Глава 3

Американский миллионер Генри Абернати оставил все состояние внебрачной дочери.

«Соушл газетт», 1894 год

Ужасный запах нашатыря проник в ее сознание. Пруденс протестующе дернула головой, отталкивая руку, которая держала у ее носа пузырек с отвратительно пахнущей жидкостью.

Словно издалека она услышала, как миссис Моррис сказала: «Она приходит в себя».

— Это хорошая новость, — ответил мужчинами звук его голоса вернул Пруденс к невероятной действительности.

Она села и выпрямилась.

— Не делайте резких движений, — предостерегла ее миссис Моррис. — Было бы неразумно снова потерять сознание.

— Я потеряла сознание? — Пруденс щурилась, стараясь прийти в себя. Она сидела в кресле, вокруг нее хлопотала миссис Моррис с пузырьком нюхательной соли, а рядом стоял поверенный, который только что сообщил ей, что она может получить огромное наследство.

— Именно так, мисс Босуорт. — Он вернулся в кресло, где сидел раньше. — Немного чересчур, как я полагаю.

— Что тут сказать! Один миллион фунтов в год? — Произнесенная вслух сумма не сделала получение наследства более вероятным. — О Боже!

— Один миллион фунтов в год? — Миссис Моррис посмотрела на поверенного, потом на нее. — О чем это вы?

— Ваша мисс Босуорт получает наследство от отца. Фактически она может стать одной из богатейших женщин мира.

— Что вы говорите! — Миссис Моррис открыла от изумления рот и, ухватившись за кресло, опустилась в него. — Но, Пруденс, дорогая, я думала… то есть я поверила, что ваш отец умер, когда вы были маленькой девочкой. По крайней мере, именно это вы сказали мне, когда поселились здесь.

Пруденс виновато посмотрела на хозяйку:

— Я обманула вас, это была неправда. Видите ли, мой отец бросил маму еще до моего рождения. Он… — Она замолчала, щеки ее загорелись от стыда. — Он так и не женился на ней, он уехал в Америку.

— Вы живете у меня одиннадцать лет и не сказали мне правды?

— Я не хотела, чтобы вы знали, что я… — Ее голос дрогнул. — Что я незаконнорожденная. Это такой приличный дом. Когда я пришла к вам, чтобы снять комнату, я боялась, что вы откажете мне, если узнаете правду.

— Стыдиться надо бы не вам, а вашему отцу! — отвечала миссис Моррис, и ее явное негодование успокоило Пруденс. — Так бессердечно бросить вашу мать. Ни стыда ни совести!

Мистер Уитфилд откашлялся.

— Да, но теперь он искупил свою вину, я надеюсь? Он оставил мисс Босуорт все свое состояние:

— Ну, не знаю, что на это сказать, — ответила миссис Моррис. — Один миллион фунтов в год. Невероятно! — Она издала короткий смешок. — Неудивительно, что с вами случился обморок, дорогая.

Пруденс тоже засмеялась. Она испытывала изумленное воодушевление.

— Никак не могу поверить, — сказала она и приложила руку ко лбу, потому что голова у нее еще немного кружилась. — Не могу осознать.

— Что легко понять, учитывая обстоятельства, — уверил ее мистер Уитфилд. — Я бы тоже был потрясен. Но нам следует обсудить детали завещания вашего батюшки. Я должен уведомить вас, что завещание предусматривает некоторые условия…

— Прошу прощения, сэр, — прервала его миссис Моррис, — эта новость совершенно удивительная, мы все потрясены, нет сомнения, но мы должны дать мисс Босуорт несколько минут, чтобы она могла прийти в себя.

— Я уже пришла в себя, — сказала Пруденс, садясь прямо. — Я хочу услышать завещание.

— Нет-нет, ваша домовладелица совершенно права. Простите мне мою поспешность. — Он указал на стол между ними: — Может быть, мы пока выпьем чаю?

— Надеюсь, он не остыл, — забеспокоилась миссис Моррис, возвращаясь на свое место и беря в руки серебряный поднос, — Я как раз несла чай, когда Пруденс упала в обморок. Я побежала за нюхательной солью и долго не могла найти ее.

— Я никогда раньше не падала в обморок. Надеюсь, я сделала это достаточно грациозно?

