— Добро пожаловать в Ад! — провозгласил Джерри торжественно и мрачно, раскинув руки в стороны в страшном подобии пригласительного жеста.

И, похоже, он вовсе не шутил…

...

[Запись в бортовом журнале номер МК00012398_01:]

«Пожалуйста, заберите меня отсюда!»

[Запись удалена.]

Глава 2

Незабудка

«Есть поверье, что ангелы, пролетая над землей, роняют на нее голубые цветы, чтобы люди не забывали о Небе. Оттого эти цветы называют незабудками».

Архивы Старой Земли: «Легенды о цветах»

Пальцы быстро бегали по клавиатуре, выводя на экран целые гигабайты данных. Густая челка, со стороны выглядящая почти сплошной непроглядной завесой, на самом деле вовсе не мешала — может быть, он просто привык. Перед глазами строчка за строчкой бегали непонятные непосвященному цифры и команды. Он находил в этом странное успокоение: требовалось только повторять про себя, что цифры эти ничего не значат, что это самый обычный код, что он не делает абсолютно ничего противозаконного… Впрочем, абстрагироваться от реальности получалось с переменным успехом: как ни крути, а взламывание сервера Федерации — не рядовое развлечение. Страшно было другое: какая-то крохотная часть его по-детски радовалась тому уровню, которого он достиг. И, похоже, собиралась идти к новым высотам…

Аргза попытался проследить за мелькающими на экране данными, но в глазах мгновенно зарябило, и пришлось перевести взгляд на обладателя тех самых ловких пальцев, что сейчас с невообразимой скоростью перебирали клавиши.

— Я почти закончил, сир, — сообщил тот равнодушно, чувствуя его взгляд.

Аргза усмехнулся. За шесть лет, проведенных на корабле, Сильвенио ощутимо вырос и стал гораздо спокойнее. И, что самое главное, все шесть лет он приносил бесспорную пользу, каждый день регулируя все системы корабля и выбирая нужные маршруты. Он просчитывал траекторию полета, выискивал информацию про те или иные расы, с которыми они мельком сталкивались, и про их слабые места, составлял отчеты о прибыли с грабежей и расходах на оружие, помогал двигателям выжимать наибольшую мощность, взламывал засекреченные файлы Федерации, — словом, полностью оправдывал свое нахождение на этом корабле. Аргза не уставал думать о том, что тогда, шесть лет назад, он очень удачно подобрал себе нового помощника. Сильвенио тогда отнюдь не солгал, сказав, что может заменить добрую треть его команды.

И вот теперь Аргза сидел в капитанском кресле, а Сильвенио работал. Пират бездумно наблюдал за маячившей периодически перед ним худой спиной, затянутой в плотную темно-серую ткань, и за скользившим по этой спине длинному синему хвосту — Сильвенио отрастил волосы по какому-то из обычаев своей родины, придуманному специально для тех, кто надолго покидал дом. Теперь несколько смежных прядей на затылке были собраны в тонкий хвост, спускавшийся до поясницы, тогда как остальные волосы едва прикрывали уши. Мальчишка стал долговязый, совсем тощий, как будто недокормленный — хотя Аргза строго следил за тем, чтобы его личному умнику хватало всего необходимого для жизни, — но при этом ему как-то удалось избежать обычной подростковой нескладности. Рыжий Джерри, которому недавно исполнился двадцать один, постоянно жаловался Сильвенио на то, что в его возрасте он был прыщавый и неуклюжий.

Вот Сильвенио снова загородил ему экран, переходя к центральной части консоли. Взгляд Аргзы, скользнувший по узким бедрам, был неожиданно темным и задумчивым.

— Сколько тебе лет? — спросил он вдруг.

— Вопрос некорректен, — отозвался тот все так же равнодушно, не отрывая от экрана глаз. — Существуют разные системы отсчета, и следует указать, какую конкретно вы имеете в виду. К примеру, по мерувинской системе отсчета мой возраст можно определить как девяносто шесть тысяч лет. По системе отсчета, принятой у ландэрнов, мне два года. На планете Рьюга мне было бы…

— По системе Федерации, Лиам.

— В таком случае, шестнадцать лет, сир.

Аргза ухмыльнулся: шестнадцать — хороший возраст. Его ладонь медленно, изучающе прошлась вверх по худой спине.

— Так ты закончил?

— Теперь да…

Сильвенио прекратил вводить данные и вопросительно глянул на него, обеспокоенно хмурясь, — его прикосновений он по-прежнему не любил, они вызывали у него почти инстинктивную тревогу. Сейчас же, когда взгляд пирата так странно скользил по его телу, горячая ладонь на спине беспокоила еще больше.

— За мной.

Сильвенио послушно последовал за ним, хотя всем своим существом ощущал неладное. Чувство это, надо сказать, только усилилось, когда Аргза привел его к дверям своей спальни.

— Милорд… — попробовал он, наблюдая, как Аргза запирает за ним изнутри дверь. — Могу я узнать, для чего…

— Раздевайся.

