Дан Лебэл
Долгая дорога в стаб
Глава 1
Жизнь первая. Бомж — это судьба
Новичок, вас приветствует новый мир. Он красив и сулит вам множество незабываемых моментов, не всегда позитивных. В связи с этим помните, что количество ваших возрождений ограничено, а заработать новые непросто.
Вы вот-вот станете частью Континента. Вы возрождены на кластере 504-33-78. Регион — Третья Высокогорная равнина. Текущее количество возрождений — 99 жизней (стартовое). Текущие задания: выжить, искать, узнать тайное, помочь, задать правильный вопрос. Текущий статус — старт первой попытки. До перезагрузки кластера осталось 100 секунд. Подсказка: вызов полноформатного контекстного меню — команда «Меню»; вызов всех или отдельных шкал на активный экран — команда «Показатели» с добавкой «Все» или названием требуемых шкал. Показатели вызываются аналогично. Все элементы меню масштабируемы, можно изменять их цвета, степень прозрачности, внешний вид и расположение.
Удачной игры.
Перед тем как проснуться, когда мозг отдаёт команду на пробуждение, в сознание иногда проникают звуки из внешнего мира. Ты вроде бы ещё спишь и даже видишь сны, но в этот же самый момент отдалённо слышишь происходящее вокруг тебя.
Мне снилось, что я брёл куда-то по пустым бетонным коридорам. Нескончаемые тоннели иногда заканчивались массивными лестницами, ведущими вверх и вниз. По своеобразной закономерности сна я выбирал тот или иной путь — спускался или поднимался. Во сне мне было важно куда-то дойти и что-то там, в той неведомой конечной точке сделать. В мире грёз я помнил, куда мне надо, и даже оперировал своеобразной логикой, далёкой от той, что бывает у нас, когда мы находимся в сознании.
Перед глазами то и дело возникали какие-то надписи, не поддающиеся прочтению и расшифровке. Да и в сам смысл написанного вдаваться не хотелось, просто было незачем.
Остановившись у очередной вертикальной развилки, посмотрел налево — оттуда доносился странный, доселе неизвестный звук, которого в этих коридорах раньше не было.
Звук был особенный — не особо громкий, но полный внутреннего напряжения. Казалось, что кто-то захлёбывается: можно было различить глотательные звуки с определённой частотой.
Открыл глаза и немного проморгавшись, уставился на источник звука. Прямо перед моим носом сидел здоровенный чёрный кот, вываливавший на грязную чёрную землю содержимое своего желудка.
— Брысь! — естественная реакция на подобное действие вылетела из меня автоматически.
Кот как-то жалобно мяукнул и отпрыгнул куда-то в сторону, а я наконец-то поднял голову и огляделся.
— Чего? — помимо моей воли из моего горла вырвался вопрос.
А удивляться было чему — маленькое помещение, явно подвального типа, скудно освещённое лампочкой под низким потолком. Куча грязных фуфаек, на которых я лежал, такая же куча непонятного тряпья по другим стенам помещения и ужасный запах немытых тел вперемешку с запахом мочи, а ещё тяжёлый смрад переработанных организмом сивушных масел.
Обстановка бомжатника, сильно болевшая спина и жуткий голод, терзавший желудок — всё это доставляло дискомфорт, но почему-то не особо сильно тревожило. Было нечто такое, что заставляло сжиматься в непонятных судорогах мою внутреннюю сущность. Назвать это «нечто» душой не позволял какой-то запрет. Но именно это понятие, как ничто другое подходило для объяснения, творившегося со мной.
Мне было страшно до содрогания души. Так страшно, что я даже представить себе не мог, что так бывает. И причиной этому страху было то, что я не мог вспомнить кто я. Непонимание, необъяснимая тревога и твёрдое убеждение, что если я не пойму кто я такой, то всё — мне конец. Это чувство порождало бурю эмоций, которые выразились в дрожащих коленках и дикой сухостью во рту.
Пять секунд мучений, совмещённых с панической атакой, и странное наваждение схлынуло так же внезапно, как и наступило.
— Дерьмо! — громко выругался, испытывая прилив бодрости от собственного голоса.
С трудом поднялся с лежанки и осмотрелся, пытаясь сообразить, а где это собственно я нахожусь? Этого подвала я не помню. Я вообще ничего не помню, даже себя. Вытянул вперёд руки, расстегнул не по размеру великоватую куртку, задрал футболку, оттянул трусы, внимательно осмотрел всё тело — по внутренним ощущениям вроде как всё моё. Но откуда, например вот этот шрам на левой руке, я не знаю. Или в каком году мне вырезали аппендицит, тоже не помню. И какой год сейчас, я тоже не в курсе.
