И это будет конец.

Джемма избежала верной смерти благодаря моему другу.

В глубине души я проклинала его. Конечно, без использования магии.

— Вила, — окликнул Тино.

Джемма воспользовалась представившейся возможностью и покинула неосвещенный переулок. Напоследок она бросила на меня подозрительный взгляд через плечо.

Во мне кипела ярость, но я сдерживалась, поскольку была обязана Тино жизнью. Он был моим другом и знал каждый из трех моих секретов.

Во-первых, меня изгнали из Вавилона, и сделала это королевская семья лично.

Во-вторых, в первое время пребывания в Новом Орлеане я работала на Седу.

И в-третьих, я собиралась стать повелительницей Порочных.

— Что ты натворил, Тино? — пробормотала я срывающимся голосом. — Джемма сейчас расскажет обо мне своим ведьмам, и если вскоре она исчезнет, подозревать будут меня. Они все в курсе, что я обычно избегаю встреч с ведьмами шабаша. Мне придется искать себе новую жертву.

— Вила, — повторил Тино, протягивая ко мне свои лапищи. Только сейчас я поняла, что он в них что-то держал.

Это была вила, лежащая на каком-то покрывале, и ее кожа была белой как простыня. Однако что меня по-настоящему шокировало, так это ее коротко стриженые волосы.

Я мало что знала об этом народе. Вилы — женские духи природы, живут исключительно группами и связаны с водной стихией. Известно, что они — миниатюрные девушки дивной красоты, с прозрачными телами и длинными волосами. Потеря одной-единственной пряди уже означала их немедленную смерть. Но хотя эта вила явно потеряла не одну прядь, ее полупрозрачная грудь все еще двигалась в ровном, правда, замедленном ритме. Она была жива.

— Она практически мертва, — тем не менее сказала я, скрестив руки на груди. Прохладный ветер забрался под мою длинную юбку, заставляя дрожать от холода.

Я опустила руки и потеребила пирсинг в пупке. Защитный кулон, который мне подарила Седа.

— Вила, — он повторил, как заезженная пластинка. Тино редко произносил предложения более чем из двух слов.

— Я знаю, что она вила, — раздраженно ответила я. В голове у меня бушевала буря, которую я спешно пыталась обуздать.

Еще не все кончено. Я могла бы найти новую жертву и завершить ритуал.

— Жить, — буркнул Тино и снова протянул ко мне вилу, не обращая внимания на гневное выражение моего лица.

Я со вздохом подняла глаза к небу и обреченно облизнула губы.

— Где ты ее нашел? — поинтересовалась я, одновременно показав ему на конец улицы позади него. Этим путем мы тоже могли добраться до дома.

— Эспланада, — выговорил он после нескольких неудачных попыток и бережно уложил изящное тело вилы на сгиб руки.

В том, что Тино притаскивает ко мне раненых тварей, не было ничего нового. Однако впервые его забота обратилась на «теневых сущностей». Так называли всех существ, не являвшихся людьми и не носивших в себе ведьминской крови.

На Эспланада-авеню рядом с креольским высшим классом поселились и Черные Шабаши. Они совершали свои ритуалы в огромных домах или черпали энергию на бесчисленных кладбищах. Я решила, что несчастье с этой вилой произошло из-за применения одного из этих видов магии.

Кому-то для ритуала понадобились волосы духа природы — и он взял их, не заботясь о последствиях. Он или она даже не удосужились проверить, умерла ли жертва.

— Ну ладно, я попробую ее оживить, — произнесла я. — Но не могу обещать тебе, что она справится, Тино.

— Оживить, — повторил Тино, и его походка сделалась более пружинистой. Явный признак того, что он снова был в хорошем настроении.

Я покачала головой. Наверняка вила все равно перестанет дышать еще до того, как мы достигнем улицы Дофин, на которой стоял мой дом. Брошенный в сторону Тино взгляд удержал меня от того, чтобы снова высказать свои опасения. У лесного тролля было слишком мягкое сердце.

И это одна из причин, по которой я до сих пор оставалась жива.

Глава 2

Валенс

Чудовище встретилось со мной взглядом.

Монстр был нарисован черным углем, и его изображение проявлялось по мере движений моей левой руки. Рисунок был запечатлен на бумаге по памяти. По моему отражению в зеркале…

Я решительно захлопнул скетчбук в кожаном переплете и оглядел спокойное кладбище Лафайет.

Ничего кроме серых надгробий, забытых гробниц и семейных склепов.

Уверенным движением я погасил магическое пламя, которое до этого времени служило мне светильником, чтобы я мог продолжать свою работу мастера.

