— Куда собираетесь? — спрашивает Себастьян.
Джас снова начинает подгонять муслин на моих бедрах и вставляет в рот булавку. Так что говорить приходится мне.
При воспоминании о том, как сладко он поцеловал меня в лоб вчера ночью, я чувствую укол чувства вины. Вчера Себастьян просил не идти на этот бал.
— У нас нет выбора, Себастьян, — мягко говорю я. — Если есть хоть один шанс…
— Ты же не серьезно, — Себастьян переводит взгляд с меня на Джас, а потом снова смотрит на меня. — Ты же ненавидишь фейри. Как из этого может выйти что-то хорошее? Господи, ты же не собираешься обокрасть королеву? Сразу говорю: ты подпишешь себе смертный приговор.
— Я буду осторожна, — отвечаю я, и в его глазах, к моему огорчению, появляется разочарование. — Мы должны что-то сделать.
Он смотрит на меня, и я вижу, как на его челюстях играют желваки, а в глазах цвета морской волны плещется разочарование. Когда я понимаю, что он хочет сказать что-то еще, Себастьян поворачивается на каблуках и выбегает из нашей комнаты.
Я хочу броситься за ним, но Джас хватает меня за руку.
— Платье, — напоминает она.
— Помоги мне, — отчаянно пищу я. Я не знаю, что ему сказать. Я обещала Джас пойти на бал и не нарушу свое обещание, но Себастьян два года был моей опорой и поддержкой, и я не могу смириться с мыслью, что он на меня сердится.
Джас быстро вынимает нужные булавки, чтобы я могла выпутаться из тонкого хлопка. Я натягиваю брюки и майку, бегу вверх по лестнице и мчусь во двор, который мадам Ви делит с магом Трифеном.
Краем глаза замечаю белые волосы. Себастьян сидит на крыльце у входа во двор, затачивая кончик посоха.
Когда я вижу его, мой желудок всегда делает сальто — и не просто поворачивается, а крутится без остановки.
В отличие от моих двоюродных сестер, в подростковом возрасте меня слишком беспокоило выживание. О любви я даже не задумывалась. Но потом по соседству поселился Себастьян, и, как только я увидела его, какое-то… другое… чувство появилось у меня в животе. В моих легких. И расползлось по коже.
Когда он впервые улыбнулся, мне показалось, что мое сердце готово выпрыгнуть из груди к нему в руки. Каким-то образом я преодолела свою неловкость, мы стали друзьями, и я видела его почти каждое утро. Мы не проводили много времени вместе — но проводили достаточно, чтобы он скрасил мою жизнь. Его улыбка помогла мне пережить много тяжелых дней.
Но сейчас он не улыбается.
Я усаживаюсь рядом с ним на крыльцо, подтягиваю колени к груди и обхватываю ноги руками. Долго сижу так. Он затачивает свой посох, а я смотрю, как он становится все острее. Мы молчим и слушаем, как во дворе щебечут птицы.
Я плохо разбираюсь в чувствах. Но хорошо выполняю свою работу и словам предпочитаю действие. Свои эмоции я показываю только при Джас. Остальные не стоят таких усилий.
— Прости меня, — наконец говорю я. Этого недостаточно и только поверхностно выражает то, что я хочу сказать — что у нас остается все меньше вариантов, что мне нравится, как он ценит нашу безопасность, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуться домой — хотя бы потому, что отчаянно хочу снова его увидеть.
Себастьян поднимает голову, и взгляд его глаз цвета морской волны, кажется, пронзает меня насквозь. Он изучает мое лицо.
— Ты хоть представляешь, насколько опасно людям находиться среди фейри?
— Конечно, но…
— Так не иди туда.
Мне безумно хочется к нему прикоснуться. Погладить его по щеке или положить руки на накачанные предплечья. Он и намека не давал, что мои чувства к нему взаимны, поэтому я никогда не позволяла себе поступить подобным образом. Я не хотела быть отвергнутой, не хотела подвергать себя такому риску. Я скрывала свои чувства ото всех — даже от Джас.
— Если наш долг станет еще хоть немного больше, мы уже никогда не сможем его выплатить. Даже сейчас для этого нужно…
Он крепко зажмуривается. Он не может нам помочь — и я знаю, что ему это очень не по душе. Раньше он давал нам деньги, но он всего лишь ученик. Он никак не сможет уменьшить наш долг.
Он открывает глаза и долго смотрит мне в лицо. Так долго, что мои щеки начинают пылать. Кожу покалывает, а дыхание становится прерывистым. Я жду, когда он коснется губами моих губ.
— Подожди еще немного, — наконец говорит он. — Просто подожди. Я смогу помочь. Когда-нибудь я расторгну твой контракт. Я освобожу тебя от нее.
Я знаю, он в это верит, но…
— Обещаю, с нами все будет в порядке, — говорю я. Ему нужно, чтобы я дала не это обещание, поэтому я встаю и вытираю ладони о штаны. Глупо было думать, что он меня поцелует, глупо было сосредотачиваться на этом, когда мы спорили о такой важной вещи. — Мне нужно собираться на работу.
