнью, от которой очень тяжело излечиться.

В ответ Митька таращился и кивал светловолосой головой.

— И как тогда?

— Нужно искать девственниц.

— Ну, да…

— Знаешь, Митя, когда я устроюсь на службу, то обязательно куплю себе дом в деревне и заведу толковое хозяйство. И тогда у меня будут там чистые и непорочные девицы.

— Лихо, — усмехался Митя.

— Ты думаешь, что я вру?

— Нее…

— А вот ты приедешь ко мне потом в гости, и я подарю тебе юную наложницу.

— Эвона как, — вновь дивился и хихикал Кортнев. — Чай, крепостное право-то давно отменили.

— И что? Да они меня итак будут все любить, без принуждения.

И мы оба хохотали от моих дерзких фантазий.

И всё-таки однажды я разузнал у местного метрдотеля, где есть дома с непорочными и чистыми пансионерками. Метрдотель понимающе рассказал нам об одном тайном и очень дорогом борделе, который находился тоже на Сретенке.

— Этот дом свиданий содержит одна пожилая немка. Отчества не помню. Но зовут её, кажется, Амалия. Так вот у неё при доме терпимости служат аж трое докторов. И при первом же подозрении на инфекцию, девок оттуда отправляют в лечебницу под карантин. А проверяют их каждый божий день. А особо состоятельным клиентам Амалия предоставляет совсем невинных девушек.

После откровений метрдотеля мы с Кортневым однажды решились на посещение этого заведения. Надобно сказать, что я пришел туда заранее, чтобы обговорить все детали предстоящего мероприятия. На Сретенке по указанному адресу я увидел дом с отдельным входом. Возле входа стояли две тумбы с гипсовыми львами. Встретили нас в доме приветливо и сразу же провели в кабинет к Амалии. У Амалии оказалось вполне себе русское отчество. Звали сию даму — Амалия Петровна Фогель.

Это была весьма важная и тучная особа, лет пятидесяти, на вид очень чопорная и благовоспитанная. По моим скромным представлениям, посетителей борделя чуть не у входа должны были встречать развязанные полуголые девицы, назойливо предлагающие себя на ночь. Но ничего подобного я не увидел. Когда я поднимался по ступеням, застеленным ковровой дорожкой, мне показалось, что я очутился в каком-то казенном, обставленном со вкусом заведении, а не в борделе. В коридоре царила полная тишина, и мимо нас не скакали оголенные девицы. Сама Амалия приняла меня весьма радушно, но тут же перешла к делу. Во время короткого разговора она поглядывала на часы, давая мне понять, что её время стоит денег. Совсем по-деловому она рассказала мне о том, что самым важным в её заведении считаются вопросы интимной гигиены, и что все ее посетители люди семейные и довольно состоятельные. И что она настолько дорожит своей репутацией, что просто не имеет права даже на малейшую ошибку или прокол.

— После каждого посетителя мои девочки находятся около двух недель на строгом карантине и под присмотром докторов. На работу я их выпускаю только тогда, когда доктор мне дает полную гарантию их интимного здоровья. Ведь согласитесь, господин Гурьев, что есть весьма высокая вероятность того, что инфекцию могут внести и наши посетители. Так ведь?

Я покраснел, словно рак и кивнул.

— И потому у меня почти нет случайных людей. Ко мне ходят лишь постоянные клиенты. И почти все они семейные. Вы же, молодой человек, еще не женаты. И, стало быть, входите в особую группу риска. Поэтому услуги для вас будут стоит втрое дороже, чем для моих постоянных клиентов. Мало того, перед свиданием вы подпишете мне бумаги, в которых будет обговорены те обстоятельства риска, которые может понести мое заведение.