И всё же — кто я? Каких-либо воспоминаний в голове не было совсем. А так не бывает. В реальности не бывает — это я откуда-то знал точно. Знание в голове есть, а вот откуда оно там, непонятно. Напряг мозг в попытке вспомнить хоть что-то. Сморщил лоб, пытаясь таким образом придать дополнительную мощность мозговым извилинам, но добился лишь того, что в висках стрельнуло болью и заломило в затылке.
— Мммать! — откинулся назад на грязную мешанину тряпок и прижал руки к черепу в попытке унять боль.
— Болт? Проснулся уже? — послышался прокуренный женский голос со стороны левой лежанки.
Боль мгновенно перестала терзать мою пустую голову, и я повторно открыл глаза.
Со стороны лежанки на меня смотрела маленькая голова в старой советской шапочке. Петушок, так вроде её раньше называли. Небольшое шебуршение, и на свет появилось остальное тело женщины. Лицо с небольшими оспинами, нескладное тело в непонятном тряпье, ранее бывшим каким-то платьем, чёрная кожаная куртка.
— Ага, проснулся, — хрипло отозвался я, не зная, чего собственно говорить дальше и как вообще реагировать.
— Серый! — надрывно крикнула «мадам». — Подымайся, на дело идём. Болт встал уже.
Ещё одно шебуршение, и теперь уже справа на свет появился ещё один житель местного бомонда. Высокий худощавый мужчина, кутающийся в длинное чёрное пальто, с балаклавой на голове, спущенной так, что видны были только глаза. Подняв её наверх и показав всем практически беззубый рот, он выдал.
— Дык и не сплю давно. А идти надо, да.
— Это что, сон? — я с силой потёр виски ладонями, в сильнейшем желании проснуться.
— Болт, ты чего? — ко мне подобралась пока неизвестная мне «леди» и положила руки на колени. — Опять ни хрена не помнишь?
— Не помню… — на автомате отозвался я, и сбросил её руку со своего колена.
— А я говорил, что сивуха галимая, — отозвался Серый. — Не хрен было её в одинокого хлебать. Поделился бы, может, и мозги сегодня соображать стали.
— Какая к чертям собачим сивуха! — я резко вскочил с лежака, охнув от стрельнувшей в спине боли. — Что тут, мать вашу, вообще происходит?! — меня трясло от непонимания. — Я что, грёбаный бомж?!
— Чего сразу бомж-то? — обижено поднял вверх подбородок Серый. — Свободный житель мира, — в его голосе прослеживалась даже какая-никакая патетика.
— Не верю… — я прислонился к стенке и сполз вниз.
И ведь действительно не верил. Не могло такого быть! Не чувствовал я в себе бесхребетности и желания плыть по течению жизни куда кривая выведет. Наоборот, была здоровая злость, желание изменять мир и изменяться самому. Бомж?! Ну, уж нет! Это либо какая-то злая шутка, либо очень глупый розыгрыш.
Я на такое не подписывался! И мне здесь не место. Надо выбираться отсюда, нечего политесы с этими вот разводить. Выберусь, найду людей, у них поспрашиваю, или до больницы доберусь. Ещё можно в полицию обратиться и личность свою установить. Вариантов масса, но сначала всё же задам пару вопросов.
— Как меня зовут?
— Болт, как ещё? — расплылся в беззубой улыбке Серый.
— А город какой?
— Где? — на меня смотрели честные и непонимающие глаза собеседника.
— Здесь! Вокруг, — обвёл я руками пространство, подразумевая это самое «вокруг».
— Так это… наш…
И такого типа ответы следовали на все вопросы, что бы я ни спрашивал. Ни слова конкретики, а лишь непонимание и отговорки. Валить. Валить быстрее отсюда к нормальным людям.
— Выход где? — я поднялся и посмотрел на мадам.
— Там, — она махнула рукой в сторону низкого проёма.
Шагнул в указанном направлении и окунулся в темноту. Блин, не видно же ничего. Тут сзади подошёл Серый, и от него послышался странный звук, как будто раскручивалась маленькая динамо-машинка. Так, собственно, и оказалось. Простой ручной фонарь, принцип работы которого заключался в быстром нажатии рычажка, что в свою очередь раскручивал механизм динамо-машины, которая и вырабатывала электричество, дающее свет.
Он прошёл вперёд, освещая пространство перед собой. Я молча направился за ним, слыша, как в кильватер пристроилась единственная дама, пыхтя как паровоз. Проблемы у неё с лёгкими что ли?
Миновали ещё четыре тёмные комнаты, и вышли к свету. Отодвинул в сторону долговязого — немного грубовато, но на это было плевать. Для меня свет сейчас был олицетворением конца всех моих злоключений. И я хотел как можно быстрее выйти из сумрака, что окутывал мои воспоминания.
На высоте полутора метров от земли находился низкий проём, или точнее, грубо сделанная дыра в бетоне, к которой я и устремился. Встал на специально установленный деревянный ящик, подтянулся, охнул от стрельнувшей боли в спине, но всё равно попытался выползти наружу.