Сильвенио застыл. Он посмотрел на Аргзу, скинувшего свою черно-синюю шубу и оставшегося в одних штанах (странная это была привычка — носить шубу на голое тело, даже без рубашки). Посмотрел на огромную, даже больше своего хозяина необъятную кровать со смятыми простынями. И невольно попятился, уперевшись спиной в дверь. Страх быстро распространял по телу свои отвратительные щупальца, пробежав мурашками по коже и дрожью в коленях: до сих пор Сильвенио удавалось успешно убеждать себя, что он всегда будет нужен пирату исключительно в качестве своеобразного секретаря и информационного архива. По крайней мере, с этой своей участью он еще хоть как-то мог смириться.

— Сир… пожалуйста… могу я уйти?

Аргза сел на кровать и похлопал по месту рядом с собой. Сильвенио сглотнул.

— Раздевайся и иди сюда, что непонятного? Не тормози.

Он не двинулся.

— Сир… я… не надо… Что вам нужно? Если… если вы хотите, чтобы я… с вами… то не надо, прошу! Во-первых, осмелюсь заметить, что по законам моего народа я еще несовершеннолетний, а значит, не могу вступать в подобные отношения. Во-вторых, не могу не напомнить вам о моих… излишне бурных ощущениях. И в-третьих, я… я боюсь вас. Кроме того, то, что вы хотите сделать, скорее всего даже не доставит вам удовольствия. Поэтому… позвольте мне уйти.

Он старался говорить ровно и уверенно, хотя от страха его голос то и дело сбивался. Но Аргзе, судя по всему, плевать было на все его аргументы. В одну секунду он оказался рядом, прижав его к двери, и снова глаза Паука вдруг стали напоминать две черные дыры, затягивающие в себя все остатки мужества.

— Ты, кажется, забываешься, — прорычал он ему в лицо. — Ты — не гость здесь. Ты мой подчиненный, и ты будешь делать то, что я скажу. И знаешь, ты бы лучше поблагодарил меня — я ведь мог бы отодрать тебя прямо в кабине. Но великодушно решил, что для твоего первого раза постель подойдет больше. Однако я могу и передумать. Прекращай ломаться и проверять мое терпение на прочность. Раздевайся, я хочу на тебя посмотреть.

Паук снова отошел к кровати. Сильвенио, оценив угрозу, с усилием оторвался от двери и на непослушных, негнущихся ногах подошел к пирату, на ходу пытаясь расстегнуть «молнию» на рубашке. Наконец ему это удалось, и, аккуратно повесив ее на ближайший стул, он молча принялся стягивать узкие штаны из такой же темно-серой ткани и невысокие сапожки. Затем, вопросительно посмотрев на Аргзу, после недолгих сомнений стянул и нижнее белье, так же тщательно уложив все на стул. Нагота была ужасно непривычна, учитывая, что эрландеранцам приходилось укрывать одеждой как можно больше участков тела из-за высокой чувствительности кожи. Без одежды, оставшись в одном лишь проклятом ошейнике, сжимающем горло, под изучающим темным взглядом смуглого пирата он чувствовал себя ужасающе беззащитным. Зато Аргза, кажется, остался доволен осмотром.

— Ничего, — хмыкнул пират и резко притянул его к себе, ухватив за бедро. — У тебя неплохое тело. Ни язв, ни сыпи, хорошая кожа. Мне подходит.

Пальцы у него были чересчур сильные. Сильвенио прикрыл глаза, поморщившись: у него обязательно останутся синяки. Он обреченно замер.

«Три метра, — подумал он, содрогаясь. — Его рост — три метра. И не похоже, что он собирается хоть как-то обо мне заботиться. Мне будет больно… очень больно… Помоги мне, Эрлана…»

Не открывая глаз, он почувствовал, как его толкнули на кровать, как руки варвара хозяйски прошлись по всей длине его тела, исследуя уже на ощупь. Почувствовал, как его, словно мягкую куклу, приподняли и перевернули, поставив на четвереньки.

«Я спокоен, — внушал себе он, комкая подушку и бессильно утыкаясь в нее лицом. — Я спокоен, и я не боюсь… Да, я совсем не боюсь, я совершенно спокоен, ничто из внешнего мира не может нарушить моего покоя…»

Внушение, надо сказать, почти помогло: Сильвенио знал, что главное — беспрерывно повторять про себя эту мантру, как в случае с большинством аспектов его работы, и ни в коем случае не открывать глаза. Правда, он чуть было не сбился с мыслей, когда ощутил холодное масло — Аргза все-таки учел хотя бы это, — но потом холод сразу же исчез, и снова стало так невыносимо горячо, что можно было просто раствориться в волнах раскаленного жара и боли.

О, насчет боли он не ошибся…

Всю оставшуюся ночь Сильвенио беззвучно плакал, отвернувшись от мигом заснувшего пирата.