— Подожди, — Вадим достал из кармана телефон. — Вызову такси.

— Я подожду внизу.

— Прекрати упрямиться, — он крепко взял меня за запястье, не отводя взгляда от экрана. — Машина прибудет через одиннадцать минут. Я поеду с тобой. Хочу убедиться, что ты в безопасности.

Я не узнавала Власова. Он пугал. Его упрямство превратилось в одержимость.

— Не нужно. Я не маленькая девочка и в состоянии самостоятельно ехать на такси.

— Ты хуже маленькой девочки, — ответил он, смотря на меня с высоты своего роста.

— Вадим, отпусти мою руку. Завтра тебе будет стыдно за свое поведение, — я не знала, что еще сказать на действия мужчины.

— Уверен, что нет, — ухмыльнулся и тут же перевел взгляд с меня на дверь. Раздался продолжительный и настойчивый звонок. Словно тот, кто был по другую сторону от нее, знал, что хозяин квартиры дома.

— Это Никита, — выдохнула я испуганно, все же освобождаясь от захвата и безотчетно начиная приводить свой внешний вид в порядок. Одернула рукава толстовки, скинула капюшон и расправила его по плечам, испуганно коснулась губ, и этот жест не укрылся от взгляда Власова.

Он никак не прокомментировал мои действия, подошел к двери и распахнул ее.

— Ну наконец-то! — высокий женский голос неприятно резанул слух. — Вадим, ты не забыл, что там тебя гости ждут? — звук каблуков. — Ты настоящий везунчик. Жаль, конечно… — девушка замолкла, замечая меня. Она удивлена. — К-хм, — откашлялась, искусственно улыбнулась. — А почему на ней твоя одежда? — спросила она с собственнической интонацией.

— У нее порвалось платье, — ответила я зло, отталкивая блондинку плечом и выходя из квартиры.

Мне хотелось кричать! Выть!

Я впервые себя чувствовала настолько униженной и уничтоженной.

За спиной я слышала раздраженный голос Власова, но не вслушивалась в слова. Не хочу! Я устала от лжи! Это предел!

— Наташ, подожди, — Вадим перехватил меня у лифта.

Я дважды за день проживаю предательство. И не знаю, какое их них бьет меня сильнее.

Да, глупо сравнивать разрушенный брак и… минутное помешательство, когда я позволила себя поцеловать, но боль такая же сильная.

— Разберись в своей жизни, — огрызнулась я, выдергивая локоть и входя в кабину лифта.

— Такси ждет. Оплата спишется с моей карты, — сказал Вадим, перед тем как закрылись двери.

— А-а-а! — закричала я, выпуская эмоции и совершенно не чувствуя облегчения.

Мне хотелось кричать еще громче, чтобы слышали все-все. Внутри собиралась неприязнь к самой себе, к тому, что я почувствовала сейчас.

Стыд. Меня сжирал стыд!

Я прислонилась спиной к прохладной стене, но этого показалось мало. Затылок и виски словно стянули жгутом. Боль пульсацией нарастала.

Из лифта выходила с вернувшейся мигренью. Яркой и пульсирующей.

— Я так и знал, что он повезет тебя сюда, — Никита стоял прямо передо мной. — Поехали уже домой.

Глава 4

— Я не хочу с тобой разговаривать, — сказала я, обходя мужа.

Внутри все сжимается от обиды и страха. Теперь Никита по-настоящему пьян. Что бы он ни говорил на дне рождения Власова, тогда он был более трезв и прекрасно понимал, что происходило.

— Наташ, это же глупо, — прилетело мне в спину.

— Ничуть не глупее, чем иметь молоденькую девочку на юбилее друга, пока твоя жена корчится от боли, — хоть внутри все вибрировало от злости, а старалась говорить тихо.

— Наташа, ты куда? — он шел за мной. — Ты все рушишь.

Я закусила губу, чтобы не закричать.

— Я еду к маме, — сказала я, замечая такси, и быстро пошла к машине.

— У тебя есть дом! Наш дом! — Никита не дал мне сесть в автомобиль, перехватив дверь, и попытался ее закрыть.

Я смотрела ему в глаза и не видела сожаления, только злость. Он не привык, что всегда тихая и домашняя Наташа показывает зубки. Да у меня и повода не было для этого. Не было до сегодняшнего дня.

— Я вернусь за вещами, когда ты проспишься и протрезвеешь, — я говорила тихо, сгорая от стыда. Водитель слышал любое наше слово.

— Тогда мы едем вместе.

— Нет, Никит. Я еду одна! — я дернула дверь на себя.

— Эй, — прикрикнул водитель, — аккуратнее можно?

— Закрой рот, — огрызнулся Никита. — Едем вдвоем, — и теперь я в голосе слышала угрозу. Впервые за почти пять лет знакомства.

Мужчина, обещавший моим родителям оберегать и любить меня, оказался не тем, кем был на самом деле.

— Хребтов!

Я обернулась на окрик.

Вадим шел к нам быстрым размашистым шагом.

— Давай, Ник, отпусти жену, и мы пойдем ко мне. Выпьем, поговорим.

— Я не хочу с тобой разговаривать.

