Черная вдова

…да не ты, понимаешь, не ты, салат меня добил! и еще автобус. Ну как тебе объяснить, ты вот вспомни меня раньше, разве я бы с собой салат везла? В синей миске? Я бы просто купила коробку пирожных, большую такую, картонную коробку, а в ней — пирожные в два слоя, штук двадцать или двадцать пять, а в сумку бы сунула смену белья и зубную щетку, и презерватив еще. Да ни за чем, ни за чем, просто так, чтобы был. И сидела бы со всеми до конца, а не до пол-одиннадцатого. А потом не бежала бы, задыхаясь, на автобус, с грязной синей миской в пакете, а сняла бы комнату где-нибудь, где подешевле. Маленькую комнатку с умывальником в углу, двадцать евро за ночь плюс завтрак. Утром выпила бы кофе с молоком, ну и что, что дрянной, главное, не я бы его варила, а к кофе взяла бы круассан, растрепанный такой, и намазала бы его маслом и джемом, а не жарила бы, сонная, вам с Каролиной оладьи…

* * *

— Мама, папа, а ко мне в комнату пауки залезли, один большой, один маленький! Мама! Мама!!! Мам, пойдем покажу, какие пауки ко мне в комнату залезли!!! Ну мааааааам!

— Не мешай, заинька, мы с папой разговариваем! Иди пока поиграй.

— Дааааа, а там паукиииииии!!!

— А ты их не трогай, и они тебя не тронут.

— А они кусаются?

— Нет конечно.

— А ты точно знаешь? Пап, пауки кусаются? Папа? Пап?

— Ты ответишь ребенку или нет?!

— Перестань орать! Если не будешь к ним приставать, не кусаются. Иди, Каролина, иди, дай нам с мамой поговорить.

* * *

…не знаю, не знаю, о чем думала, может, и ни о чем, может, просто так сложилось, луна, может, ты помнишь, какая тогда была луна? и я не помню, но ведь какая-то была наверняка, приливы, там, отливы, козни лунного зайца, и еще, наверное, возраст, и подружки все, а ты когда, а ты когда, про маму я вообще молчу, ты ж знаешь, как она умеет многозначительно молчать, ну вот я и… Я без претензий, ты не думай, я знаю, что мне повезло, что ты лучший, что ты любишь, я все знаю, но это сильнее, ну пойми, ну прости…

* * *

— Мама, знаешь, что сделал большой паук? Он укусил маленького! Мама!!! Мамааааааааааааа!!!! Иди скорей, там большой паук укусил маленького!!! Мам, открой, я покажу, как большой паук… Мама, а что ты делаешь?! МАМА?!!!

Дела семейные

Рикарду Солпошту бесшумно закрыл входную дверь, снял ботинки вместе с носками и на цыпочках прокрался в спальню.

— Какая отличная была мысль положить ковролин! — пробубнил он, осторожно снимая брюки и складывая их так, чтобы не загремела мелочь в карманах.

Дона Тереза завозилась под одеялом и приподняла голову.

— Ты уже дома? — спросила она, не открывая глаз. — Который час?

— Полвторого. — Рикарду молниеносно стянул через голову нерасстегнутую рубашку и остался в одних трусах. — Я уже давно дома, просто в туалет ходил.

— Ага. — Дона Тереза снова уронила голову на подушку. — А когда ты пришел?

— Двенадцати не было. Просто будить не хотел. — Рикарду поцеловал жену в лоснящуюся от крема щеку, сморщился и утер губы. — Спи, заинька. Я только попью и тоже лягу.

Дона Тереза пробормотала что-то неразборчивое, повернулась на бок и натянула одеяло на голову. Рикарду вздохнул с облегчением, сунул босые ноги в разношенные тапки и, уже не таясь, пошлепал на кухню.

* * *

— Ты чего так поздно? — спросила дона Тереза, закладывая книгу очками и потягиваясь. — Я уже собиралась тебе звонить.

— Да эти испанские придурки, будь они неладны! — Рикарду снял темно-розовый галстук, повертел его в руках и кинул на комод. — Сдашь завтра в чистку? А то я пятно умудрился посадить.

— Положи в пакет в коридоре, там твои серые брюки и мое плааааааааа… — дона Тереза отчаянно зевнула, прикрывая рот ладошкой. — Извини. Очень спать хочется. Давай ты завтра расскажешь про придурков? А то сегодня я уже ничего не соображаю.

