Так тогда лучше и не начинать. Все, забыли, отбросили. Тем более и рассуждать тут не о чем — мы разного поля ягоды, и он ушел с другой.

12

Посидела с десяток минут, раздумывая, не выкурить ли еще одну. Нет, не стоит, затошнит еще. Затушила окурок и выбросила в урну. Глубоко вдохнула и толкнула дверь в помещение.

— Тебе меня не победить!

— Ха-ха! Если бы я не поддавался, твоя рука давно лежала бы на столе!

— Поддавался? Да ты еле терпишь, смотри не лопни! Глаза так и лезут из орбит! Слаба-а-ак!

— Я слабак? — До боли знакомый мужской смех. — А так?

— Ы-ы-ы-ы, — заскрипела Аня. — Тебе… меня… не по-бе-дить!

— Ты уже говорила. — Самоуверенно и насмешливо ответил ей тот же голос.

Нет, я определенно знала его. Повесив кофту на крючок возле выхода, я торопливо направилась на кухню.

Мне не сразу удалось понять, что происходит возле моего стола. Спины поваров закрывали весь обзор: Лиля, Оганес и Степан окружили странную парочку со всех сторон, подбадривая кивками головы и даже свистом. Оля, бармен, выглядывала из-за шторки, с интересом наблюдая за событиями, которые разворачивались прямо на моем рабочем месте.

Какого черта, вообще? Я подошла ближе, с трудом протиснулась между поварами и застыла в изумлении. Неизвестно откуда взявшийся на кухне новенький соревновался в армрестлинге с моей подругой! Его свитер болтался на спинке стула. Сам же он сидел на стуле, широко расставив ноги. В одной (чтоб мне ослепнуть) майке! На голое (успокоительного мне срочно!) тело, в тех же, что и недавно, черных джинсах и черных кедах. Упирал острый локоть в столешницу и, смеясь, давал отпор словно взбесившейся Аньке.

Солнцева кожилилась, стараясь уложить его кисть на поверхность стола. Помогала себе всем весом тела и страшно бесилась, что он, глядя на ее старания, заливисто хохотал. Отвлеклась она лишь единожды и всего на долю секунды, чтобы успеть бросить на меня короткий взгляд, и сразу усилила давление, упираясь каблуками в скользкую кафельную плитку. Зрачки, налитые красным, уже стремились покинуть ее веки, но Аню это не смущало.

— Гх-х-х, — раздалось ее то ли рычание, то ли сипение. — Гхы-ы-ы-ы…

— Давай, девочка, старайся. — Усмехнулся мой новый знакомый, лениво зевнув. — Сейчас ты проиграешь, и тебе придется рассказать, где ты скрываешь мою…

Он осекся, заметив меня. Так и замер с раскрытым ртом, когда Солнцева вдруг опрокинула его руку на поверхность стола и вскочила в победном прыжке:

— Ха! Знай наших! Дохляк!

Но парень уже не слышал ее: встал, продолжая так же бесстыже пялиться на меня. Оглядев с ног до головы, задержался взглядом лишь на моей униформе — словно не мог поверить своим глазам. Или не хотел.

Следов сильного разочарования в них я, как ни странно, не заметила. Только интерес. Новенький оценивающе ухмыльнулся и сложил руки на груди:

— Ну, привет.

— Привет. — Фыркнула я, задрав нос.

Ну и что, что в форме. Ну и что, что работаю в общепите. Зато работаю! Сама себе зарабатываю на все необходимое и горжусь этим. И если бы навоз вилами ворочала, то также бы сейчас стояла — гордо выпрямив спину. Зато все сама: родители не избаловали и папиков нет, щедро золотящих ручку.

— Так все, расходимся! — Скомандовала Солнцева, подталкивая Лилечку в спину. — Шоу окончено.

Парень пропустил вперед расстроенную публику, и когда они вернулись на свои рабочие места, он сделал неуверенный шаг вперед. Первым делом мой взгляд упал на его татуировки. Странно, но они мне больше не казались уродливыми.

Теперь, когда Дима был в этой майке, можно было хорошо рассмотреть их. И орла с огромными черными когтями, которыми тот цеплялся за веточки. Или не веточки? Рога. Большие раскидистые рога — кажется, оленя. Не было видно целиком, потому что рисунок уходил ниже, под тонкую ткань. Зато хорошо видны были его плечи: широкие, загорелые и мускулистые, украшенные с одной стороны рисунком, плавно перетекающим в целый «рукав» из татуировок. И здесь, на руке, их было гораздо больше, чем можно было предполагать тогда, в автобусе — просто целое полотно.

Мне дико захотелось провести по его коже пальцами: начиная от уха, вниз по шее — к ямочке между ключиц, и спуститься по руке к запястью. Наваждение какое-то. Но вместо этого я, нахмурив лоб, выдала:

— Аня, а почему у нас посторонние на кухне?

Сказала все это, даже не глядя на нее — потому что мы с новеньким уже снова играли в гляделки: кто кого испепелит взглядом быстрее. Подруга сложила губы в трубочку и что-то невнятно промычала в ответ. Ей, похоже, нравилось то, что разворачивалось сейчас прямо на ее глазах.

