Глава 25

Я ощутила невидимую нить, которой тянет меня туда, и стала снова руками помогать коляске набирать ход.

— Не торопись, Анна, тут кочки. — Предупредил Ромыч.

Но я его уже не слышала.

Подскакивала на них и ехала дальше, а он едва успевал удерживать инвалидное кресло в вертикальном положении. Меня мотало из стороны в сторону, но я не желала объезжать препятствия. Неважно как, но мне нужно было добраться до вышки скорее.

— Как думаете, для чего она? — Спросила я, впиваясь взглядом в высокое, похожее на вытянутую к небу ржавую табуретку, строение у берега озера.

Песок с дороги поднимался и оседал в воздухе и на нашей одежде.

— Может, геодезическая вышка? — Предположила сестра.

— Нет, они не бывают такими большими. — Отмёл эту версию её парень. — Они похожи на треногу и с цилиндрическим колпачком наверху. Эта больше смахивает на спасательную вышку. Или смотровую.

Всё-таки, я погорячилась на его счёт.

— А что тут смотреть? — Огляделась Софья.

— Птиц, например.

— Хм.

Чем ближе мы подходили к берегу, тем меня трясло всё сильнее, и желудок уже подпрыгивал к горлу, но я ощущала необъяснимый трепет. Мне казалось, что именно сейчас я получу ответы на свои вопросы. Сейчас выясню, что всё это глупость, и нельзя умереть, упав с какой-то там вышки. Это просто ошибка, и Мика не умирал.

Но когда мы подобрались к ней вплотную, Софья вздрогнула:

— Боже…

— Что там? — Мне не терпелось подъехать ближе.

— Это чёрное, это что… кровь? — Побледнела она.

Трава вокруг была примята: очевидно, её не раз обходили полицейские, поэтому большая чёрная клякса, въевшаяся в камни и землю, бросилась в глаза почти сразу.

Она была недалеко от основания вышки, прочно вмурованного в бетонный фундамент. Почва здесь была очень твёрдой, окаменелой. Я подняла взгляд вверх — туда, куда ярусами поднималось строение, и у меня закружилась голова.

— Здесь что-то вроде калитки, перемотанное проволокой. — Произнёс Рома. Он подошёл и дёрнул её. — Даже сейчас каким-нибудь детишкам не составит труда открыть её и подняться наверх.

Меня замутило.

Я закрыла глаза и представила, как Мика поднимается по заржавевшим балкам всё выше и выше, как скользят подошвы его кроссовок, и как дрожат напряжённые пальцы.

— Я бы ни за что туда не полезла. — Прошептала Софья, глядя на вершину.

— Там небольшая площадка, смотри. — Указал Ромыч. — В детстве мы считали крутым того, кто мог добраться туда. Когда я впервые сделал это сам, то долго сидел на вершине, смотрел на лес и озеро, которым не было границ, и хотел запомнить это ощущение навсегда потому, что точно не было известно, хватит ли у меня духу забраться туда ещё раз.

— Не будь она скользкой и ржавой, не так уж и страшно. — Сказала сестра.

— Да, сейчас она не кажется такой уж высокой, и я уж точно не стал бы выбирать её, чтобы покончить с собой. Высока вероятность упасть, сломать позвоночник и остаться на всю жизнь… — он осёкся, посмотрев на меня. — Ну, вы поняли мысль. Это как упасть с третьего или четвёртого этажа: есть шанс, что покалечишься, но останешься в живых.

— Молчал бы лучше. — Толкнула его Софья.

Я закрыла глаза и представила ночь, которой всё случилось. Мика пришёл сюда, значит, это место было важным для него. Почему? Он никогда не говорил мне, что был здесь. Обычно тут собирались старшеклассники. И даже я однажды была тут. Осенью. Сидела у костра на берегу. Оттуда до вышки было метров пятьдесят, и мы видели, как несколько парней залезали туда, чтобы выкурить косячок.

— Тебе плохо? — Тронула моё плечо сестра.

Я вздрогнула.

— Нет. Просто думаю, зачем он мог полезть туда, и кто оттуда его мог столкнуть.