— Да, дорогая. Вы опустились прямехонько в ваше кресло с рукой, прижатой ко лбу, как нас всегда учили. Сахар, мистер Уитфилд?

— Да, благодарю вас, — ответил он, но отрицательно покачал головой, когда миссис Моррис взялась за молочник. — Учили? — повторил он, принимая чашку с чаем. — Девушек учат, как падать в обморок?

— О да, — заверила его миссис Моррис, наливая следующую чашку Пруденс. — Когда я была девушкой, мы без конца практиковались. — Предлагая сандвичи и кексы, она начала объяснять мистеру Уитфилду основные положения воспитания порядочных девушек. Пруденс не прислушивалась к разговору. Она ела, пила чай и пыталась осмыслить чудесную вещь, которая произошла с ней, но чувство нереальности не оставляло ее.

Один миллион фунтов!

Она не могла представить себе такую сумму. Слишком много. Несметное богатство. Так много и каждый год? Даже у леди Альберты не было приданого, которое можно было бы сравнить с таким состоянием. При этой мысли радость пронзила ее. Она с шумом отодвинула пустые тарелочку и чашку и вскочила с кресла; ликующий вопль вырвался у нее, как у пятилетнего ребенка в рождественское утро. Прежде чем она осознала, что делает, Пруденс закружила миссис Моррис в танце, скорее неистовом, чем грациозном.

— Я богаче леди Альберты! — речитативом твердила она, носясь по комнате. — Я богаче леди Манро! Я богата, я богата, я самая богатая девушка из тех, кого я знаю. Ах!

Хозяйка смеялась, глядя не нее, однако ненадолго перестала смеяться, когда потребовалось предупредить Пруденс, что они кружатся в опасной близости от горшка с папоротником.

— Если мы его опрокинем, я куплю вам новый, — пообещала Пруденс и опять запела, начиная новый тур танца вокруг стола: — Я богаче леди Альберты…

— Мисс Босуорт, — обратился к ней мистер Уитфилд, перекрывая ее фальшивое сопрано. — Мы должны обсудить условия завещания.

Пруденс посмотрела на него, продолжая кружить миссис Моррис.

— Условия?

— Есть определенные условия, которые вы должны выполнить, чтобы получить все наследство. Так, вы должны выйти замуж.

Она остановилась, резко отпустив миссис Моррис, так что бедная леди, продолжая кружиться, чуть не снесла горшок с папоротником.

— Выйти замуж?

— Да. У вас есть… — Он деликатно помолчал. — Может быть, есть на примете подходящий молодой человек?

— Нет, — отвечала Пруденс, стараясь осмыслить новое развитие событий. — Совсем никого нет. То есть, — попыталась она поправиться, немного смущенная, что не может назвать ни одного поклонника, — я была занята… другим. Я, знаете ли, работала.

— Понимаю. — Мистер Уинфилд взял в руки лежавшие на диванчике документы. — Ваш отец поставил условие, что вы должны в течение года найти себе достойного мужа, В течение этого года вы будете ежемесячно получать щедрое содержание, вычитаемое из упомянутой доверительной собственности, — на платья, проживание и тому подобное, — но к концу этого срока вы должны выйти замуж, в противном случае наследство перейдет к родственникам его жены.

— Жены? Мой отец был женат?

— Да. В Нью-Йорке он женился на женщине с приданым, которую звали Элизабет Тайсон. Она умерла несколько лет назад. У них с мистером Абернати своих детей не было.

— И мой отец оставил все свои деньги мне? — Пруденс покачала головой. — Но он совсем не знал меня. Никогда не стремился узнать, — добавила она не без горечи.

— Кровь порой связывает людей сильнее, чем мы думаем. Что возвращает меня к предмету нашего разговора. Ваш отец очень хотел иметь наследника, в котором текла бы его кровь. Если вы выйдете замуж, доход от его недвижимости достанется вам и вашему мужу, конечно, пока вы будете живы, а после этого вашим прямым наследникам. Мужчина, которого вы выберете, должен быть одобрен попечителями, распоряжающимися имуществом на началах доверительной собственности. Я останусь в Лондоне до тех пор, пока ситуация не получит своего разрешения и вы не выйдете замуж, а затем возвращусь в Нью-Йорк. Вашими средствами после этого будут управлять наши лондонские филиалы. Я надеюсь, что вы найдете нашу фирму достаточно надежной в…

— Подождите. — Пруденс движением руки остановила его. — Вы должны одобрить мое замужество?