* * *

— Это что? — спросила дона Тереза нехорошим голосом, и Рикарду напрягся.

— Где?

— Вот ЭТО? — Дона Тереза сунула Рикарду под нос красную кружевную тряпочку. — Вот это — что такое?!

— Понятия не имею, — заявил Рикарду, протягивая руку к тряпочке. — Покажи!

Дона Тереза спрятала тряпочку за спину.

— Это трусы, — жестко сказала она. — Женские. Ношеные. У меня таких нет.

Рикарду ухмыльнулся.

— Ты из моего кармана достала, что ли? Это Гарсия и Валверде развлекаются.

— Кто такие Гарсия и Валверде?

— Ну эти! Испанские придурки! Я же тебе говорил! У нас от них весь офис стонет! Шефу в документы вчера прокладку положили!

— М-да… — Дона Тереза поджала было губы, но не выдержала и хихикнула. — И впрямь, придурки. Прокладка-то хоть была неиспользованная?

* * *

Рикарду открыл дверь и, не разуваясь, прошел на кухню. Дона Тереза в белом махровом халате и в тюрбане из полотенца резала пополам маленькие остро пахнущие апельсины.

— Семь часов, — сказала она ничего не выражающим голосом. — Ты бы хоть предупреждал, что задержишься до утра, я бы не нервничала.

— А ты и так не нервничала. — Рикарду уселся на широкую лавку некрашеного дерева. — Ты никогда не нервничаешь.

— Ну почему… — Дона Тереза включила в сеть соковыжималку и повернулась к Рикарду. — В чем это ты весь?! — удивилась она. — Шоколад, что ли, ел? А мне принес?

— Нет! — Рикарду постарался произнести это самым мерзким тоном, на который был способен. — Не принес!

Дона Тереза пожала плечами.

— Скупердяй, — констатировала она почти весело. — Сок будешь? Или тебе кофе?

Рикарду вскочил с лавки.

— Ты что?! — сипло спросил он. — Совсем дура?! Совсем ничего не понимаешь?!

— А что я должна понимать? — поинтересовалась дона Тереза и зажужжала соковыжималкой. — Что ты не ночевал дома и от этого у тебя сдают нервы?

— Да!!! — Рикарду неумело стукнул кулаком по столу. — У меня сдают нервы! От тебя! Прекрати жужжать!!! — взвизгнул он. — Я не могу разговаривать, когда ты жужжишь!!!

Дона Тереза выключила соковыжималку, вытерла руки о голубое кухонное полотенце и налила себе соку в высокий стакан.

— Оставить тебе половину? — спросила она, отпивая немного и облизывая губы.

Рикарду снова плюхнулся на лавку.

— Ты надо мной издеваешься! — проскулил он. — Другая бы уже давно меня выгнала, а ты делаешь вид, что ничего не понимаешь! Специально делаешь, чтобы я выглядел сволочью и сукиным сыном!

— А ты и так сукин сын. — Тереза попыталась потрепать Рикарду по голове, но он увернулся.

— Да, дорогая моя! — Рикарду уселся прямо и злобно уставился на Терезу. — Да, я сукин сын! И у меня есть любовница! И это не шоколад, а ее помада! И красные трусы были ее, я специально принес, чтобы ты их нашла! Слышишь, треска вареная? Специально! И только такая дура, как ты, могла проглотить вранье про Гарсию и Валверде!

Дона Тереза допила сок и поставила стакан в мойку.

— Все, — сказала она, — сок закончился. Если захочешь себе, будешь сам давить, апельсины на балконе в корзине.

Рикарду зажмурился и затряс головой.

— Ты что, не слышала, что я сказал?! Я ей говорю, что у меня есть любовница, а она мне про сок! Ты слышишь?!!! У меня есть любовница!!!!

Дона Тереза размотала полотенечный тюрбан и начала вытирать волосы.

— Ну и что? — сказала она из-под полотенца. — У меня тоже есть любовница, но в отличие от тебя я об этом не ору!

Игрушки

1

— …я сказал, сейчас же! убери! это! с кровати! — чеканит Луиш, стараясь не сорваться на крик. — Посмотри, во что ты превратила дом! Мне негде сесть! Мне негде лечь! Мне негде почитать газету! Везде твои чертовы куклы! Сколько тебе лет?! Пять?! Семь?! У твоих ровесниц дети в школу ходят, а ты в куклы играешь! Черт меня дернул на тебе жениться! Ты же не женщина, ты же ошибка природы! Имей в виду, если ты до вечера не уберешь своих уродцев с кровати, я их всех повыкидываю к чертовой матери в окно!

