— Речь не о возрасте, а о том, что сейчас я работаю.

— На моих родителей.

— Все равно нельзя.

— Ну пожалуйста. — Я выпятила вперед нижнюю губу. — Никакого удовольствия пить в одиночку.

Джулиан колебался и задумчиво смотрел на меня, размышляя, стоит ли моя просьба нарушения правил.

И в ту же секунду я пожалела о своих словах. Джулиан не обязан из-за меня рисковать работой. Просить об этом было высокомерно и бессовестно, так поступила бы моя мать, но не я. Я хотела сказать Джулиану забыть об этом, но не успела: он вздохнул, взял бокал и налил в него шампанское до половины.

— Хватит и столько, — произнес Джулиан, — за что пьем?

— За то, чтобы этот вечер поскорее закончился, — заявила я, горячо надеясь, что мама не нагрянет на кухню. — Чин-чин!

— Чин-чин! — подхватил Джулиан и протянул ко мне руку с бокалом, при этом рукав его рубашки немного опустился.

Мне показалось, что я увидела шрам на оголившемся предплечье, но ткань быстро скользнула назад, и я засомневалась. Может, почудилось? Не желая показаться еще более бесчувственной, я решила попридержать язык и принялась за напиток. Шампанское покалывало в горле, словно бенгальский огонек, как вдруг раздался громкий звук. Инстинктивно я напряглась, но это оказался всего лишь мобильник Джулиана.

Он отставил бокал, достал смартфон из кармана брюк и, уставившись на экран, нахмурился. И только потом ответил на звонок.

— Привет, что нового? — Джулиан повернулся ко мне спиной и отошел немного в сторону, пока звонивший отвечал ему.

Я деловито жевала сэндвич, чтобы не подслушивать разговор.

— Ну так возьми и выкинь в туалет.

Я нахмурилась. С кем, черт возьми, он общался?

— Сейчас я ничего не могу сделать.

— …

Джулиан вздохнул.

— Кэсси все уберет.

— …

— Тогда жди, когда я вернусь, — Джулиан принялся складывать грязные бокалы в пенопластовый ящик, который кто-то из официантов неосмотрительно оставил на стойке. — Часа через два-три.

— …

Джулиан аж зарычал от раздражения, ударил в стену кулаком, а человек на другом конце линии, очевидно, продолжал что-то говорить. Наконец он опустил руку.

— Спасибо, до скорого.

Джулиан завершил звонок и засунул телефон обратно в карман брюк, так что на черной ткани образовалась выпуклость. Он медленно повернулся ко мне, наткнулся на вопросительный взгляд, но ничего не сказал.

Понятно: объяснять что-то Джулиан не собирается, значит, придется самой расспрашивать.

— Кто звонил?

— Сосед по квартире.

— Тебе обязательно идти? — спросила я и сама удивилась тому, как сильно хотелось, чтобы ответ был «нет».

Джулиан покачал головой, и прядь каштановых волос упала ему на лицо.

— Мой кот нагадил под диваном. Сосед не хочет ничего убирать, но и оставлять не желает. Он у меня всего неделю.

— Кот или сосед?

Джулиан усмехнулся.

— Кот.

— Как его зовут?

— Лоуренс.

Я откусила еще кусочек сэндвича и протянула оставшуюся половину Джулиану. Не хотелось бы, чтобы из-за меня он работал голодным весь оставшийся вечер.

— Я всегда хотела завести кошку, но родители не разрешали.

— Почему нет?

— Они боятся, что все их дорогие костюмы покроются шерстью.

— Так ведь существуют специальные липкие ролики.

Я пожала плечами, и пока Джулиан доедал сэндвич, я рассказала ему об аквариуме, который родители подарили мне на день рождения в семь лет. Но слишком быстро Джулиан доел хлеб, а наши бокалы с шампанским опустели. И теперь причина не уходить с кухни осталась только одна: я просто этого не хотела. Но мама наверняка скоро заметит мое отсутствие.

Я спрыгнула со стола и надела туфли.

— Думаю, мне пора возвращаться, — горько вздохнула я, но не двинулась с места.

— Зачем идти на вечеринку, с которой тебе хочется сбежать? — спросил Джулиан, отмывая бокалы. И делал это как нечто само собой разумеющееся, как будто он всю жизнь только мытьем посуды и занимается.

— Потому что у меня нет выбора.

Джулиан озадаченно сдвинул брови.

— Хочу съехать и как раз ищу квартиру. Но в одиночку я не могу себе этого позволить, поэтому договорилась с родителями. Они оплатят квартиру и учебу в университете, в обмен на это я буду ужинать с ними раз в неделю и периодически мелькать на важных светских мероприятиях.

— Звучит как честная сделка.

— Знаю. — Более чем справедливо. Несколько часов моего времени в обмен на тысячи долларов. И все равно я ненавидела каждую секунду этих встреч.

— Ну а ты здесь зачем? — поинтересовалась я. Не похоже, чтобы энтузиазма у Джулиана было больше, чем у меня: он не сделал ни шага в сторону гостиной.

