Но… признать свои ошибки, сойти с накатанной колеи и начать все сначала — это пугало меня еще сильнее.

Да и поздно уже, наверное… Скорый поезд под названием «жизнь» уносил меня в другую сторону, и не было ни сил, ни желания дергать стоп-кран. Пусть все будет так, как будет. Былого не вернуть.

— Ты что-то сказал? — Я достала из уха наушник и повернулась к соседу.

Не знаю почему, но вдруг показалось, будто он обратился ко мне. В груди что-то кольнуло и внутри разлилось мягкое тепло.

— Я? — Парень дернулся, отводя взгляд. — Нет-нет!

Значит, показалось.

Я отвернулась к окну.

Через полчаса автобус остановился на заправке. Я сняла наушники и собрала в хвост вялые сосульки — все, что осталось от стильной укладки.

— Подышите свежим воздухом, прогуляйтесь, разомните кости! — скомандовал сопровождающий нас преподаватель. — Только далеко не уходите, ровно через пять минут отправляемся.

Народ радостно повалил к выходу. Когда толпа немного схлынула, я спросила у соседа:

— Ты выходишь?

— Я? А… да… — замялся он, поправляя очки.

Соскочил, вытер ладони о джинсы и припустил вперед по проходу.

Я встала и двинулась следом.

— Ну как ты там? — поинтересовалась Жанна, подхватывая меня под руку на выходе.

— Не утомил тебя очкозавр? — спросила Окси, хватая меня под локоть с другой стороны.

— Вроде нет… — улыбнулась я.

— Идем! Там есть магазин, купим попить! — Они потянули меня в сторону здания. — И туалет. Припудрим носики!

Пока мы кружили возле полок, выбирая диетические батончики, девчонки ругали меня за то, что я убрала волосы в хвост. Но мне так надоело перед ними все время оправдываться, что я лишь виновато кивнула.

Уборная на заправке оказалась грязным сортиром с ржавой водой из-под крана. Что ж, пришлось довольствоваться этим. Пока Жанна с Окси дружно пугали меня историями о том, какие микробы таятся в этом страшном месте, я представляла, что бы было с ними обеими, если бы они узнали, сколько микробов живет на их смартфонах.

— Эй, это мое место!

— Я здесь сидел!

— Дай попить!

— От кого так воняет?

Пока все шумно рассаживались в автобусе, я поискала глазами Харитона. Он и его друзья зашли в салон последними. Смеясь, они заняли свои места.

— Все в сборе? — раздался голос преподавателя.

— Да-а! — нестройным хором отозвались студенты.

Я достала наушники, вставила в уши. Автобус тронулся. Прежде чем включить музыку, взглянула на соседнее сиденье — оно пустовало.

Где он? Как его… парнишка тот.

Оглядела салон. Еще бы вспомнить, как он выглядел. Темненький такой, в очках. Пересел, наверное.

— Ты одна? — спросил внезапно появившийся Харитон.

— Я… — Растерявшись, еще раз бегло оглядела салон и перевела взгляд на спортсмена. От его ослепительной улыбки у меня вспыхнули щеки. — В общем, да…

— Тогда я присяду, — сказал он и бесцеремонно плюхнулся рядом.

Чувствуя, как противная капелька пота ползет по моей спине, я вжалась в кресло. Автобус отъехал от заправки и выехал на широкую дорогу.

— Как настроение? — придвинулся ко мне Харитон.

От смущения я сглотнула. И впервые почему-то подумала: да где же ты, чертов очкарик? Почему ты отсел?

3

Женя

— Ну как? — нетерпеливо спросил Антон, едва мы отошли от автобуса.

— Что «как»? — рассердился я, вытирая вспотевшие ладони о джинсы. Надел рюкзак и ускорил ход.

— Как вы провели время? — не унимался друг. — Поговорили?

— Почти.

— Здорово ты придумал — повалить ее на себя!

— Да тихо ты! — попросил я, останавливаясь. Проводил взглядом Лену и ее подруг, а затем повернулся к Антохе: — Ничего я не придумывал, оно само вышло, нечаянно.

— А я думал, это часть твоего гениального плана.

— Что именно? Свалить ее с ног, уронить на пол и чуть не порвать ей ухо?

— Ну… — Антоха почесал затылок. — Зато ты ее пощупал.

Вздохнув, я отвернулся и припустил в сторону заправки.

— Так пощупал или нет? — Антон догнал меня.

— У меня такого и в мыслях не было!

— А как же твоя теория тактильной привязанности?

Я сердито свел брови над переносицей:

— Моя теория не имеет ничего общего с тем, что произошло в автобусе! Если лапать девушку без ее желания, то она к тебе точно не привяжется. Данный прием работает только на следующей стадии отношений.

— Которой именно, — усмехнулся Майкин, — той, что идет после «она меня не замечает», но до «она даже не знает моего имени»?

— Как смешно!

— Очень. — Он нахмурился. — Я клоню к тому, что ты еще ничего не сделал, чтобы перейти от одной стадии к другой.

— Ты знаешь, что это не так.