Наверное, скорее работу монстра, цинично подумал я. Я спрыгнул с надгробия, служившего мне подиумом. Статуя Святой Елены осуждающе посмотрела на меня, но угрызений совести вызвать не смогла. Это уже успел сделать мой собственный эскиз.

Потому что это чудовище… это был я. Навечно заколдованный.

Было время, когда я в таком обличье каждую ночь бродил по Вавилону, нападая на людей, которые на следующий день уже не могли меня узнать. Крики моих жертв преследовали меня до тех пор, пока я не был изгнан и не покинул Вавилон, переселившись в Новый Орлеан.

С тех пор как я осознал, кем являюсь, пути назад не было — я больше не мог снова стать слепым и глухим.

Ты все еще не теряешь надежду, вспомнился мне голос, тихий и мудрый. Сколько лет уже я искал вайзу, заколдовавшую меня и тем самым отнявшую мою жизнь? Сколько недель я потратил на то, чтобы найти кого-то, кто мог бы мне помочь, и при этом не узнать, кто я такой? И откуда я родом.

Вздохнув, я решил покинуть кладбище и выбрал кратчайший путь. Я бы мог еще отправиться в Челюсть Дьявола, чтобы подтвердить некую очень важную информацию. Информацию, которую я наверняка мог бы найти уже несколько лет назад, если бы не был так погружен в жалость к себе.

Брат королевы — и его лучшая подруга отправила его в ссылку, чтобы ей не пришлось его убивать. Какое жалкое зрелище!

Татуировка в виде сердца горела, будто зная, что ей недолго оставаться на моей груди. Я потер ее рукой. Знак моего проклятия. Как я был наивен! Я предполагал, что проклятием будет именно этот знак, но он просто оказался еще одним способом издевательства надо мной. Нет, мое проклятие было у монстра под кожей.

Когда я шел по набережной, чтобы добраться до Челюсти Дьявола, с Миссисипи дул прохладный ветер. Челюстью Дьявола назывался игорный дом, принадлежащий моему другу Аднану Марджури. Он был единственным человеком в Новом Орлеане, знающим, что я проклят. И хотя он никогда не спрашивал меня, кто я такой, я подозревал, что ему известно, что Хиллс — не моя настоящая фамилия.

Кроме того, он один из немногих, у кого было несколько шпионов в Вавилоне, и для него было бы легко сложить два и два, когда стало известно, что брат королевы пропал, отправившись в длительное путешествие. Это надуманное объяснение моего исчезновения, если оно вообще кому-нибудь требовалось, выглядело еще более несерьезным из-за моего немедленного появления в Новом Орлеане. Конечно, сначала я скрывался, но жалость к себе заставила меня выбраться на улицу и, наконец, попасть в Челюсть Дьявола. Это заведение за ночь посещали более пяти сотен клиентов, которые ради игры лишались денег, имущества, а иногда и семьи. Последнего я бы хотел. Но мне это не суждено.

Кроме того, здесь происходили самые важные и секретные политические события теневого мира Нового Орлеана.

По какой-то причине Аднан принял меня, и между нами установилось нечто, похожее на дружбу, которой, впрочем, я никогда полностью не доверял. Прежде всего потому, что Аднан не делал ничего, не приносящего ему пользу, и я был уверен, что на мой счет у него есть планы, о которых мне не хотелось знать.

Мне было достаточно того, что приходилось постоянно скрываться от приспешников моей сестры. Она знала о моем проклятии и должна была меня уничтожить. Даже спустя три года после моего поспешного бегства она все еще искала меня.

Я вышел на улицу, где находились Челюсть Дьявола, бордель Морская Душа и разные другие нелегальные заведения, и почти все здесь обитавшие так или иначе принадлежали к теневому миру. Люди забредали сюда случайно и очень редко, и если они выходили из одного дома и шли к другому, то именно по той причине, что прекрасно знали о существовании ведьм и созданий из мира теней.

Бывший квартал красных фонарей в Сторивилле превратился в центр теневого мира, поэтому неудивительно, что Челюсть Дьявола не смогла втиснуться в один маленький дом. Игровой ад возвышался над Миссисипи на двух платформах. Две части этого здания, каждая из которых занимала четыре этажа, соединялись между собой крытыми причалами. Фасад выглядел сдержанно и элегантно. Изогнутые оконные рамы, белый известняк, облепленный внизу водорослями и мхом. Аднан ежемесячно тратил целое состояние на поддержание внешнего вида заведения в хорошем состоянии.

Поскольку мне уже не требовался золотой входной билет, чтобы проникнуть в здание, я миновал глазеющих ведьм и сверхъестественных существ и не стал пользоваться главным входом. С той стороны в здании обычно блуждало множество людей, и все комнаты бывали забиты.