Значит, сама судьба подталкивала нас друг к другу.

Подняла глаза и уставилась на него. Этот парень пугал меня своей прямолинейностью и открытостью. А еще пугало то, что, глядя на него, воображение рисовало такие картины… Очень хотелось узнать, как же он целуется. И что это, вообще, такое — поцелуи.

— А зачем ты взял с собой камеру? — Спросила я, чтобы разрядить обстановку.

С такого близкого расстояния его глаза можно было рассмотреть, как следует. Они были орехового цвета с вкраплениями шоколадного оттенка. Невероятные. Живые. Яркие.

— Хотел поснимать дождь.

Ага. Ясно.

— Ничего необычного. Поснимать дождь. — Сказала будто бы сама себе. — Выставила ладонь из-под зонта, и на нее тут же упало несколько колких капель. — Ну… давай поснимаем. Веди.

20

Илья

Я растерялся.

Притворяться дальше Кириллом или объясниться? Как поступить, чтобы не стало хуже? И как она отреагирует, если узнает, что нас двое, и мы решили таким вот способом подменить друг друга? А еще это внезапное предложение «давай поснимаем»… Разве можно было отказаться? Это гораздо больше, чем все то, о чем я мечтал, глядя на нее все эти дни через витрину кафе. Может, лучше было бы подчиниться воле судьбы, а там сориентироваться и как-нибудь все разрулить?

— Мм? — Девушка все еще ждала ответа. Смотрела то на меня, глазами приглашая пройтись, то на мостовую, где дождь все еще обнимал своими мокрыми лапами поверхность асфальта.

— Ты уверена? — Ляпнул я сгоряча. — Холодно, сыро. Может…

— Брось. Будет весело!

Не смог сдержать улыбки. Мокрая, уже насквозь, продрогшая, она соглашалась на подобное безумие! Да. На такое свидание я даже не рассчитывал. Свидание? Боги, да у нас же с ней настоящее свидание…

— Хорошо.

Девушка вскинула брови.

— Так куда пойдем?

— Вообще, я хотел бы сделать кадр на оживленной улице. — Мои мысли путались. — Лужа-зеркало, отражающиеся в ней высотки, витрины, машины.

— И фонари, да? — Подсказала Юлиана. — В качестве освещения.

— Да…

Я и сам не заметил, что мы, прижавшись друг к другу плечами, уже вышагивали в сторону проезжей части. Дождь снова усиливался, бодро и громко выстукивая свой ритм по крышам домов и торговых павильонов, шумел, ударяясь крупными каплями о поверхность зонта, и обильно смачивал наши колени и локти, так и не нашедшие укрытия. Хотя тучи и расходились понемногу в стороны, небо не спешило светлеть, а солнце потускнело и торопилось сдать свои права вечерней мгле.

— Интересная у тебя камера. — Вытянув шею, девушка пыталась рассмотреть фотоаппарат.

— Мамина. — Ответил я.

— Так и думала.

— Что именно?

— Что камера старая и поэтому дорога тебе. Ведь судя по купленным тобой наушникам, ты можешь позволить себе, что захочешь. — Она очертила пальцем мой силуэт. — И одеваешься хорошо. Даже странно, что не кичишься своим положением. Или я ошибаюсь?

Я снова растерялся. Забавная она. На мокрого воробушка похожа. Утонула в моей куртке, одна голова торчит.

— Мне пока нечем кичиться. А камера, и правда, дорога. Стараюсь беречь.

Мы подошли к пешеходному переходу, дождались зеленого сигнала светофора и двинулись через улицу. Налетевший ветер теперь забрасывал капли нам прямо под зонт, будто специально направляя их на нас под хитрым углом.

— Любишь черно-белые снимки? — Спросила девушка.

— Очень.

Перейдя дорогу, я остановился. Ей пришлось сделать то же самое. Я взял в руки фотоаппарат и направил на нее.

— Нет! — Вдруг резко вскрикнула Юлиана. Выскочила из-под зонта и спрятала лицо.

— Почему? — Оторопел я.

Она осторожно повернулась, но, увидев, что камера еще в моих руках, вновь отвернула голову:

— Не люблю фотографироваться.

— Не бойся. — Попытался успокоить ее. — Ты… Можешь даже не улыбаться. Объектив любит такие лица, как у тебя.

— Какие? — Спросила девушка, развернув немного корпус и поглядывая на меня одним глазом.

— Хорошо очерченные скулы… — Я приблизил фотоаппарат к своему лицу и неловко зажал ручку зонта между щекой и плечом. — Линия подбородка. Глаза. Далеко посаженные, большие, яркие. — Нажал на затвор. — Они оживают, проецируются и расцветают при обращенном к ним внимании. Вот как сейчас.

Теперь она повернулась ко мне. Отошла еще на пару шагов назад. Не улыбалась, не пыталась принять выигрышную позу, не вытягивала трубочкой кораллово-розовые нежные губы. Просто смотрела в объектив, как смотрят обычно в глаза другого человека.