— Да, но я уверен, что, следуя советам ваших дяди и тети, вы сделаете правильный выбор, который мы будем сердечно рады одобрить.

— Мои дядя и тетя? — Радость. Пруденс несколько приуменьшилась. — Они знают об этом?

— Разумеется. Моей первой задачей по прибытии в Англию было отыскать вас, и я сначала навестил ваших дядю и тетю в их доме в Суссексе, полагая, что вы живете с ними. Но когда я обратился к ним, то узнал, что вы уехали от них. Естественно, они не сообщили бы совершенно незнакомому человеку, где вы находитесь, не узнав причину, которая привела меня к ним. Они рады вашему счастью и вскоре приедут в Лондон, чтобы помочь вам.

— Помочь мне? — Пруденс определенно не нравился оборот, который принимал разговор. Живот у нее свело — обычная реакция на мысль о тете Эдит. — Помочь мне с чем?

— С вхождением в общество, разумеется. Ваша тетя станет вашей чаперон. [Обязательная спутница, провожатая молодой девушки на балах и т. п.]

Пруденс подавила стон. Если бы она могла выбирать, тетя Эдит была бы последней кандидатурой на роль сопровождающей. Пруденс было четырнадцать лет, когда умерла ее мать, и после смерти матери она жила в семье ее брата, с его женой и двумя дочерьми. Все три года, прожитые в их доме, она была бедной родственницей, незаконнорожденной, обузой и обязанностью, о чем остальные женщины не забывали напоминать. Невыносимое существование заставило ее уехать в Лондон, чтобы начать самостоятельную жизнь.

— Нельзя ли, чтобы меня сопровождала миссис Моррис? — Но она уже знала, что это невозможно.

— Моя дорогая мисс Босуорт, при всем моем уважении к вашему другу… — здесь он остановился, чтобы кивнуть миссис Моррис, — вы должны выйти замуж за достойного джентльмена, а для этого нужно, чтобы вас ввели в общество более высокого уровня, чем то, к которому вы привыкли. Ваш дядя — сквайр, а ваша тетя — кузина баронета. Такое родство обеспечит вам доступ в общество.

Пруденс понимала, что, скорее всего так и есть, но все еще сопротивлялась, надеясь найти другой выход из положения.

— Я бы предпочла другой вариант.

— У вас есть подходящие связи?

Она вспомнила о своей подруге Эмме, которая тоже жила у миссис Моррис, пока месяц назад не вышла замуж. Эмма вышла замуж за виконта, у которого работала.

— Я знакома с виконтессой Марло. Она на самом деле моя подруга.

— Вы знаете, дорогая, что Эмма и Марло проводят медовый месяц в Италии, — напомнила ей миссис Моррис. — Они вернутся не раньше июня.

Пруденс с надеждой посмотрела на мистера Уитфилда:

— Наверное, мне нельзя ждать столько времени до выезда в свет?

Адвокат покачал головой:

— Я настоятельно советую не делать этого. Лондонский сезон идет к концу, а в вашем распоряжении только один год, в течение которого вам предстоит найти подходящую партию. Кроме того, не следует забывать о газетах. Газетчики очень быстро узнают о вас. Не стоит надеяться, что вашу историю удастся сохранить в секрете. Еще несколько дней — и о вас заговорят, вашего внимания будут искать самые разные люди, многие из которых не лучшего сорта. Такая молодая леди, как вы, находится в блаженном неведении о многих отталкивающих свойствах человеческой натуры. Ваши родственники послужат вам защитой.

— Я начала самостоятельную жизнь в семнадцать лет. Сейчас, когда мне двадцать восемь, я вряд ли нуждаюсь в опеке.

— Мисс Босуорт, на карту поставлены огромные деньги, а деньги — странная вещь. Они вызывают в людях все худшее. При выборе будущего супруга вам понадобятся люди, мнению которых вы могли бы доверять, на советы которых могли бы положиться.

Пруденс ни в чем не хотела бы полагаться на советы тети Эдит, а особенно в вопросах замужества. Однако, чтобы войти в общество, ей нужна была чаперон, к тому же дядя Стивен всегда был добр к ней.

