— Так куда ты возил Анну, Мика Ярвинен? — Спросила она с интересом.

— Мы просто прогулялись, — ответил он, словно спрашивая у меня глазами, так ли всё было.

— Именно так. — Подтвердила я.

Софья поправила стоящие колом чёрные волосы и хищно коснулась языком пирсинга в своей нижней губе. Она не знала, говорим ли мы правду, и как реагировать, если окажется, что это не так. А мы с Микой продолжали улыбаться друг другу, и это, похоже, нравилось ей ещё меньше.

— И как ты планируешь подняться? — Бросила она мне. — Тебе подать стул?

Вот это любезность.

— А что, я не смогу поднять тебя вместе с коляской? — Нахмурился Мика.

— Ты испачкаешь джинсы. — Предупредила я. — Лучше пересади меня на стул, затем подними коляску, затем я пересяду в неё. — И тут же поправилась: — Если тебе не трудно.

— Подожди, — замотал он головой, — давай лучше так. — Развернул меня спиной к лестнице и приказал: — Держись!

Я только успела схватиться за дуги колёс, как парень поднялся сначала на одну ступень и подтянул меня вверх, затем на вторую и подтянул снова. Пара секунд, и вот я уже была на веранде перед входом в дом.

— Ничего себе! — Присвистнула Софья.

Мика лишь пожал плечами и отряхнул ладони:

— Проще простого!

— Спасибо. — Смущённо улыбнулась я.

Больше всего мне хотелось знать, увидимся ли мы вновь, но я не смела спрашивать об этом — тем более, в присутствии сестры.

— Не за что. — Мика смотрел на меня, не отрываясь, и будто должен был сказать что-то ещё, но этого так и не происходило.

Моя сестра кашлянула, и волшебное мгновение промелькнуло и исчезло, словно бабочка, присевшая на цветок.

— Ну, ладно. Счастливо. — Сказала я с надеждой.

— Пока, профессор! — Улыбнулся мне своей фирменной улыбкой Мика.

— Профессор? — Решив, что ей послышалось, прищурилась Софья.

Но никто не стал ей объяснять значения сказанного. И лично я была рада тому, что у нас с соседом появились общие тайны.

Мика сбежал по ступеням и направился к калитке своей легкой походкой. В этот момент я вдруг вспомнила кое о чем и крикнула:

— Подожди!

— Что? — Обернулся он и замер.

Я обратилась к сестре:

— Открой гараж, пожалуйста.

Она тяжело вздохнула и пошла за ключом.

Пока её не было, парень преодолел разделявшие нас метры и посмотрел мне в глаза так многозначительно, что внутри у меня упало в обморок всё, что зовётся душой.

Похоже, к его взглядам так просто не привыкнешь, и на это мне потребуется время. Если, конечно, нам с ним суждено будет увидеться ещё раз.

— Там. — Сглотнув, сказала я. — Слева, у стены. Иди и возьми его. Похоже, он твой.

Его густые брови взметнулись вверх.

— Люблю загадки. — Произнёс Мика и, услышав, как ползёт вверх гаражная дверь, метнулся туда.

У меня по спине побежали мурашки.

— Велосипед?! — Послышался через пару секунд его ошарашенный голос. — Велосипед…

— Да! — Крикнула я. — Бери и тащи сюда!

Через мгновение парень уже стоял возле меня, держа велосипед за руль, как оленя за рога. В его взгляде было столько непонимания, что я поспешила пояснить:

— Когда Оливия доставала его из вашего гаража, на нём был бант, и я подумала…

— Чёрт подери! — Воскликнул Мика, в изумлении оглядывая велик. — Это он? Не может быть! Я помню его! Помню! Отец притащил его на моё десятилетие, но я отказался выходить, разговаривать с ним и принимать подарок… — Он провёл ладонью по сидению, затем коснулся пальцами клаксона. «Дзынь!» Мика покачал головой. — Я наблюдал в окно за тем, как он уходил, и мне жутко хотелось закричать и остановить папу… Но я знал, как было важно для мамы знать, что я на её стороне, поэтому молча провожал его взглядом.

Он осматривал велик, не веря своим глазам.

— Ты немного подрос с тех пор. — Я пожала плечами.

— Ничего страшного. — Парень посмотрел на меня с благодарностью. — Представляешь, каково спустя годы получить подарок, о котором мечтал, будучи мальчишкой?

— Нет.

— Потрясно! — Рассмеялся он.

— Тогда прокатись скорее. — Улыбнулась я.

— Точно. — Мика лихорадочно вцепился в руль и помчался к калитке. Выведя велик на дорогу, он повернулся и крикнул: — Спасибо, Анна! Спасибо тебе!

В его лице было столько радости, что я даже внутренне продолжала улыбаться.

Мика запрыгнул на велосипед и покатил по улице, а я въехала в дом только после того, как проводила его взглядом.

— И что это было? — Софья, сложив руки на груди, наблюдала за тем, как я вожусь с дверью. — Скажешь мне?

— Тебе — нет. — Не глядя на неё, ответила я.

Глава 19

ЧЕТВЕРГ, 4 ИЮНЯ

У меня загудело в ушах.

