— Не знаю, Денис. Пока все сложно с моим возвращением.

— Почему? Давай я помогу, возьму на себя всю ответственность. Тебе восемнадцать скоро. Может, жить вместе будем? — кажется, Денис готов на все, лишь бы вернуть меня домой, как можно скорее и от осознания этого факта, мое сердце заливает бесконечным теплом. — Может мне с твоей мамой поговорить?

— Денис, я не могу сейчас вернуться в Питер, как бы сильно я этого не хотела, — слова застревают комом слез в онемевшем горле.

— Почему? Что за бред ты несешь, Марин? Может тебе в Испании так понравилось?

— Брось. Хватит. Ты же знаешь, моя жизнь — театр. Ты. Наша труппа, репетиции, сценарии…, — мечтательно выдыхаю, представляя, как вновь окунусь в свой волшебный мир.

— Ну а в чем проблема тогда? Ты скоро станешь совершеннолетней.

— Дело не только в моем возрасте. Есть другие причины. Поверь, как только они решаться, я вернусь, — обещаю я.

— Я так скучаю, зайка, — артистично опустив на тарелку приборы, с отчаянием в голосе выдает Денис. — Хочу визой заняться, и сам к тебе прилететь.

— Ты правда готов заниматься этой бюрократией? Знаю, как ненавидишь это.

— Ради тебя я на все готов, — бьет себя в грудь Ден. — Смотрю на тебя и слюнями захлебываюсь. Девочка моя, ты такая красивая…глаза грустные. Тебя обижает кто?

— Грустные, — всхлипнув, мямлю я. — Тебя увидела. Заскучала еще сильнее по дому, — еще чуть-чуть и буду рыдать навзрыд. — Пройтись бы сейчас по набережной с любимым кофе.

— И со своим любимым парнем.

— Ага, — мы плавно тормозим, очевидно, прибывая в колледж. — Деня, бежать мне нужно. На учебу опаздываю, — вновь отправляю ему воздушные поцелуи. — Ты там ни с кем не флиртуй. С партнершами по-настоящему не целуйся, — пригрозив пальцем, предупреждаю я.

— Малыш, ты мне одна нужна. Я жду твоего восемнадцатилетия много лет, и никогда не давил на тебя. Думаешь, я перекрою долгие годы ожидания какой-то левой бабой? — усмехается Ден.

— Вот я себе цену набила. Замариновала тебя.

— Замариновала, так замариновала. Марина, — тараторит мое имя Денис, наслаждаясь игрой слов. — Ладно, малыш, люблю тебя. Созвонимся еще. Тоже на тренировку побегу сейчас.

— До скорого, — мягко прощаюсь я, ощущая, как душа расцветает после нашего разговора.

Наверное, таким и должен быть настоящий мужчина. Любящим, ответственным, надежным. Александру Кайрису очень далеко до этих качеств. И почему я вообще сравниваю своего парня со своим сводным братом? Как бы там ни было, это плохой знак.

Перед тем как выйти из машины, я вновь опускаю взгляд в свой телефон и открываю паблик в телеграмы с новостями. В связи с ними, мама приняла верное решение, отправив меня здесь в колледж.

Пробегаюсь взглядом по ужасающим строкам: «Досрочно освобожден…», и вздрагиваю от ужаса, когда лишь на секунду натыкаюсь на его фотографию.

Больше всего на свете я хотела бы забыть этого человека. Как он выглядит, как говорит…как пахнет.

Если бы я могла выразить действием, как сильно его ненавижу, оно было бы простым: подыхай он на дороге подобно бездомному и подбитому коту, с поломанными руками и ногами, разбитой мордой, я бы никогда не остановилась, я бы прошла мимо.

Такие люди, как он, не достойны милосердия. Но суд, очевидно, решил иначе.

* * *

Пройдя по ухоженным аллеям и скрытым от солнца аркадам, и вдоволь впитав в себя атмосферу колледжа, направляюсь к зданию, где пройдет моя первая лекция. Честно говоря, пришлось немного поплутать и понервничать, но мой отменный английский избавил меня от бессмысленных скитаний по колледжу.

Колледж международный, несмотря на то что большинство студентов являются испанцами, тридцать процентов отведено под иностранных абитуриентов. Обучение проходит на английском, поскольку элитное заведение является филиалом Британского университета. Я еще не совсем до конца разобралась в местной системе образования, но насколько знаю, что после выпуска из подобных школ, студент может позволить себе поступить практически в любое учебное заведение Европы и получить стипендию.

Около двадцати минут у меня уходит на поиски аудитории. Первая лекция — философия, являющаяся обязательным предметом почти у всех групп, поэтому и проходит в огромной аудитории.