— Наверное, вы правы, — сказала она, смиряясь с неизбежным. — В конце концов, они моя родня. Лучше всего, наверное, пожить с ними. По крайней мере, пока не возвратится Эмма.

— Если к тому времени вы уже не окажетесь замужем, — вставила слово миссис Моррис. — С вашим приданым у вас не будет недостатка в поклонниках!

Настроение у Пруденс снова поднялось.

— Не сомневаюсь. Они просто выстроятся в очередь у моих дверей!

— В этом больше правды, чем вы думаете, — сказал мистер Уитфилд, наклоняясь вперед. — Хотя я могу понять вашу радость, моя обязанность предупредить вас, мисс Босуорт. Богатство может стать тяжким бременем.

— Бременем? — Эта мысль показалась Пруденс настолько абсурдной, что она не удержалась от смеха. — Как может богатство быть чем-нибудь, кроме благословения? С деньгами человек может делать все, что захочет. Всю свою жизнь я хотела стать богатой!

Адвокат пытливо посмотрел на нее:

— Есть одна вещь, дорогая моя, которую труднее вынести, чем неосуществленное желание, — это исполнившееся желание.

На следующий день после возвращения из церкви у Пруденс впервые зародилось подозрение, что мистер Уитфилд в чем-то прав. Приехала тетя Эдит.

Когда Доркас, горничная, сообщила им эту новость, они с Марией были в своей квартирке, снимали перчатки, пальто и шляпки, готовясь спуститься вниз к другим квартиранткам, чтобы присоединиться к воскресному чаепитию.

— Быстро же она появилась, — пробормотала Мария, дождавшись ухода Доркас. — Они, должно быть, сели на экспресс.

Пруденс, стягивающая перчатки, состроила гримасу:

— Никогда еще моя тетя так не спешила увидеть меня.

— До сих пор.

В голосе Марии было что-то, что заставило Пруденс замолчать. Она вздохнула:

— Это все деньги, как я полагаю.

— Конечно, деньги! — Мария вонзила в свою шляпку шляпную булавку и бросила ее на кровать. — Не забота же о тебе.

— Не сомневаюсь, — миролюбиво согласилась Пруденс. — Я знаю это.

Мария с виноватым видом прикусила губу:

— Извини. Я рада за тебя, конечно, рада. Тебе никогда больше не придется работать и терпеть унижения.

— Только если я выйду замуж, а я, конечно же, выйду замуж.

— О, конечно, ты найдешь кого-нибудь. Ты забудешь нас, будешь вращаться в высшем обществе, видеться со всякими джентльменами, и один из них придется тебе по душе. Твоя жизнь совершенно изменится, все будет другим… — Ее голос дрогнул, она отвернулась. — Все собрались пить чай. Идем вниз.

Мария сделала шаг к двери, но Пруденс остановила ее, взяв за руку и развернув к себе. У нее впервые появилась возможность поговорить с подругой о своей новой жизни. Прошлой ночью Мария снова обслуживала бал и вернулась домой очень поздно, слишком поздно для Пруденс, которая в десять часов наконец свалилась в кропать, все еще взбудораженная, но совершенно без сил. У нее едва нашлось время рассказать подруге о потрясающей новости по пути в церковь.

— Мария, все теперь изменится к лучшему. Не только мне не надо будет больше работать. Если я выйду замуж и унаследую эти деньги, часть из них я уделю тебе. Да, да, — добавила она, видя, что подруга собирается протестовать. — Я хочу, чтобы ты тоже что-то получила.

— Я не хочу твоих денег.

— Но я хочу этого. Ты могла бы использовать их как приданое или сохранить на старость, или…

— Я же сказала, что не хочу твоих денег! — сказала Мария с горячностью, удивившей Пруденс.

— Но почему? Денег будет больше чем достаточно.

— Не в этом дело. Богатство — это проклятие. Оно… оно меняет людей.

Эти слова почти совпадали с тем, что сказал мистер Уитфилд, но Пруденс по-прежнему не понимала, что за ними стоит.

— Как ты можешь говорить это? Мы ведь всегда покупали билеты в тотализаторе и мечтали, что будем делать, если выиграем кучу денег. И вот они у нас есть.

— Нет, не у нас. У тебя.