Патрисия судорожно вздыхает.

— Не смей на меня орать! — дрожащим голосом говорит она. — Если тебе так нужны дети, поди и роди себе! И только попробуй прикоснуться к моей коллекции!

Она берет с подушки тряпичную клоунессу с комичной фарфоровой рожицей, надевает ее на руку и поворачивает к Луишу.

— Мы тебя не боимся! — пищит кукольным голосом. — Сам ты уродец, и мы выкинем тебя в окно!

— Идиотка, — скрежещет Луиш и выскакивает из спальни.

— Дурак! — пищит ему вслед Патрисиина клоунесса.

* * *

— Идиотка, инфантильная идиотка, — бубнит Луиш, запирая за собой дверь кабинета. — Скоро совсем с ума свихнется с этими своими куклами! Вот как с ней жить нормальному человеку?!

Луиш подходит к большому столу, на котором смонтирована роскошная электрическая железная дорога — со станциями, полустанками, стрелками, развилками и большим депо.

Выражение его лица мягчеет.

— Ну что? — тихонько спрашивает Луиш у железной дороги и ласково прикасается кончиками пальцев к блестящему черному рельсу. — Соскучилась?

2

— …и играет, и играет… ухожу на работу — играет! С работы возвращаюсь — играет! Все время что-то доделывает, монтирует, покупает какие-то детали… Пейзаж сделал — как настоящий. Деревья, там, кусты, поля всякие. Озеро большое. Ууу… уток туда напускал, — Патрисия всхлипывает, и Маргарида молча гладит ее по плечу. — Вагоны покупает чуть не каждый день! А они знаешь сколько стоят, эти вагоны? — Маргарида отрицательно качает головой. Патрисия вытирает нос скомканным бумажным платком. — Самый дешевый — шестьдесят евро! А я… а у меня… а я с мая месяца в одних и тех же босоножках!

Маргарида свистит.

— Ничего себе. Это он на твои, что ли, деньги покупает эти вагоны?

— А на чьи же еще? — Патрисия зло пинает ножку стула. — Своих-то у него нет. Он же уже год как без работы сидит.

— А зачем даешь?! — сердито спрашивает Маргарида. — Ты же сама ему деньги даешь, а потом жалуешься! Я бы ни за что не дала!

— Дааааааа, — тянет Патрисия, — хорошо тебе говорить… А как я не дам? Когда я училась, он мне тоже деньги давал…

— Он тебе на жизнь давал!!! — почти кричит Маргарида. — На жизнь! А не на бирюльки! Ты его кормишь, поишь, и он еще на твои деньги вагоны покупает! А ты в одних и тех же босоножках, как дура!

Патрисия закрывает лицо руками и тоненько скулит. Маргарида снова гладит ее по плечу.

— Ну ладно тебе, — говорит она наконец. — Ну не переживай. По крайней мере, ты точно знаешь, что он не ходит по бабам.

— Кому он на фиг сдался, — гнусавит Патрисия. — Только такой идиотке, как я.

— Мало ли, — задумчиво бросает Маргарида. — Чего-чего, а идиоток вокруг — пруд пруди.

Патрисия хихикает и отнимает ладони от заплаканного лица.

— Что бы я без тебя делала? — говорит она почти весело. — Ты меня всегда спасаешь!

Маргарида молча улыбается. Патрисия аккуратно снимает Маргариду с руки и усаживает ее на подушке. Потом наклоняется и нежно целует подругу в прохладную фарфоровую щечку.

Половинки

— А все потому, что ты выбирать не умеешь, — сказала Инеш. — Если бы я так выбирала… — Она поискала по карманам, выложила на столик несколько двадцатисентимовых монет и принялась складывать их в столбик. — Если бы я так выбирала, я бы… — Столбик покачнулся и распался, и Инеш упала грудью на столик, пытаясь не дать монеткам раскатиться в разные стороны.

Изилда прихлопнула ладонью убегающую монетку и поболтала палочкой корицы в остывающем кофе.

— Не хватит тебе, — сказала она, пододвигая монетку к Инеш. — У тебя тут нет двух с половиной евро.