— Столкнуть… — Ромыч воззрился на вершину вышки, а затем проследил взглядом вниз, до неприглядного тёмного пятна, въевшегося в камни и песок, будто мысленно рассчитывая траекторию. — Хм. Я не берусь что-то утверждать, но парнишка с одинаковой вероятностью мог приземлиться здесь по обеим из перечисленных причин. — Он изобразил удавку на шее: — В смысле, если он себя сам. Ну, того. Или если ему помогли.

— У него нет врагов. — Уверенно сказала я.

Парень собрал свои кучеряшки в хвост и завязал его узлом, а затем двинулся к калитке:

— Что бы могло заставить меня лезть ночью на вышку? — Он подёргал петли, затем размотал проволоку и открыл калитку. — А что, если меня позвали сюда?

— Кто? — Двинулась за ним Софья.

— Тот, кто собирался поговорить со мной тет-а-тет или передать что-то.

— Считаешь, он пришёл сюда купить наркотиков?

Ромыч обернулся и смерил сестру хмурым взглядом.

— Передать сообщение!

— Рассказать тайну? — Она сузила глаза и бросила на меня загадочный взгляд.

— А это что? — Вместо того, чтобы повторить путь Мики и начать забираться наверх, он перегнулся через металлические перила и вылез с другой стороны вышки. Наклонился, поддел носком обуви и подобрал с земли что-то.

— Что там? — Вытянула шею Софья.

— Вот. — Он перелез обратно и вытянул руку.

На его ладони лежал смятый окурок.

— Бычок? — Брови Софьи поднялись. — И что, по-твоему, это может значить? Он покурил?

— Мика не курит. — Напомнила я.

— А тот, кто был с ним, курил. — Вздёрнул подбородок Ромыч.

— Или курил кто-то из целой толпы полицейских, которые топтались здесь в понедельник. — Хмыкнула сестра.

— Возможно. — Кивнул он. — А что, если они и не искали следов нападения? Если на теле нет царапин, ссадин, синяков, то что подозревать? Молоденький мальчишка, несчастная любовь, страдашки — всё и так ясно.

— Какая ещё несчастная любовь? — Скривилась Софья. — Умерь пыл, Шерлок!

— Он переехал к отцу, которого не видел двенадцать лет. — Вмешалась я. — Бросил школу, в которую ходил с первого класса, вынужден был обживаться на новом месте. Здесь не центр мегаполиса, на минуточку.

— Да, действительно. — Кивнула сестра. — Как минимум, причина для печали.

— О чём я и говорю! — Поддержал Ромыч. — Вряд ли бы они стали тщательно разрабатывать другие версии.

— Покажи мне его. — Я попыталась подъехать ближе, но мешал каменистый выступ.

Тогда парень сделал шаг, опустил руку ниже, и я смогла рассмотреть смятый огрызок фильтра со всех сторон. В глаза бросилось название марки сигарет, и у меня внутри всё похолодело. Ещё недавно солнечное небо сейчас сделалось сумрачным, покачнулось и едва не рухнуло мне на голову.

— Анна. — Донеслось до меня как через вату.

В распахнутых глазах сестры плескалось беспокойство.

— Анна!

Но шум в ушах почти заглушил её слова.

Я была где-то не здесь. Точно неслась по воздуху. Перемещалась в пространстве со скоростью птицы. Возвышенность, дорога, лес, озеро, берег. Я падала вниз. Там было темно.

Мои руки перебирали металлические ступени, подошвы моей обуви скользили, острые рёбра перекладин впивались в ступни. Ветер. В спину дул ночной ветер, спутывал волосы, щекотал затылок. Я поднималась вверх и едва могла дышать.

— Анна!

У меня болело в груди. Что-то кололо, точно иголками. Меня что-то терзало. Мне нужно, нужно туда — наверх. Сейчас!

Пальцы скользили, дрожали, но удерживали меня над землёй. Ещё и ещё. Я бросила взгляд в околдованное звёздами небо и сделала последний рывок. На площадке на вершине вышки меня ждала тень: длинная, узкая, расплывчатая. Я приближалась, но никак не могла понять, кто это. Очертания были не чёткими, но затем она двинулась, вцепилась в меня пальцами, вонзилась в лицо чёрными провалами глаз, и…

— Анна! — Тряхнула меня за плечи сестра.

— О, боже… — Я открыла глаза и резко втянула носом озёрный воздух. — Я знаю, кто был там с ним.