— Что мое, то твое, — твердо сказала Пруденс. — Часть денег будет твоими, и не вздумай отказываться. Я хочу дать денег и другим нашим подругам. Люси и Дейзи, и Миранде, и миссис Моррис — я хочу, чтобы каждый из тех, кто живет здесь, получил что-то. И еще я пожертвую на благотворительность.

— О, Пру! — Мария отняла свою руку и со вздохом присела на край кровати. — Ты не можешь раздавать свои деньги направо и налево каждому нуждающемуся. Все не так просто. Как ты не понимаешь этого?

— Я, конечно, буду давать только тем, кто этого заслуживает, — начала Пруденс, садясь напротив подруги на свою кровать. — Я думала об этом все утро и кое-что придумала. Я хочу сколько-то выделить сиротам, сколько-то незаконнорожденным детям и…

Звук открывающейся передней двери прервал изложение ее планов, из гостиной через открытую дверь комнаты донесся высокий игривый голос:

— Пруденс?

Она тихонько простонала, но когда в их спальню стремительно влетела ее тетя, вставая и приветствуя ее, заставила себя улыбнуться.

— Пруденс, вот ты где! — Немолодая женщина появилась в маленькой спальне с протянутыми для приветствия руками. — Моя дорогая.

— Тетя Эдит, — произнесла Пруденс, пока ее целовали в щечку. — Какой сюрприз!

— Не знаю, почему мистер Уитфилд должен был сообщить тебе о нашем приезде.

— Он не сказал ей, что вы поедете ночным экспрессом, — весело сказала Мария.

Пруденс засмеялась было, но тут же постаралась перевести смех в тактичное покашливание. Указав на стоявшую рядом подругу, она сказала:

— Тетя, вы помните мисс Мартингейл? — Улыбка застыла на лице Эдит.

— Конечно, — сказала она. — Насколько я помню, мы встречались в мой прошлый визит.

— Какая у вас прекрасная память, миссис Федергилл, — не задержалась с ответом Мария, — вы помните то, что было так давно.

Укор был явным, и тетя Эдит рассвирепела.

— Послушайте, молодая особа, у меня были причины, по которым я несколько лет не была в Лондоне, и меня возмущает ваш намек…

— Не хотите ли выпить с нами чаю, тетя? — прервала ее Пруденс, чувствуя, что ей надо вмешаться, прежде чем начнется ссора.

Эдит сделала над собой усилие.

— Чай? О нет, дорогая, не сегодня. Мы будем пить чай с тобой, с сэром Робертом и его матерью. Ты помнишь кузена Стивена, сэра Роберта Огилви и его мать Миллисент? Они гостили у нас одно лето, когда ты еще жила с нами.

— Да, разумеется, — вежливо ответила Пруденс. Это было неправдой, потому что она едва помнила Роберта и его мать и сомневалась, что они помнили ее, они ведь не соизволили ответить ни на одно ее письмо, когда она одиннадцать лет назад впервые приехала в Лондон. — Они пригласили нас на чай?

— Да. Знаешь, сэр Роберт стал баронетом. В твои пятнадцать лет он тебе не очень понравился, но, возможно, ты переменишь свое отношение, когда увидишь его сейчас. Он превратился в очень красивого джентльмена и жаждет возобновить знакомство с тобой.

— Ясное дело, жаждет, — проворчала Мария, но Пруденс умоляюще посмотрела на нее, и она отвернулась. — Я думаю, все внизу заждались, так что я пошла. Я скажу им, что сегодня тебя, Пру, не будет с нами. Вы извините меня? — Она церемонно поклонилась Эдит и почти выбежала из комнаты. Пруденс не без зависти посмотрела ей вслед.

— Дерзкая девица, — заявила Эдит, когда за Марией захлопнулась дверь. — Разве можно так спешить с выводами?

Пруденс вдруг припомнились причины, по которым она уехала из Суссекса.

— Мария моя подруга. Мои интересы она принимает очень близко к сердцу.

— Как и все мы, дорогая. Пусть ты не всегда ценила мои наставления и советы, когда была девочкой. Ты была такая непослушная. Такая упрямая.

Три года, проведенные Пруденс в семье ее дяди, остались в ее памяти совсем не похожими на картину, нарисованную тетушкой, но она понимала, что сейчас не время обсуждать эту тему.