— Ты должен был просто последовать моему совету и держаться подальше от разрушительницы заклятий, — повторил Аднан, вероятно, уже в тысячный раз.

— Иногда я не знаю, почему дружу с тобой, — ответил я, засучив рукава. На мне была черная толстовка и удобные джинсы, которые очень скоро могут пропитаться моей кровью.

— Просто я неотразим. — Аднан усмехнулся.

Отвечать ему я не стал. Речь шла не только о том, чтобы не потерять лицо, но и о том, чтобы сохранить мою тайну. Если бы я потерял самообладание, все увидели бы, кто я на самом деле. Какое чудовище обитает во мне и как оно подстерегает любой удобный момент, чтобы вырваться из меня. Если это действительно произойдет и зрители столкнутся с этим монстром лицом к лицу, им не хватит времени, чтобы убежать.

Возможно, я разорву каждого из них и, очнувшись, увижу себя в горе трупов. Окровавленного и с еще теплыми внутренностями невинных жертв в руках.

Стоило мне представить эту ужасную картину во всех деталях, как я заметил, что невольно закрыл глаза. Это я сам себя так терзал? Или мое подсознание еще раз напомнило мне, чтобы я не терял над собой контроль?

Кладбище Лафайет было квадратной формы, с семейными усыпальницами и склепами, одни из которых были более, другие менее внушительными. Мы остановились перед входом с Шестой улицы, вылезли один за другим из машины и вступили в начинающееся утро.

Я глубоко вдохнул через нос, пытаясь запомнить всевозможные ароматы города, смешанные с благоуханием огромных деревьев и сладковатым запахом разложения. Кто знает, уцелеет ли в бою мой обонятельный орган?

Аднан воздержался от дальнейших комментариев, и мы направились к главному перекрестку кладбища со свитой его телохранителей. Уже издалека я разглядел мгновенно возникшие маленькие шатры и столики с едой. Слышался смех, громкие разговоры и нежная струнная музыка.

— Что, кто-то начертил заколдованный круг? — спросил я и раздраженно огляделся вокруг. Ни один полицейский сюда не спешил, из окрестных домов тоже никто не выбегал и не жаловался на нарушение спокойствия.

— Разве ты не чувствуешь его?

Я на мгновение сосредоточился и действительно начал воспринимать почти неощутимые разливающиеся по коже волны.

Не особенно сильное заклинание, просто чтобы держать подальше незваных посетителей из человеческого племени. Похожее на то, которое окружает… дом Дарсии. Но нет, сейчас мне не хотелось думать о ней.

— Они действительно устроили из этого праздник, — пробормотал я наконец и остановился в нескольких метрах от круга, который кто-то нарисовал углем на асфальте. Там, внутри него, состоится бой.

— Для нас это похоже на праздник. — Аднан хмыкнул и жестом указал на веселящихся упырей, гоблинов, оборотней, ведьм и веду. Возможно, русалки и эльфы там тоже были. Не все из них показывали свой истинный облик, несмотря на то, что внутри круга с заклинаниями открыть свою настоящую внешность можно было без опасений. Этим воспользовалось большинство теневых существ, чтобы сбросить ту вуаль, которую они обычно носили. Это выглядело как коллективный выдох облегчения.

— Когда еще у нас появится возможность так собраться всем вместе?

— Ситуация от этого лучше не становится, Аднан.

Мне в нос ударил аромат бекона и разных специй, который в любой другой день наполнил бы мой рот слюной, и я повернулся к стойке с едой слева от меня.

— Аднан, — воскликнула внезапно появившаяся передо мной неестественно стройная светловолосая женщина.

Моргнув, я пригляделся и тут понял, что это была Седа.

Пару раз я видел ее издалека, но до сих пор мы и словечком не перекинулись.