— А я хочу.

— Да мне плевать. Садись, — Никита открыл дверь, подтолкнул меня к сиденью и хотел сесть вслед за мной, но Вадим не дал, он перехватил его, словно провинившегося школьника за ворот рубашки, и вытащил на тротуар.

— Поехал! — Власов рыкнул на таксиста, хлопнув дверью

— Пожалуйста, поехали! — попросила я, задыхаясь от страха и ужаса.

Я по-детски зажмурилась, чтобы не видеть происходящего. Крики, оскорбления. Я вздрогнула от удара по крыше автомобиля, сильнее зажмуриваясь и закрывая уши руками.

Меня вдавило в сиденье — водителя сорвался с места.

— Блядь! — ругнулся он. — Я твоим козлам счет выставлю! Специально выехал поработать днём, пока мало упившихся долбоебов. Давай выметайся, — рявкнул он, выехав из ворот жилого комплекса и тут же паркуясь. — Выметайся! — повторил он, повернувшись лицом.

Я отрицательно потрясла головой.

— Вам оплатили поездку, — говорила я дрожащим голосом.

— Да плевал я, а вмятину на крыше кто будет оплачивать? Пошла отсюда!

— Я оплачу, — пообещала я. — Только отвезите меня по указанному адресу. Я честно все оплачу. Наличкой, — произнесла я, не в силах шевельнуться. Все мышцы словно скрутило спазмом. До боли.

— Десятку дашь — отвезу.

Я была готова отдать сколько угодно, лишь бы быстрее уехать отсюда.

— Хорошо, я согласна, — ответила я, ладонями стирая слезы со щек и сглатывая горечь, собравшуюся на языке. На руках оставались черные разводы туши и блестки помады.

Как я сейчас появлюсь перед мамой в таком виде? В рваном платье, поверх которого мужская толстовка. Как объясню?! Не смогу соврать. Да и нужно ли? Зачем? Врут родителям, когда хотят сохранить брак. А я не хочу ничего сохранять. Не смогу простить.

Собрав распущенные волосы и скрутив их в жгут, я откинулась на сиденье, прикрыв глаза. Одинокие слезинки так и стекали по щекам и подбородку, я изредка вытирала их рукавом толстовки.

— Приехали, я жду тебя, — голос водителя грубый и требовательный. — Надумаешь сбежать, все данные тут, он постучал указательным пальцем по экрану смартфона, прикрепленного к приборной панеле. Сегодня же накатаю заяву ментам.

— Я вернусь, — пообещала я, сдвигаясь к двери. — Дайте мне десять минут.

— Засек время, — хмыкнул он и прикурил.

Я вышла из такси, взглянула на крышу автомобиля. Абсолютно ровная и без царапин, но у меня не было желания и сил сейчас спорить и доказывать — головная боль усиливалась, и перед глазами уже летали темные мушки.

Вошла в подъезд, поднялась на второй этаж, занесла руку над кнопкой звонка.

— А я заметила тебя в окно, — сказала мама, открывая дверь. Ее улыбка померкла. — Что-то случилось? — спросила она.

— Случилось, мам. Я все расскажу. Мне нужны деньги расплатиться за такси.

Я назвала сумму, мама нахмурилась.

— А почему так много?

— Я все верну.

Она пошла в спальню и вернулась с купюрами в руках.

— Держи.

Следила за мной в окно, когда я выходила на улицу и отдавала деньги водителю. Вновь встретила у двери. Очень встревоженная.

— Никита звонил, — протянула мне телефон. — Спрашивал, доехала ты или нет. Перезвонишь?

— Нет, — ответила я, снимая туфли и обнимая маму. — Я буду разводиться, мам. Можно пожить в своей старой комнате пару недель, пока не найду подходящую квартиру?

Я не сомневаюсь в своем решении.

Не смогу простить.

Никогда.

Перед глазами так и стояла мерзкая картина, как Никита держит девушку за волосы, как толкается бедрами в ее открытый рот.

В ушах словно на повторе ее сдавленные недовольные стоны и его хриплые приказы.

Нет.

Не прощу.

Не смогу.

* * *

— Тут опять Никита звонит, — мама зашла ко мне в комнату и показала телефон. На экране светилась надпись “Любимый зять”.

— Я не хочу с ним разговаривать, — ответила я. — Не бери.

— Так он приедет, — сказала мама очевидную вещь.

Никита всегда был упрямым. Именно упрямым. Он не знал слова “нет”. “Нет” означало для него стимул добиваться своей цели.

— Давай поговорю, — согласилась я, присаживаясь на диван и с шумным выдохом проводя по экрану пальцем. — Да.

Мама вышла.

Я ей все рассказала. Без подробностей. Мне просто было стыдно говорить о том, что я видела. Она не стала обсуждать случившееся. Спросила, хочу ли я чаю или поесть, и, получив отрицательный ответ, сказала, что могу оставаться у нее сколько угодно.

— Наташ, ты?

— Я, — от одного голоса мужа по телу пробежала дрожь отвращения.

— У вас с матерью так похожи голоса.

— Что ты хотел? — спросила я прямо, желая только одного: закрыть глаза и уснуть.