— Однако я в это не верю, — отрезал Бекстрём. — И ты должен меня извинить.

Ниеми пожелал Бекстрёму приятных выходных, пожал плечами и ушел. Бекстрём довольствовался коротким кивком. Потом он оставил сумасшедший дом, который отныне являлся его рабочим местом, и пешком направился домой.

19

Час спустя Бекстрём сидел у письменного стола в своей уютной берлоге. Все еще обливаясь потом после прогулки по жаре, он взял бумагу и ручку, чтобы немного упорядочить свою новую жизнь.

— Прикинем сейчас. — Бекстрём задумчиво покусал кончик ручки. — Сначала двухсуточный пост. Все согласно канонам в малейших деталях, только овощи, вода и прочее. Потом едим более сбалансированную диетическую пищу в течение еще двух дней…

Если Бекстрём рассчитал все правильно, согласно своему методу он, мог реально выпить уже в выходные.

«С этим я легко справлюсь», — подумал он.

Все получилось гораздо раньше, поскольку в пятницу вечером у него случилось видение.

Сначала он встал под душ, тщательно растерся полотенцем, потом надел халат, сел на диван и смотрел фильм, который дал ему доктор. И осилил его до конца. Натянул на себя тренировочный костюм, прошелся вокруг половины Кунсхольмена и впихнул в себя три банки легкого пива, как только снова оказался дома. Не помогло. Орел опять всадился в линию электропередачи.

В такой ситуации у него не осталось выбора. Он принял одну коричневую и одну синюю таблетки, рухнул в постель, словно его стукнули по голове, и где-то там, между сном и полузабытьем, у него случилось божественное видение.

В его спальне было темно, и ее окутывал легкий туман (хотя откуда он там мог взяться?), когда высокий худой старик в белых одеждах и с бородой до пояса подошел к его кровати, положил старческую руку ему на плечо и заговорил с ним.

— Сын мой, — произнес старик. — Сын мой, слушаешь ли ты меня?

«Что еще за папаша выискался?» — подумал ошарашенный Бекстрём, поскольку худой старик с белой бородой нисколько не напоминал его красномордого, вечно пьяного родителя, который служил старшим констеблем в полицейском участке в Марии и, если верить его чокнутой мамаше, стал причиной появления Бекстрёма на свет.

«Боже праведный, — подумал Бекстрём, когда неожиданно понял, кто перед ним. — Боже праведный!»

— Сын мой, — повторил бородатый. — Сын мой, слушаешь ли ты меня?

— Я слушаю, отец наш, — сказал Бекстрём.

— Та жизнь, которой ты живешь сейчас, потеряла цельность, — пробормотал старик. — Ты ступил на неправильный путь, послушал фальшивых пророков.

— Прости, отец, — пропищал Бекстрём.

— Иди с миром, — сказал старик и снова похлопал его по плечу. — Постарайся вернуться на путь истинный.

— Я обещаю, отец наш, — сказал Бекстрём, сел в кровати, и неожиданно ото сна не осталось и следа.

Полученное им послание было очевидным по своей сути. Он снова принял душ, надел брюки, чистую рубашку и пиджак. А выйдя на улицу, поднял глаза к бесконечной синеве над своей круглой головой и поблагодарил Творца и Создателя.

— Огромное спасибо, отец наш, — сказал Бекстрём, а две минуты спустя он сидел в своем любимом кабаке, расположенном в том же квартале.

— Где ты, черт побери, пропадал, Бекстрём? — спросила официантка, которая была финкой и обычно не возражала оказаться у Бекстрёма в кровати фирмы «Хестенс», если он не находил никого получше, конечно.

— Серьезное убийство, — изрек Бекстрём важно и коротко. — Пахал как проклятый всю неделю, но сейчас, наконец, все встало на свои места.

— Вой, ой-ой. Им повезло, что у них есть ты, Бекстрём. И тебе полагается немного вкусненького, — сказала официантка и улыбнулась по-матерински.

— Естественно, — подтвердил Бекстрём. Он заказал большой бокал крепкого пива и реальную порцию шнапса перед едой.

Жирная подкопченная колбаска со свеклой и тушеным картофелем. На всякий случай он также добавил к ней немного печеночного паштета и несколько жареных яиц на паре тарелок. Потом пировал все выходные в своей обычной манере и, когда около девяти утра в понедельник взял такси до работы, уже успел выбросить фильм чокнутого доктора в мешок для мусора. Стоило как следует присмотреться, и сразу стало понятно, что он и мужик в подгузнике ни капельки не походили друг на друга.

— Фальшивые пророки, — ухмыльнулся Бекстрём.

— Извини, — сказал таксист и удивленно посмотрел на него.

— Здание полиции в Сольне, и меня нисколько не опечалит, если ты доберешься туда сегодня, — сказал Бекстрём, который снова стал прежним Бекстрёмом.

20

Когда Бекстрём вошел в свой служебный кабинет, у него на столе лежал листок с сообщением от коллеги, который занимался отслеживанием мобильных телефонов. Хулиганский звонок Бекстрёма Столхаммеру в пятницу после обеда в качестве конечного пункта проходил через мачту, расположенную по другую сторону Эресунна, в центре Копенгагена.

— Кто бы сомневался, — проворчал Бекстрём и позвонил на мобильный Аннике Карлссон.