Я чувствовал, что меня к ней что-то одновременно и влечет, и отталкивает. Ее бело-золотистые волосы, мягкие и длинные, струящиеся до узких бедер, манили меня, а почти полупрозрачная кожа, натянутая на хрупкие кости, пробуждала во мне какой-то первобытный страх. Страх причинить боль ей. И страх испытать боль от нее. Волосы на моем затылке встали дыбом.

— Ты вполне можешь отправиться вон в ту палатку, Валенс, а я еще немного побеседую со своей уважаемой соседкой, — сказал Аднан, не сводя взгляда с Седы, которая тоже смотрела только на него. Можно было подумать, что они были влюбленной парой, но я знал, что все сложнее.

Аднану ничто не доставляло большего удовольствия, чем провоцировать ее. Лишить ее с таким трудом заработанных денег и переманить ее девочек. Она в свою очередь отпугивала его клиентов, распространяла абсурдные слухи и срывала важные сделки, запуская в его заведение своих шпионов.

Когда они встречались, они всегда вели себя цивилизованно и вежливо. Однако в их сердцах все кипело.

Может быть, они все-таки были влюбленной парой. Просто на… какой-то другой лад.

Я направился к единственной белой палатке на площади, на которую указал Аднан. Тем временем рассвело, так что света факелов практически не было видно. Тем не менее, никто не потрудился потушить их окончательно, и когда я вошел в палатку, меня порадовал там газовый фонарь, который тоже еще не был погашен.

Там были стол и стул, а еще наполненный водой и поставленный на комод таз. Рядом с ним стояла легко одетая упыриха, которую я вычислил по белому кольцу вокруг зрачков, и выжидательно смотрела на меня.

— Гм, привет, — неуверенно поприветствовал я ее. На ней было простое платье из такой же шелковистой ткани, какую предпочитала Седа. Оно облегало ее соблазнительные изгибы, так что я не знал, куда смотреть, не смущая ее. Или не смущаться самому. — Я думаю, что пришел в нужное место.

— Да, это так, — наконец сказала она. — Я подготовлю тебя к бою. Здесь важно придерживаться ритуала.

— Хорошо, — осторожно ответил я. — И что мне нужно делать?

— Сними свитер и обувь, — ответила она и повернулась к комоду, из ящиков которого достала несколько маленьких керамических горшочков. — Я должна нанести на тебя руны борьбы, защиты и смерти.

— Смерти? — повторил я без особого воодушевления.

— На Джудане они тоже будут. Это для соблюдения правил кровной мести, — объяснила она, пока я снимал обувь и носки. Мне было неуютно перед ней раздеваться, и я надеялся, что Аднан еще заглянет сюда перед боем, чтобы я мог его спросить, правильно ли все, что она делает.

Стащив через голову толстовку, я поправил мешочек с травами вокруг шеи и начал ждать, что упыриха прокомментирует мои татуированные крылья на спине или сердце с заклятием на груди. Но она вместо этого сразу посвятила себя работе, рисуя на моем животе кистью с золотой краской различные руны с длинными завитушками. Мне было щекотно, но я изо всех сил старался не дергаться, глядя вниз на ее белокурую головку.

Золотистый цвет на моей смуглой коже засиял так же ярко, как восход солнца, который возвестит о начале моей битвы. Краска быстро высохла и не размазалась, когда я случайно коснулся ее тыльной стороной руки.

Упыриха все так же молча продолжала рисовать и дошла уже до моей левой руки. Нервозность помешала мне расспросить ее подробнее об этой процедуре.

Я был не способен продемонстрировать ей независимость, о чем она могла бы рассказать своим друзьям. Нет, скорее всего она за моей спиной будет смеяться над дрожью в моем голосе. Если бы она только знала, чего я боялся больше всего. Смерти, крови и криков моих жертв.

Брезент у входа в палатку шумно отодвинулся, и кто-то вошел. Я обернулся, ожидая увидеть Аднана, но был застигнут врасплох.

Вошла не кто иная как Дарсия.

Она напустила на себя сердитый вид, будто у нее были все основания на меня злиться.

В гневе я сжал губы.

— Какого черта ты здесь делаешь?