— Не сердись, маляус. — Вдруг улыбнулся Дима, заставив мой желудок буквально сжаться в комок. — Мы уже познакомились с твоей… предприимчивой подругой. Я попросил проводить меня к тебе, но она молчала, как партизан, пришлось уговаривать.

Мое лицо вспыхнуло от смущения, когда его рука поднялась и мягко опустилась на мое плечо.

«Ба-бах! Ба-бах!»

«Сердце, ты могло бы не стучать так громко?!»

Я попыталась вспомнить хоть какие-нибудь слова, но все они застыли на кончике онемевшего языка. Да пусть хоть все вокруг сейчас пялились на меня, какое мне было дело? Когда его рука вот так привычно и просто лежала на моем плече. «Примотайте кто-нибудь изолентой! Пожалуйста!» Или лучше проволокой, пусть остается там навсегда. Та-а-ак хорошо…

Я робко подняла свою ладонь и положила поверх его. Сжала и… сбросила с плеча — тут же почувствовав холод в том месте, где она была. Разукрашка усмехнулся, спрятав руку в карман джинсов.

— Зачем пришел? — Ко мне внезапно мне вернулось самообладание.

— А я за тобой. — Улыбнулся он искренне, глядя прямо в глаза.

Я замерла, ощущая, как горячее пламя охватило все мое тело с ног до головы. Медленно, точно под водой, двинула плечами.

— Что значит «за мной»?

— То и значит. — Ответил Дима, вскидывая руки. — Собирайся, прогуляемся.

— Никуда я с тобой не пойду. — Заявила я неожиданно громко, сама почти веря в сказанное.

Он взъерошил волосы, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Почему?

Я выдохнула, сжала руки в кулаки.

— Да… я тебя даже не знаю!

Его лицо озарилось доброй улыбкой, парень явно почувствовал облегчение.

— Тогда давай познакомимся, а то мы, правда, как-то пропустили эту стадию и… перешли сразу к самому главному. Ты права, нужно немного притормозить. — Он протянул свою руку. — Дмитрий.

— Мария… — Сжав ее, ответила я. Подумала и добавила. — Георгиевна.

— Юрич. — Усмехнулся он, передавая через рукопожатие тысячи мелких разрядов, от которых меня будто тряхнуло током. — Дмитрий Юрьевич.

— Угу. — Торопливо высвободив ладонь, кивнула я.

— А мне-то как приятно познакомиться. — Не отрывая взгляда от моего лица, произнес новенький. — Очень.

Словно стряхивая с себя романтический настрой, в который меня постоянно вгоняла его улыбка, я проворчала:

— Говори, зачем пришел, и отваливай.

Дима оглянулся, заметив, что Солнцева все еще стоит за нашими спинами, и лениво навалился на край стола.

— Узнал… совершенно, как ты понимаешь, случайно — узнал, что ты здесь работаешь и пришел украсть тебя.

Я наклонилась на подоконник. Смотреть в его наглые глаза, не краснея, становилось все труднее.

— Завязывай со своими приколами, я еще от шутки с моим любимым пальто не отошла.

— Прости, прости меня. — Рассмеялся он, тряхнув головой. — Миллион раз прости. — И сложил руки в замок, извиняясь. — Поехали, купим тебе новое пальто? Прям щас.

Я еле оторвала глаза от его тугих напрягшихся бицепсов.

— Можешь отдать мне деньгами, и тогда не придется никуда ездить.

— Маш, хватит ворчать. — Парень надул губы совсем, как ребенок. — Поехали? Давай?

— Не могу. — Ответила я, отчаянно пытаясь придумать предлог. — Моему парню это не понравится!

— Беру его на себя. — Тут же заявил Дима.

Слишком, надо заметить, самоуверенно и с идиотской усмешкой.

— Я не такая. — покачала головой я.

— Да знаю я.

Он когда-нибудь устанет меня разглядывать?

— И?

— Поедем?

Что за непробиваемый тип!

— У меня смена до восьми вечера. — Брякнула я, бросив короткий взгляд на часы, и прикусила губу.

— Так это ведь совсем не проблема. — Дима выпрямился и направился к двери управляющего кафе. — Сейчас я тебя отпрошу. Выкуплю. А если не получится — украду.

Я метнулась, чтобы перерезать ему путь. Остановила парня ладонями в грудь — руки легли на мышцы, показавшиеся почти железными. И тут же отдернула их, словно боясь обжечься.

— Я с тобой никуда не пойду. — Произнесла, глядя на него снизу-вверх.

С вызовом и, как мне показалось, с чувством собственного достоинства — где же оно раньше-то было?

— Вот ведь упрямая женщина! — Намеренно придвинулся ближе Дима, заставив меня ловить ртом воздух, словно выброшенную на берег рыбу. — Пойдем, мне будет приятно разделить с тобой ужин в каком-нибудь приятном местечке.

— Ты уже разделил… с Викой. — Сказала я и тут же пожалела. — Чем тебе не местечко у нас? Иди, садись, ужинай. — И смущенно спрятала глаза, уткнувшись в орла на его шее. — На фига тебе я?