— А разве и так непонятно? Зарабатывать деньги. Лоуренс, конечно, еще маленький, но на него уходит целое состояние.

— И сколько тебе платят?

— Семьдесят пять долларов.

— В час?

Он засмеялся.

— За целый вечер.

— Но это же очень мало.

— Больше, чем в других местах.

— Не знала. — Да и откуда мне знать? Я же ни секунды в жизни не работала. Но при этом догадывалась, что семьдесят пять долларов — чертовски мало за то, что приходится целый вечер терпеть таких людей, как Гвендолин Финн. Я поманила Джулиана за собой.

— Пойдем.

— Куда?

— Увидишь.

Джулиан помедлил, но колебался недолго. Уже через секунду мы покинули кухню, по коридору прошли мимо гостиной к гардеробной. Маленькая комнатка пахла дорогой кожей новых сумок и духами, шлейфы которых остались на пальто гостей. Я отыскала свою фиолетовую парку — подарок от мамы на день рождения, который был три месяца назад. На соседнем крючке висела маленькая сумочка, трещавшая по швам из-за блокнота, который я запихнула в нее.

— Подержи-ка. — Я протянула Джулиану блокнот.

Он взял его, и я захлопнула дверь гардеробной.

Тусклый свет и тесная, по сравнению с кухней, гардеробная. Примостившись между пальто и куртками, мы с Джулианом стояли вплотную друг к другу. Я почувствовала, какой приятный запах еловой хвои и земли исходил от него. А ведь Джулиан весь вечер таскал подносы с едой.

— Что это? — спросил он.

Подняв голову, я с удивлением обнаружила, что глаза у нас на одной высоте. Со своим «метр шестьдесят» я привыкла на всех смотреть снизу вверх, даже если надевала каблуки, но с Джулианом вышло иначе.

Он пролистал блокнот и рассмотрел мои наброски.

— Просто работаю кое над чем.

— Выглядит неплохо. — Он открыл страницу с первым черновиком «Леди из ночных кошмаров». — Это что, комикс?

— Все может быть, — отрезала я и, чтобы избежать необходимости отвечать на вопрос, сделала вид, что ужасно занята извлечением кошелька из сумочки. Люблю я комиксы, графические романы и мангу. Это искусство для меня как дом родной, но объяснить свое увлечение окружающим, заставить их его понять — та еще задачка. Моя страсть вызывала у большинства людей лишь усталую улыбку, особенно в тех кругах, где вращалась моя семья.

Открыв кошелек, я вытащила несколько купюр и протянула Джулиану.

— Держи.

Он оторвался от блокнота и уставился на деньги. Глаза у парня едва не полезли на лоб.

— Это слишком много.

— Вовсе нет. — Я протягивала двести тридцать долларов. Моя сумочка стоила больше. — Бери же.

— Так не пойдет, — покачал он головой.

— Почему?

Он хотел было ответить, но я опередила.

— Даже не вздумай отказываться.

— Я… — начал Джулиан, но дверь в гардеробную распахнулась, и он не успел договорить. Он застыл, а я непроизвольно сунула купюры обратно в сумочку.

— Михаэлла! — Никто, кроме моей матери, не мог выразить столько возмущения, гнева и разочарования в одном-единственном слове. — Что, серьезно? Опять?

Она смотрела то на меня, то на Джулиана, и презрение в ее взгляде усилилось, когда она осознала, что стояли мы с ним почти вплотную друг к другу. Не обязательно уметь читать мысли, чтобы догадаться, что сейчас мама себе нафантазировала; стоявшие так близко, мы с Джулианом создавали недвусмысленную картину. Вдвоем в закрытой гардеробной, при тусклом свете, да еще и с виноватыми лицами.

— Я всего лишь хотела дать ему чаевые, — объяснила я.

— Чаевые. — Мама буквально выплюнула это слово. — Лучше оставь при себе такие «чаевые», Михаэлла. Мы уже обсуждали эту тему, или ты забыла?

— Нет, но я действительно просто хотела… — я схватила сумочку, чтобы снова достать деньги.

Но мама уже переключила внимание на Джулиана. Накрашенные красной помадой губы искривились в свирепой улыбке, которой она обычно одаривала только адвокатов противной стороны.

Джулиан заметно напрягся, но на его лице это не отразилось. Он смотрел на мою мать почти равнодушно. Реакция ей явно не понравилась.

— А вы… уволены. Убирайтесь.

Я едва не задохнулась.

— Но, мама! Нельзя просто взять и уволить человека!

— Можно и нужно, — отрезала она. — Чем бы вы тут ни занимались, мы платим этим людям не за прятки с тобой в шкафу. Ему следует быть в гостиной и обслуживать.

— Он и не хотел сюда идти. Это я…

— Просто забудь, Мика, — перебил Джулиан. С пустотой в глазах он отдал мне блокнот и сделал шаг назад.

На сердце стало тяжко. Я вдруг подумала о Лоуренсе. Как Джулиану теперь его обеспечивать?