— Думаешь? — Инеш покопалась в сумочке и вытащила еще горсть двадцатисентимовиков. — Мне Паулу вчера десять евро разменял. Хожу теперь, бренчу… Дона Фатима!!! — внезапно заорала она. Изилда вздрогнула и пролила на стол немного кофе. — Дайте мне пачку «Португальских» голубых и зажигалку!

— Ну что ты так кричишь? — пробормотала Изилда, промокая салфеткой коричневую лужицу. — Хоть бы предупреждала заранее, что ли…

— Зачем? — удивленно спросила Инеш, похлопала себя по карманам и тут же завопила снова: — ДОНА ФАТИМА!!! Не надо зажигалку! Я уже свою нашла!

Изилда страдальчески поморщилась и сломала палочку корицы пополам. Иногда подруга отчаянно ее утомляла.

* * *

— Я вообще не понимаю, как ты можешь с ней жить, — недовольно сказала дона Консейсау, откупоривая пузырек темного стекла. По кухне пополз резкий запах каких-то трав. — Она холодная, эгоистичная, самовлюбленная сука, а ты…

— Я не живу, — буркнул Жоау, с треском разворачивая фантик. — А Габриэла не сука, — добавил он и быстро сунул конфету в рот.

— Сука, — непреклонно возразила дона Консейсау. — Раз!

Жоау нервно дернулся и проглотил конфету целиком.

— Ты чего? — спросил он, поднимая глаза на сестру.

— Лекарство, — лаконично ответила дона Консейсау, наклонив пузырек над маленьким стаканчиком. — Два, три, четыре, пять…

— Габриэла — не сука, — сказал Жоау и потянулся за следующей конфетой.

— Восемь! — угрожающе сказала дона Консейсау. — Девять, десять, одиннадцать…

— Она просто несчастный, больной человек. Где ты берешь эти, с коньяком? Очень вкусные, мне такие ни разу не попадались.

— ПЯТНАДЦАТЬ! — крикнула дона Консейсау и торжествующе взмахнула пузырьком.

* * *

— Не нужны тебе мальчишки, — убежденно сказала Инеш. — Тебе нужен мужчина. Взрослый, образованный, с деньгами. Которого ты будешь уважать. Понимаешь? У-ва-жать! А не использовать в постели и не гонять по хозяйству, как прислугу.

Изилда покивала головой и заказала себе еще кофе.

— Только дайте мне, пожалуйста, ложечку, а не корицу, — попросила она.

— Ты меня не слушаешь, — укоризненно сказала Инеш. — Я вообще не понимаю, для чего ты тогда просишь совета, если ты меня не слушаешь?!

* * *

— Хорошо, хорошо, — сказал Жоау. — Габриэла — холодная, эгоистичная, самовлюбленная сука, а я — тряпка без капли самолюбия и позволяю садиться мне на шею, погонять и пришпоривать. Вот такой у тебя неудачный брат.

Дона Консейсау заплакала.

— Конечно, — сказала она сквозь слезы. — Это я виновата. Я была слишком авторитарной сестрой, и от этого у тебя все проблемы…

* * *

— Я знаю, кто тебе подойдет, — сказала Инеш, застегивая куртку.

Изилда вопросительно глянула на нее. Инеш сделала таинственное лицо.

— Погоди, сама увидишь, — мурлыкнула она, подставляя прохладную щеку для прощального поцелуя.

* * *

— Образованная? — строго спросила дона Консейсау и поправила очки.

— Очень, — горячо ответила Инеш. — Знает семь языков, пишет докторскую по филологии…

— Курит?

Инеш замялась, и дона Консейсау махнула рукой.

— Что творится с молодыми женщинами? — осуждающе сказала она. — Курят, пьют…

— Изилда не пьет! — обиженно сказала Инеш.

Дона Консейсау еще раз поправила очки и криво улыбнулась.

— Ну хорошо, хорошо… приглашайте ее на наш рождественский обед, а там будет видно. Может, и впрямь что-то получится…

* * *

Изилда с тоской посмотрела на поднос. На нем уже стояла чашка, кофейник, вареное яйцо на фаянсовой подставочке, блюдце с двумя кусками подсушенного хлеба, вазочка с джемом, нож, масло… И все-таки чего-то не хватало.

