Так что же Никита имел в виду?

Я влетела в аптеку, едва не поскользнувшись на высоких шпильках и с трудом удержав равновесие у прилавка. Запыхавшись, попросила тест. Фармацевт посмотрела на меня понимающе: наверное, так и выглядят несчастные, кому не терпится погадать на палочке с полосками — беременна, не беременна, крестик или нолик, пан или пропал, карьера или подгузники с сомнительным содержимым.

Уже через двадцать минут я и сама знала ответ на свой вопрос.

Руки продолжали мелко дрожать, в ушах шумело, а сознание уносилось куда-то в космос. «У меня будет ребёнок. Ребёнок». Я не могла поверить. «У нас будет малыш!»

Тогда жутко захотелось позвонить и сообщить новость Никите, но я решила повременить, чтобы узнать всё точно. Записалась на приём к врачу и до утра ворочалась в холодной постели, представляя, как круто изменится моя жизнь.

Странно, но мыслей о том, чтобы не рожать, у меня даже не было. Как, вообще, такое возможно? Избавиться от плода любви? От частички любимого мужчины? От совместного будущего? От материнства? Нет, это было невозможно, и никак не укладывалось в голове.

Я потеряла мать, когда мне было всего двенадцать, и теперь воспоминание о том дне стало самым страшным в моей жизни. Она ушла в мой день рождения, умерла буквально на моих руках. С тех пор я ни разу не справляла этот праздник, запрещала поздравлять себя в этот день и ощущала гнетущее, раздирающее душу одиночество.

Свой следующий день рождения в октябре должен был стать первым днём рождения, который я собиралась по-настоящему отметить в кругу близких — и всё потому, что я больше не была одна, со мной был мой Никита. А скоро… скоро нас будет уже трое.

Положив руку на живот я ничего не почувствовала, но тут же стало спокойнее, и я смогла уснуть. Снова приснился момент нашей первой встречи с Никитой.

Я уже два года работаю в журнале, но всё ещё считаюсь новенькой. Мне не доверяют серьёзные статьи и интервью с крупными звёздами, но мы теперь очень дружны с моей коллегой Катей, и она меня опекает: помогает, наставляет, подсказывает почти на каждом шагу.

В тот день со скандалом увольняется ответственная за рубрику «Интервью» Варвара, и Барракуда поручает мне связаться с агентом начинающего актёра Дубровского и договориться о встрече.

Если бы я хоть что-то знала о Никите, то меня трясло бы от волнения, но сериалы я смотрела разве что от Нетфликс, а фамилия Дубровский была мне знакома только по школьной программе седьмого класса.

— Можете подъехать сейчас? — Торопливо спрашивает агент.

— Конечно! — Не задумываясь, отвечаю я.

— Тогда жду.

Он называет адрес, я прыгаю в такси и по дороге изучаю биографию актёра по данным из Интернета. Холост, успешен, хороший достаток. «О чём же я буду его спрашивать?» — крутится в голове. Наверняка, этот сериальный актёришка недалёкого ума. И даже десятки его снимков, размещённых в сети, ничем не впечатляют меня.

Но стоит мне увидеть его вживую, как земля под ногами пошатывается.

Меня проводят в его гримёрку.

— Привет. Подождёшь минуту? — Вместо приветствия бросает он мне, точно старой приятельнице.

— Конечно. — Выдавливаю я, из-под опущенных ресниц наблюдая за тем, как он скидывает с себя гусарское обмундирование и ловким движением сдирает со щеки бакенбарды. — К-конечно…

Там есть чем залюбоваться. Литые мышцы, плоский живот, изящная пластика движений. Никита молод, крепок и очень хорош собой. Его светлые волосы прекрасно оттеняют прохладную синеву глаз, а улыбка магическим образом лишает дара речи. Этот мужчина уверен в себе и точно знает, какое впечатление производит на женщин.

— Пожалуй, я готов. — Поправив воротник рубашки, очаровательно улыбается он.

— Где вам будет удобнее пообщаться? — Невольно краснею я.

— Как тебя зовут? — Мужчина приподнимает бровь.

— Алиса.

— Никита. — Он пожимает мою руку, но не спешит её отпускать. Продолжает смотреть мне прямо в глаза и улыбаться.

— Что скажешь, если мы сбежим отсюда, Алиса?

— Куда, например? — Растерянно и глухо бормочу я.

— Да хоть в страну чудес. — Смеётся Никита.

6

— Ты чего зависла? — Хмурится Катька.

— Я? — Пытаюсь сфокусировать на ней свой взгляд.

— Ты-ты. Что, говорю, делать теперь собираешься? — Она опирается локтями на мой стол и шепчет: — Неужели, оставишь ребёнка?

— Что? — Я едва не подскакиваю. — А как, по-твоему, я должна поступить? Уби-и-ить его?

— Ну… — Подруга пожимает плечами. — Плод пока размером с горошину. Аборт это, конечно, ужасно, но как рожать от того, кто тебе не верен?

— Катя! — Задыхаюсь от возмущения я.