— Подожди. — Попросила я, мотая головой из стороны в сторону, и не желая слушать эти бредни. — Подожди, мам!

— Я понимаю, Анна. — Мать смотрела на меня, как на бедного, бездомного котёнка. Она так редко проявляла ко мне нежность и мягкость, что мне казалось, будто я впервые вижу её такой. — Тебе сейчас очень тяжело. Как и всем нам.

— Мам, скажи толком, что происходит? — Попросила я.

В этот момент на улице раздался жуткий грохот. Мы с мамой одновременно обернулись к окну. Грузчики бегали, размахивали руками, даже через стекло отчётливо слышалась отборная брань. Один из поддонов вместо того, чтобы аккуратно опуститься на газон, рухнул прямо на проезжую часть — оборвался трос.

Дрисс лаял, поставив передние лапы поверх калитки, а Софья тщетно пыталась его оттащить. От этой какофонии у меня ещё сильнее загудело в ушах.

— Надеюсь, никого не пришибло. — Взволнованно проговорила мама.

И только тогда я заметила, что во дворе Илоны Пельцер царил настоящий кавардак: в вырытом посреди двора небольшом котловане уже шла отделка декоративным камнем, а вокруг валялась груда инструмента, обломки натурального камня и горы гальки. А в стороне, у ворот, гремела бетономешалка с раствором. И когда на землю грохнулся поддон, из этого котлована на подмогу дружно начали выскакивать рабочие: один за другим, человек пять. Целая строительная бригада.

У меня никак не укладывалось в голове: когда же они успели вырыть целый бассейн, если приехали только что?

— Зря она всё это затеяла. — Тихо проронила мама, отстраняясь от окна. — Небольшой лужицы ей бы хватило, к чему целый бассейн?

Я тоже поспешила отвернуться, но от этого движения мою голову пронзило резкой болью.

— Чёрт, — я коснулась рукой лба и вдруг нащупала какое-то болезненное уплотнение на линии роста волос. — Что это?

— У тебя синяк, Анна. — Мама придержала мою руку. — Не трогай, я тебе его обработала.

— Откуда у меня синяк?

Я тщетно пыталась вспомнить, но ничего не выходило.

— Я не знаю, ты ударилась. — Она пожала плечами. — Мы так и не поняли как.

— А когда это было?

— Вечером во вторник.

— Вторник?

Я снова взяла телефон и уставилась на дату.

Во вторник у меня не было никакого синяка. Ровно, как и в среду, и в четверг. И вообще, сейчас не четвертое июня, а первое.

— Мам… — Я сглотнула, чувствуя, как у меня начинает кружиться голова. — Мика не звонил? — Снова потёрла синяк. — Хотя, нет, ещё ведь только утро. Сегодня мы должны встретиться, и мне нужно срочно связаться с ним.

Я подтянула к кровати коляску, собралась пересесть на неё, но мать остановила меня, перехватив и крепко сжав моё запястье.

— Тебе нужно успокоиться, Анна.

— Где Мика, мама? — Спросила я, вглядываясь в её лицо.

Оно кружилось, как и вся комната.

Если она снова повторит это нелепое слово «смерть», меня стошнит.

— Он умер, Анна. Его больше нет. — Она обняла меня за плечи и прижала к себе. Впервые за много лет. — Нам всем очень-очень жаль, поверь, но ты должна принять этот факт.

Я вырвалась и посмотрела на неё, словно на умалишённую.

— Что значит «умер»? Когда?! — Я лихорадочно подтянулась и буквально ввалилась в свою коляску. — Что ты такое говоришь, мама?

— Прости. — Она лишь развела руками.

— Вчера мы попрощались! — Почти кричала я. Меня трясло, точно в лихорадке. — Мы договорились, что проведём сегодня вместе весь день. Он оставил мне записку, мама! Вот на этом окне! — Я указала на стекло. — Видишь следы клея?! Смотри!

— Ты об этой записке? — Она убрала подушку и достала из-под неё смятый клочок чёрной бумаги.

— Что это? — Я выхватила его у неё из рук.

На мятом сердечке уже с трудом можно было различить размытые буквы, но я всё равно прочитала: «Ты и Я». И шёпотом произнесла: «Завтра».

Но вот же — завтра. Оно сегодня! Оно наступило!

Но, подняв взгляд на мать, я увидела лишь горечь в её лице.

— Почему оно здесь? Кто его принёс? — Ошеломлённо проронила я.

Бумага, зажатая меж пальцев, дрожала вместе со всем моим телом.

— Ты. — Испуганно ответила мама.

— Когда?

Мне не хватало воздуха. Всё это казалось страшным сном.

— В понедельник. — Осторожно кивнула она. — Днём. — Прочистила горло и продолжила: — После того, как обнаружили тело Мики.

Мой мир рухнул, но я по-прежнему отказывалась верить.

— Тело? — Я затрясла головой. — Нет, сегодня же понедельник! А вчера было воскресенье, и мы с ним виделись. — Протянула ей смятое сердечко. — Вот же. Он приклеил его на моё окно! Вчера! И я легла спать, зная, что сегодня мы с ним увидимся!