Я вижу в его глазах то, чего никогда не замечала раньше. Отчаяние.
Я ухожу, потому что это чувство слишком хорошо мне знакомо.
Я успела сделать три шага, а потом он говорит:
— А что, если он не такой, каким ты его представляешь?
Я останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть, как он встает.
— Что?
— Принц Ронан. Вдруг окажется… что он может тебе понравиться?
Я качаю головой.
— Баш, я не надеюсь стать принцессой фейри. Я не такая.
— Но что, если он окажется не таким, как ты думаешь… что, если он лучше, чем ты позволяешь себе думать?
Я скрещиваю руки.
— Ты боишься, что я влюблюсь в фейри?
Что забуду тебя? Обещаю, что этого не случится. Я не смогу.
— Абриелла…
— Что?
Он сглатывает ком в горле.
— Просто пообещай мне, что сделаешь все возможное, чтобы быть в безопасности. Если вы пойдете на бал, вы будете под защитой королевы, но, когда вы уйдете с ее земель, эта защита не будет действовать.
— Я знаю, как это работает, Себастьян. Обещаю.
Одним шагом он сокращает расстояние между нами. Он касается моей щеки двумя пальцами и заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. Я наслаждаюсь прикосновением его покрытой мозолями кожи.
Воздух позади меня рассекает кудахчущий смех. Я оборачиваюсь и вижу Кассию. Она стоит во дворе, уперев руки в бока. Ее светлые волосы тщательно уложены в локоны и заколоты на макушке, а грудь почти вываливается из мятно-зеленого платья.
— Я думала, ты будешь рыдать, но у тебя и в мыслях нет ее оплакивать, да?
О чем она говорит?
Себастьян успокаивающе кладет руку мне на плечо, но я лишь качаю головой. Это очередной ревнивый вздор моей двоюродной сестры.
— Младшая сестренка больше не мешает, и теперь ты можешь заполучить красавчика-ученика. Вот как это работает?
Я закатываю глаза.
— О чем ты говоришь?
Она улыбается, ее голубые глаза блестят.
— А ты не знаешь? Ваш долг официально стал слишком большим. Маме это надоело. Баккен только что забрал Джасалин на рынок фейри, — она сжимает кулаки, а затем резко разжимает их. — Ее нет! Пуф! Исчезла!
Глава 3
Я врываюсь в кабинет мадам Вивиас и так сильно хлопаю дверью, что висящие на стенах картины начинают ходить ходуном.
— Где она?
Тетя даже не вздрагивает. Она откладывает ручку и поправляет собранные в идеальный пучок темные волосы. Я знаю, что они такие густые и блестящие потому, что она накладывает на них заклинания.
— Здравствуй, Абриелла. Поздравляю тебя. Ты свободна.
— Нет, — выдыхаю я.
Но на углу ее стола я вижу кучку пепла. То, что осталось от магического контракта после выполнения его условий.
— Почему?
— Мне нужно было как-то компенсировать свои убытки, — она скрещивает руки на груди и откидывается на спинку кресла. — Я могла сделать это еще несколько месяцев назад, но мне было интересно, получится ли у вас наверстать упущенное.
Мне кажется, что у меня из легких словно выбили воздух, а потом крепко обхватили в районе груди, чтобы я не могла сделать вдох. Я только сейчас осознаю, что до последнего надеялась, что Кассия лжет. Я… надеялась.
Мадам Ви машет рукой, как будто мы решаем какой-то рутинный вопрос — например, кто сегодня готовит ужин, — а не обсуждаем жизнь моей сестры.
— В Фейриленде с твоей сестрой все будет хорошо. Уверена, там она обворожит всех так же, как сделала это здесь.
— Вы продали ее в рабство. Ее заставят работать до седьмого пота или будут пытать для развлечения… или… — я не могу договорить, не могу начать перечислять остальные ужасы, которые могут с ней случиться.
Я просто не могу в это поверить.
— О, не драматизируй. О лучшей судьбе она не могла и мечтать, учитывая яму, которую вы себе вырыли. Что бы она делала? Как ты, драила бы всю жизнь полы? Продала бы свое тело мужчинам, ищущим дешевые удовольствия?
— Вы должны были меня предупредить. Я бы…
— Что? Обокрала бы кого-нибудь, чтобы выплатить остаток вашего долга? — она поднимает бровь, и я понимаю, что ей известны все мои секреты. — Даже тебе бы это не удалось. Честно говоря, Абриелла, тебе повезло, что все эти годы я предпочитала смотреть на твои преступления сквозь пальцы. А я ведь могла тебя выдать.
— Но вы этого не сделали. Вы брали деньги, и вам было плевать, где я их достала. По условиям этого несправедливого контракта вы каждый месяц получали тысячи раконов. Но вы все равно ее продали, — я чувствую, как во мне поднимаются волны злости, а кровь закипает от рвущейся наружу ярости.