— А как же твоя карьера? Кто будет тебя содержать, если этот тип на тебе не женится? — Катя разводит руками.

Для неё ситуация ясна как день.

— Мы об этом не говорили, — я обвожу взглядом офис. Наш приглушённый разговор заинтересовал не только Владика: половина сотрудников журнала уже искоса следят за происходящим. — Свадьба это не главное. — Оправдываюсь я. — Главное, что мы любим друг друга.

— В таком случае, снимок в жёлтой газетёнке подделка? — Не сдаётся подруга.

— Я думаю, этому найдётся объяснение. — Говорю я, сама до конца не веря.

— О, да. — Закатывает глаза она. — Ровно так же, как и тому, почему никто не должен знать о вашем романе, да? И о том, почему его рука лежит на талии этой Нелли? И о том, почему он пожирает её глазами? У Дубровского на всё всегда находится объяснение!

Последние слова сказаны так громко, что несколько коллег оборачиваются и смотрят на нас.

— Алиса готовится к интервью. — Отмахивается от них Катя.

Я встаю, взбешённая её поведением, хватаю сумочку и бросаюсь к выходу из офиса. Плевать на Барракуду, на её задание, на Катьку с её грубостью, мне срочно нужно привести сейчас свои нервы в порядок!

— Алис, да подожди ты! — Догоняет меня подруга уже возле лифтов.

— Что? — Разворачиваюсь к ней, нацепив на лицо решительность. — Хочешь сказать мне ещё что-то обидное?

— Да я не… — Мнётся она.

— Неужели, ты не видишь, что я и так расстроена из-за этого снимка в газете? Зачем меня добивать?

Катя кладёт мне руки на плечи и заглядывает в глаза.

— Прости, Алис. — Она вдыхает и выдыхает. — Я… я хотела тебя поддержать, правда. Просто обидно стало. Я же тебя люблю, и ты достойна лучшего, чем все эти тайные отношения, а тут ещё этот снимок. Ты же знаешь, я этому твоему Дубровскому никогда не доверяла! Кому, как не нам, знать, какое самомнение у этих звёзд. — Катя притягивает меня к себе, крепко обнимает, затем отпускает и снова смотрит в лицо. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Расскажи ему, поставь ультиматум: если он тебя любит, то не должен больше скрывать ваших отношений!

— А я и не стремлюсь афишировать наши отношения. — Спокойно отвечаю я. — Если для его карьеры важно держать всё в тайне, пусть будет так. Тем более, что Барракуда тоже будет в бешенстве, если узнает о нашей связи.

Катя вздыхает.

— Тогда, хотя бы, пусть объяснит, что у него с этой Нелли.

— Я ему позвоню. — Обещаю я.

— Позвони лучше сразу его агенту. Или продюсеру. Или кому-то из приближённых. — Подруга берёт меня за руку. — Позвони, пусть проведёт тебя к нему на съемки. — Она сжимает мою ладонь в своей. — Тем более, повод есть: ты должна взять у него новое интервью.

Эта подсказка оказывается как нельзя кстати.

— Хорошо.

Через пять с половиной часов я уже в другом городе: вышагиваю по широкому павильону, заставленному декорациями. Девушка-ассистент, встретившая у входа, проводит меня через дебри коммуналок, общежитий, богатых залов — декорации сменяют одна другую, затем мы останавливаемся у одной из гримёрок.

— Там. — Указывает она, и её взгляд падает на часы. — У него ещё минут десять перед началом следующего этапа съёмок.

— Спасибо. — Киваю я и направляюсь к нужной двери.

— Да не за что. — Отвечает девица.

Я стучу в дверь, на которой криво приклеена бумажка с фамилией «Дубровский».

Он отзывается не сразу.

— Войдите. — Слышится после паузы.

— Никита, это я. — Говорю, протискиваясь в узкое помещение, заставленной мебелью, зеркалами и реквизитом.

— А-а, ты… — Нахмуривается мужчина, закатывая рукава на рубашке.

Моё сердце затапливает нежностью. Едва заглядываю в его родные до боли светло-синие глаза, вспоминаю все наши бурные ночи и все совместные ленивые завтраки.

— Я тебе звонила, но ты не отвечал. — Улыбаюсь я, не решаясь сделать шаг.

— Привет. — Он делает это за меня. Приближается, сгребает меня в свои объятья. Трётся колючей, едва начавшейся пробиваться щетиной о мою щеку и торопливо тычется губами в губы. — А я даже не знаю, где мой телефон. Суета, сама понимаешь! Съёмки!

— Конечно понимаю. — Улыбаюсь я.

Мой взгляд падает на смартфон, лежащий на туалетном столике рядом с его часами и кошельком, но я решаю промолчать — мало ли, чего не бывает в такой суматохе.

— Ты… чего примчалась? — Спрашивает Никита, выпуская меня из объятий.

— Мне нужно поговорить.

— Что? Машину мою разбила? — Усмехается он.

Но едва заметное напряжение выдают его застывшие уголки губ.