— Я часто беру с собой камеру. — Продолжил я, не забывая делать снимки с разных ракурсов. — Она оживляет окружающую действительность. Сижу дома — ничего не происходит, но если она при мне — обязательно случается что-то интересное.

— Дождь? — Спросила Юлиана тихо.

— Нет. Ты, например. — Едва не выронил зонт, удержал в последний момент. — Со мной случилась ты.

Ее губы тронула едва заметная улыбка. Мне посчастливилось запечатлеть и ее.

— Поймать подобный момент на фото — большое счастье. Его нельзя будет воспроизвести, но он останется со мной навсегда.

Ручейки воды сползли с ее волос и потекли уже по лицу. Девушка поспешила вернуться обратно под зонт. Взяла его в свою руку, и у меня тут же прекратила ныть от напряжения шея.

— Спасибо. — Поблагодарил я.

— Покажешь потом, что получилось?

— Обязательно. — Кивнул, стирая с фотоаппарата случайные капли. — Если хочешь, можем проявить вместе и даже напечатать.

Она нахмурила нос и бросила на меня взгляд с явным упреком.

— Помнится, я предупреждала, что у нас не свидание. — И не сумев долго сдержаться, улыбнулась.

Мы двинулись дальше по улице.

А вот этого я знать не мог. Запоздало, но улыбнулся тоже. Значит, не на всех так охмуряюще сногсшибательно действовали чары моего брата.

— Ладно. — Ей приходилось держать руку достаточно высоко, но мне все равно каждый шаг попадало зонтом по голове. — Подержи. — Девушка передала мне его, пошарила в карманах и достала самый обыкновенный полиэтиленовый пакет. — Нужно надеть на камеру, иначе испортишь технику.

Сопротивляться я не стал. Остановился. За пару секунд она ловко устроила камеру внутри пакета, и снаружи остался лишь объектив. Я не удержался, приподнял фотоаппарат и щелкнул ее еще раз.

Девушка часто заморгала.

— Только не показывай никому, хорошо? — Спросила она как-то осторожно.

Признаться, я немного удивился.

— Да без проблем. Боишься, что плохо вышла?

Юлиана спрятала взгляд. Покачала головой и потянула меня дальше по дороге.

— Нет. — Она убрала мокрые пряди волос за уши. — Так ты считаешь, что черно-белые фото красивее?

Мне показалось, или она так искусно переводила тему?

— Да. — Согласился я. — И еще… Цветное фото показывает одежду, а черно-белое… обнажает душу. Как-то так.

— Что-то в этом есть. — Произнесла девушка задумчиво.

А мне вдруг очень сильно захотелось, чтобы она сейчас держала меня под руку. Представить, каково это. Идти, держась друг за друга, крепко-крепко. Без цели и повода. Просто идти, куда глаза глядят, и болтать. Или молчать. Да, так даже лучше — молчать обо всем на свете. Просто идеально.

— Так как ты представляешь свой самый лучший снимок? — Прервала она мои раздумья. — Снимок мечты?

«На нем должна быть ты», — подумал я, но решил не озвучивать.

— А ты?

— Я? — Смутилась Юлиана и глубже спрятала лицо в ворот моей кожаной куртки, оставляя на ней лишь пар своего дыхания.

— Да. Ты.

— Не знаю. — Она напряженно сжала губы. — Большие капли причудливой формы на стекле, а в них окна домов. Сплющенные, раздутые, погнутые. Такие, какими их показывает нам дождь, преломляя под светом витрин и проезжающих мимо автомобилей. А ты?

— А для меня это улица, залитая водой. На снимке со вспышкой доминирует темно-серый. Перед глазами зрителей дорожка из воды. На ней… Велосипед, рассекающий водную гладь, словно острый нож. Капли, стеной взмывающие вверх в воздух. И крупным планом колесо, от которого отскакивают брызги. Когда-нибудь я обязательно сделаю такое фото.

— Супер! — Даже охнула она. — И как тебе такое в голову пришло?

— Элементарно. Это случилось однажды в дождь. На трассе. — Я увлек ее за собой в проулок. Там, в конце, имелся небольшой тупичок. Все-таки не хотелось подвергать девушку опасности, делая снимки прямо на оживленной дороге. — Я вылетел с мотоцикла, сделал кувырок в воздухе и упал на землю.

— Как так?!

— На соревнованиях. — Остановился, примерился взглядом к самой большой луже. Пожалуй, подойдет. — Упал. Открываю глаза. Глина, комья грязи, летящие из-под колес проезжающих мимо байков, ливень, хлещущий прямо в лицо, потому что маску я уже успел сорвать.

— Ужас. — Девушка приняла из моих рук зонт. — Не поняла, что это за соревнования такие?

— Суперкросс. — Я присел на корточки и попробовал щелкнуть лужу под разными углами.

— Это же опасно! — Она поспевала за каждым моим движением, пытаясь прикрывать мою голову зонтом. — Вот с этой стороны попробуй. Ниже. Ниже. Ага. — Плюнула, убрала зонт в сторону и присела рядом. — Это спорт, где нужно прыгать на мотике и выделывать всякие страшные трюки? Так бы тогда и говорил — клуб самоубийц.