Изилда зажмурилась и попыталась вспомнить, как выглядели завтраки, которые приносил ей в постель ее предыдущий мальчик. Вроде все было на месте.

За спиной что-то зашипело.

— Молоко! — вскрикнула Изилда, резко поворачиваясь к плите, — как раз в ту секунду, когда белая пена хлынула через край кастрюльки.

* * *

Жоау поерзал, устраиваясь поудобнее.

Как Габриэле мог нравиться этот дурацкий ритуал? — мрачно подумал он. — Каждый день завтракать в постели. Это же с ума сойти!

Жоау чувствовал себя очень глупо и от этого страшно злился.

* * *

— Ну как? — спросила Изилда, усаживаясь в ногах у Жоау.

— Переварено, — буркнул Жоау, ковырнув вареное яйцо. — И кофе остыл. И тосты.

Изилда с шипением втянула воздух сквозь намертво сжатые зубы.

— И салфетки ты не положила! — проговорил Жоау, раздражаясь. — Какого черта ты берешься делать завтрак, если не умеешь?!

Очень медленно, почти плавно, Изилда встала с кровати, взяла поднос, подошла к окну и вышвырнула поднос на улицу.

— Еще раз, — проговорила она скрежетнувшим от ненависти голосом, — еще раз ты позволишь себе разговаривать со мной таким тоном, и следующий поднос я сломаю о твою голову. Умеешь готовить и сервировать завтраки? Отлично. С завтрашнего дня это делаешь ты. А я буду сидеть в постели и критиковать.

Жоау издал странный звук — не то икнул, не то громко сглотнул, потом вдруг покраснел, кулем вывалился из кровати, подполз к ошеломленной Изилде и обнял ее колени.

— Я буду, — прошептал он. — Я буду делать завтраки. Все, что прикажешь.

Изилда улыбнулась и потрепала Жоау по голове.

— Конечно, — мягко сказала она. — Конечно, прикажу.

Белая Королева, Черный Король

Толстый полосатый кот в красном противоблошином ошейнике потоптался у кровати, вспрыгнул на постель и боднул Черную Королеву в подбородок. Черная Королева вздохнула, пошевелила губами, но не проснулась.

Кот боднул ее еще раз и коротко, но требовательно вякнул.

— Уйди, Бифштекс, — пробубнила Черная Королева, натягивая на голову одеяло. — Иди к Его Величеству, сегодня его очередь тебя кормить.

Толстый Бифштекс отчетливо фыркнул и, повернувшись к Королеве упитанным задом, пощекотал ей в носу кончиком полосатого хвоста.

— Бифштекс! — завопила Черная Королева, приподнимаясь на локте. — Вот сейчас у меня кто-то получит!

Бифштекс обернулся и посмотрел на Королеву с кротким упреком.

— Ну-ну, — сказала Черная Королева, перевернула подушку прохладной стороной вверх и снова улеглась, — нечего тут. Прямо, обидели бедненького…

* * *

Белой Королеве приснилось, что она забыла закрыть входную дверь и из-за этого в дом кто-то влез и ходит, заглядывая во все комнаты. Она проснулась и села в постели, прислушиваясь. Никто не ходил. Белый Король спал на спине, закинув руки за голову, и тихонечко посапывал.

— Либра! — шепотом позвала Белая Королева. — Либра, ты где?

Раздалось деликатное цоканье когтей по паркету, и в плечо Белой Королеве ткнулся мокрый нос.

— Собака моя, — сказала Белая Королева, обнимая Либру за мощную шею. — Моя хорошая собака!

Либра проворчала в ответ что-то нежное и лизнула Белую Королеву в щеку. Белый Король полувздохнул-полувсхлипнул во сне и перевернулся на живот.

* * *

Черная Королева пьет на кухне кофе с круассаном и делает вид, что внимательно слушает Черного Короля.

— Опять перерасход! — говорит Черный Король, раздраженно тыча карандашом в счет за воду. — Ты что, открыла во дворе прачечную или завела себе олимпийский бассейн?!

* * *

— Я, между прочим, с тобой разговариваю! — Белая Королева уже три раза вытерла пыль с каминной полки и теперь прикидывает, не вытереть ли еще разок.

— Да-да, — говорит Белый Король, вертя в руках газету, — конечно, ты права. Сделать тебе самолетик?

* * *

Черная Королева надела длинное узкое платье малинового бархата и зеленые сандалии с перепонкой на большом пальце.