— И что ты делаешь, чтобы завоевать ее? — спросил Антоха, обогнав меня, и преградил путь.

— Многое! — честно ответил я.

— Только она об этом не знает!

— Ну и что. — Я вошел в здание.

Майкин просочился следом:

— Я веду к тому, что тебе давно пора менять тактику.

— И как именно? — разозлился я.

Мы прошли мимо полок с продуктами и направились к двери с надписью «WC».

— Пора переходить к решительным действиям!

— Ладно, понял, — прорычал я, — купи воды, если не идешь в туалет.

Все, что угодно, чтобы отвязаться от рыжего голоса совести.

— Заяви о себе, чувак! — послышалось в спину. — Будь смелее!

— Угу.

Я толкнул дверь и вошел в помещение уборной. Больше всего мне хотелось подставить голову под холодную воду. Включил кран и поморщился: вяло потекла жидкость коричневато-ржавого оттенка. Умываться расхотелось моментально.

Я взглянул в зеркало. Мои щеки все еще пылали. Да уж, зачем Лене такой неуверенный в себе недорыцарь, которого от близости к ней буквально парализует, а потом по очереди бросает то в холодный пот, то в горячий?

— Дай зажигалку, — раздался чей-то голос где-то поблизости.

Раздался щелчок, и запахло сигаретным дымом. Я не верил своим глазам: над одной из кабинок поднимался серый дым.

— Эй, — сказал я негромко, — мы, вообще-то, на заправке.

Наклонился и заметил три пары ног. Все в кроссовках размера не меньше сорок пятого. Ясно — наши спортсмены. Стоило ли с ними связываться?

— И что? — раздался голос.

Нарушители пожарной безопасности дружно заржали.

— А то, что здесь, а также на прилегающей территории, строго запрещено курить, — сглотнув, проговорил я.

— Можешь подтереться своим «запрещено»!

Дверца кабинки открылась, и показался Кошкин. За его спиной маячили его друзья — Скачков и Пряжкин.

— Или что? — Харитон прищурился и подошел ближе. — Пойдешь и настучишь?

Он выдохнул дым мне прямо в лицо.

— Нет, — ответил я, сжимая кулаки, — но вы сами должны рассудить здраво и затушить сигареты. — Я поправил очки и добавил: — Немедленно…

От их громкого смеха у меня заложило уши.

— Иди лучше делай свои дела, девственник! — указал на соседние кабинки Кошкин. — Пока я не затушил сигарету о твой лоб.

Решив, что мой кулак не слишком весомый аргумент в споре сразу с тремя качками, я шумно выдохнул, отвернулся и направился в одну из кабинок.

— «Немедленно»! — пародируя мою интонацию, произнес Харитон.

И все трое покатились от хохота.

Я закрылся, повесил рюкзак на крючок и прислонился к дверце. Дебилы. И где их таких тупых штампуют? На том же заводе, где делают всем известные резиновые изделия?

— Лоховоз! — донеслось снаружи.

Зашумела вода. Я решил поторопиться: пассивное курение, сами знаете, приносит еще больший вред, а перспективы того, что заправка вот-вот может взлететь на воздух, и вовсе сводили мои шансы прожить долгую и здоровую жизнь к нулю.

— Да-да, пусть пешкодрапает! — заржал кто-то.

Я закрыл глаза, вдыхая и выдыхая. Нужно скорее опорожнить мочевой пузырь и уйти отсюда.

«Что ты делаешь, чтобы ее завоевать?» — прозвенел в голове вопрос друга. Да, Антоха был прав. Все, что я делал, так и осталось для Лены незамеченным.

Сдал на права, чтобы прокатить ее. Несколько раз брал у отца машину, кружил возле университета, но так и не осмелился предложить Лене подвезти ее до дома.

Наказал Левицкого. Провернул для этого целую многоходовку: организовал тайный клуб отмщения, прославившийся позже на весь факультет. Скрыв свои лица, мы подобрались ночью к этому гаду, поймали его и привязали к столбу возле главного учебного корпуса. Каждый проходящий мог видеть прикрепленную к его груди табличку с надписью «трепло» [Черная метка — имеются в виду события, происходившие в книге Лены Сокол «Разрешите влюбиться».].

А еще я записался на бокс. Чтобы быть достойным Лены, чтобы суметь защитить ее при необходимости. Правда, в первый же день вывихнул запястье. Но это ерунда. А на втором занятии мне разбили нос! Кровищи было — мама не горюй.

Но ведь я хоть что-то делал! И делал только ради Лены…

Жаль, что она об этом не знает.

Иначе… А что иначе? Что бы изменилось? Разве ей нужен такой, как я?

— Малахольный! — словно подсказал кто-то, смеясь за дверью.

Вот именно. Все видели меня именно таким.

Я подхватил свой рюкзак, дернул шпингалет, толкнул дверь…

Не понял! Я навалился на дверь всем телом. Заперто! Толкнул еще раз. Ничего не получилось. Прислушался: шаги и смех удалялись к выходу и вскоре совсем стихли.

— Эй! — Я надавил на дверь плечом. — Эй, кто-нибудь!