— Доброе утро, Бекстрём, — сказала Карлссон.

— Черт с этим сейчас, — оборвал ее Бекстрём в своей самой вежливой манере. — Столхаммер, похоже, сбежал в Копенгаген.

— Уже нет, — возразила Анника Карлссон. — Мне только что звонили с охраны, и, по их словам, он сидит внизу в вестибюле. И хочет встретиться с нами.

Через десять минут Бекстрём, Карлссон и Столхаммер сидели в допросной криминального отдела. Столхаммер, судя по его наряду и внешнему виду, провел напряженные выходные. Трехдневная щетина, потный, в нестираной одежде и с сильным запахом старого и свежего перегара. В остальном он был похож на себя. Большой, здоровый мужик, с резкими чертами лица и без намека на жир на мускулистом теле. Правда, морщин на лице прибавилось.

— Это же чертовщина какая-то, Бекстрём, — сказал Столхаммер и потер костяшками правой руки уголок глаза. — Что за бандиты убили Калле?

— Мы надеялись, ты поможешь нам это узнать, — ответил Бекстрём. — Поэтому и искали тебя несколько дней.

— Я свалил в Мальме в четверг утром, — сообщил Столхаммер и почесал красные глаза. — Тогда же это случилось, если я все правильно понял?

— Что ты делал в Мальме? — поинтересовался Бекстрём. «Здесь я задаю вопросы».

— У меня там старая зазноба. Очень милая дамочка, поэтому, когда мы с Калле поставили на победителя в среду и на меня свалились десять штук, как манная небесная, уже особо не задумывался. Сел в поезд. У меня проблема с самолетами. Там такая теснота. Надо быть безногим японцем, чтобы хватило места. Опять же ни пожрать, ни выпить. Поэтому сел на утренний поезд. Был на месте сразу после обеда.

— У нее есть имя? — поинтересовался Бекстрём.

— У кого? — спросил Столхаммер и удивленно посмотрел на Аннику Карлссон.

— У дамочки из Мальме, — объяснил Бекстрём.

— Ясное дело, — кивнул Столхаммер. — Мария Олссон. Живет на Стаффансвеген, 4. Есть в телефонном каталоге. Работает санитаркой в тамошней больнице. Она забрала меня на Центральном вокзале в Мальме. Ты можешь позвонить ей, если мне не веришь.

— Чем вы занимались потом? — спросил Бекстрём.

— Ну, вышли из ее квартиры только в пятницу, когда поехали в Копенгаген, и там у нас получился дьявольски приличный обед. Продолжался целый день и половину ночи.

— А потом?

— Ну, потом мы поехали назад. Где-то под утро. В Мальме то есть. Домой к Марии, и там все получилось как обычно. Выбрался на улицу и затарился немного в субботу перед закрытием винного магазина. Затем мы опять расслаблялись.

— Вы опять расслаблялись?

— Конечно, — подтвердил Столхаммер и вздохнул. — Она дьявольски выносливая девчонка, а мои лучшие дни прошли. Не вылезали из койки до вечера воскресенья, когда Бликстен позвонил мне на мобильник и рассказал о случившемся.

— Бликстен?

— Бьерн Юханссон. Другой старый приятель по школе. Ты, пожалуй, знаешь, кто это? Известный человек в нашей деревне. В старой Сольне. У него еще была фирма, энергетическая компания Бликстена в Сумпане, но сейчас она перешла к его парню. Да, он рассказал о случившемся, и в такой ситуации я, конечно, не мог уже больше зависать в Мальме, поэтому сел на ночной поезд, хотел помочь вам поймать идиота, который убил Калле.

— Очень мило с твоей стороны, Роланд, — заметил Бекстрём. «Похоже, старина Столис успел поразмыслить между всеми своими возлияниями и решил немного потрудиться».

— Да, вот черт, ясно дело, я с вами. Поэтому сейчас я здесь, значит, — объяснил он.

Потребовалось два часа, чтобы разобрать, чем Столхаммер занимался с утра четверга, когда он внезапно отправился в Мальме, и до утра понедельника, когда он появился в здании полиции в Сольне. Потом они прервались на обед.

Бекстрём нагрузил свой поднос основательно, поскольку считал, что история может затянуться и потребует много сил. И в этот раз взял тефтели, и картофельное пюре с коричневым соусом, и пылесос в паре с миндальным пирожным. Анника Карлссон же перекусила на скорую руку макаронным салатом с минеральной водой, прежде чем поручила Альму и другим проверить данные, сообщенные Роландом Столхаммером о его пребывании в Мальме и Копенгагене. Сам же Столхаммер довольствовался бутербродом и кофе, которые Анника взяла ему в кафетерии.

«Сейчас мы приближаемся к решающему моменту», — подумал Бекстрём, когда они снова сидели в допросной. Столхаммер вдобавок начал потеть, что выглядело многообещающе, а когда подносил чашку кофе ко рту, на всякий случай использовал обе руки.

— Ты был в Солвалле в среду на прошлой неделе, в среду 14 мая? — спросил Бекстрём. — Можешь рассказать об этом?

Он притащился туда уже в четыре пополудни, посмотреть разминку, походить среди старых приятелей и послушать.

Конец ознакомительного фрагмента