В этом величественном амфитеатре царит вайб академической торжественности. На мгновение, ловлю себя на мысли, что ощущаю себя на съемках фильма. Полукруглая аудитория, расположенная перед сценой преподавателя, заполнена студентами. Такого многообразия лиц, я, пожалуй, никогда не видела. И каждое, отражает совершенно разный уровень вовлеченности в учебный процесс. Кто-то вообще врубил колонку на задних рядах. Некоторые усердно делают заметки, словно готовятся к какому-то важному тесту или контрольной. Другие — судя по витающему в облаках взгляду, утопают в мире своих мыслей, поглощенные внутренними диалогами и рефлексией.

Среди десятков лиц, я узнаю его мгновенно, незамедлительно. Стоит лишь лучу моего внимания случайно задеть его, прикоснуться. Словно непоколебимый монолит в океане их хаоса, восседает Кайрис, выделяющийся среди всех своими вальяжными манерами и уверенным взглядом. Лев, царь зверей — такие ассоциации возникают в голове, когда видишь его среди такого многообразия представителей животного мира. Его напыщенная фигура приковывает внимание всех присутствующих, создавая вокруг себя ауру власти и величия. А взгляд темных глаз…есть в них что-то магнетическое, непостижимое, что заставляет мое сердце в груди вздрогнуть, а желудок выписать самое безумное сальто.

И это сальто превращается в бесконечную петлю, когда Кайрис манит меня к себе не только взором, но и движением указательного пальца. Я что — собачка ему?

Я сажусь там, где мне хочется, но уже через пару минут, Кайрис опускается рядом.

— Ну как там твоя…, — Саша делает выразительную паузу, обращаясь ко мне. — Киска? Поживает, — ухмыляется, явно записав себя в список гениальных комиков.

— Ничего умнее не нашел спросить? — дерзко бросаю я.

— А что я такого сказал? Хочу знать, не зря ли отвалил пять тысяч долларов за твою киску, — вновь выдает Саша, за что мне хочется вмазать ему учебником по башке или чем-нибудь еще более тяжелым.

Хотя если честно, ему удалось вызвать улыбку на моем лице.

— Какой ты…мерзкий.

— Противный, да? — наклоняется ко мне ближе, позволяя ощутить дурманящий запах его парфюма. Черт. Такие мерзавцы не имеют права так пахнуть — морской солью, пряной дорогой кожей и машинным маслом.

— Невыносимый.

— И я буду еще более невыносимым, если напомню тебе, что твое время поджимает, — Кайрис постукивает по дорогим часам на своем запястье. Очередной подарок богатого папочки, который он не ценит, но носит, как дорогую игрушку.

— И почему у тебя вечно такое лицо, словно тебе корона жмет голову? Будь проще. Ты ведь ни копейки в своей жизни не заработал. А между прочим, тебе девятнадцать, скоро двадцать, — пытаюсь осадить его я.

— По крайней мере, на этом лице с удовольствием посидела бы каждая красотка в нашем скромном элитном колледже, — переводит все в пошлость Саша. — Судя по тому, как ты пересчитывала кубика моего пресса, пока мы ехали в госпиталь, ты бы не стала исключением, сестренка.

Его слова вызывают во мне целую волну ярости и негодования. И это мерзкое «сестренка» добивает окончательно, особенно, в сочетании с приглашением сесть на его лицо.

— Там считать нечего. А насчет посиделок на твоем лице…слишком самоуверенно.

— Зато, правдиво, — хорохорится Саша. — Открою тебе тайну: несмотря на это, я еще никому не позволял сидеть на моем лице.

— Идиот.

— По тону голоса слышу, что ты хочешь быть первой.

— Знаешь, меня даже челленджем для тебя озарило. Докажи, что твои слова — не просто вечно расцветающий павлиний хвост. Слабо соблазнить любую девушку, что находится в этом зале?

— Даже тебя не слабо, русака, — подмигивает мне Саша, обволакивая меня пронзительным взором, изучающим каждый миллиметр моего тела. Мне стоило выбрать юбку длиннее, чтобы так сильно не тушеваться под его пристальным взглядом. — Выберешь жертву?

— Пусть выберет его величество случай, — экспромтом предлагаю я. — Пусть она будет первой, кто войдет в эту аудиторию, — указываю на дверь, раскрывающуюся буквально через пару секунд после моих слов.

— Блядь, — ругается вслух Саша, привлекая внимания русскоязычных студентов в округе. Забавно, что по этому слову можно вычислять студентов из России. — Cagada. [с испанского: дерьмо.] Это дочь декана. ЛУна Торрес.

В аудиторию проходит девушка, привлекающая к себе внимание своим изяществом и благородством. Она напоминает мне хрупкую балерину, в которой сокрыто много силы и выносливости, грации, элегантности и изысканности. А главное — скромности и целомудрия, которые сыграют в мою пользу.

Волосы темного оттенка ниспадают на ее плечи волнистыми завитками, придавая ее внешности особый шарм и привлекательность. Твидовые пиджак и юбка подчеркивают изящную фигуру Луна, а дорогие аксессуары дополняют образ «хорошей девочки».

— Насколько я знаю, она даже в церковную школу ходит. Ты издеваешься?