— Здрасьте, — заприметил меня юноша, вытаскивая наушник.

— Добрый вечер, — тут же смущенно подхватили остальные присутствующие, обернувшись.

— Угу, — нервно кивнула я и, сжав кулаки, направилась в сторону заветной шторки.

В приглушенном свете пустующего зала ярким, сияющим пятном горела новенькая плазма на стене. На ее экране по зеленому полю бегали человечки, гоняли мяч. Ниже — прямо своей наглой задницей на одном из столиков сидела Солнцева с пультом в руках. Рядом с ней на стуле восседал какой-то парень: рослый, крепкий, пальцами тоже упорно жмущий на кнопки.

Потоптавшись, я все-таки решительно подошла к стерео-системе и убавила звук. Две пары глаз моментально уставились на меня. И еще две, но в другом конце зала: Димы и незнакомой девушки в брючном костюме.

Как я их сразу не заметила?

— Кх-кхм. — Сложив руки в замок, я нетерпеливо топнула несколько раз, заявляя о своем присутствии. Дима кивнул мне, вложил девушке в руку купюру, выпустил через главный вход и закрылся изнутри.

Солнцева с незнакомцем продолжили, как ни в чем не бывало, играть дальше, не обращая на нас никакого внимания, а Дима расслабленной походкой направился в мою сторону.

Сердце взволнованно застучало. Предательское сердце! Руки затрепетали, пытаясь найти укрытие в карманах, а ноги задрожали под его взглядом. Черт, в этом странном освещении его татуировки, обрамленные растянутой белой майкой, казались самым прекрасным на свете полотном. Хотелось провести пальцем по каждой из них и узнать, где они заканчиваются… «Эй, попридержите кто-нибудь мою фантазию!» У меня, кажется, крыша съезжает.

Дима подошел вплотную и наклонился к моему лицу, затем вскинул в недоумении брови и присвистнул. Эта наглость в очередной раз заставила мой гордый подбородок взмыть еще выше.

— Ты ужасен. — Бросила я, отвечая ему долгим, уверенным взглядом.

Во мне было столько неоправданной злости, что я могла придушить собственными руками целую банду плюшевых кроликов всего лишь для тренировки прежде, чем приступить к главному — вцепиться за его шею и сильно сдавить.

Дима же продолжал с интересом разглядывать меня, наклонив голову набок. Он смотрел как-то сочувственно и почему-то даже жалостливо. Так смотрят на престарелую тетушку, лишившуюся ума. «Да, тетушка, когда-то мы тебя любили и даже, наверное, все еще любим, но сейчас… в дом для убогих и больных, только туда… ведь ты опасна для общества, и нам за тебя стыдно».

— У нас был уговор. — Руки так и чесались врезать ему промеж глаз. — Отойди и не пялься на меня так!

— Помолчи, — вполголоса произнес он и растянул рот в насмешливой улыбке.

Я уже начинала ненавидеть, когда он так делал. И если бы не этот опьяняющий аромат свежести, который доносился от его тела, и не мои ноги, словно приклеенные к полу, прямо сейчас развернулась бы и ушла.

Да. Ушла бы… «Да, да, наклонись-ка ко мне еще разок…»

— Ты… отвратителен. — Добавила я, упрямо сжав губы.

— Ты тоже не предел мечтаний, — спокойно произнес Дима, взял меня под локоть и потащил за собой.

— Куда? Эй! Да отпусти ты меня! — Запротестовала я.

— Не заставляй хватать тебя в охапку. — Он подтолкнул меня к туалету.

— Чего? Как? — На ватных ногах я все же вошла в открытую дверь. — Какого черта ты меня сюда притащил?

Новенький вошел и прикрыл за нами дверь. Теперь, в ярком свете ламп, отражающемся белыми всполохами от кафельной плитки на стенах, я могла разглядеть каждую черточку его лица.

Мягкие губы, сложившиеся в ровную линию на усталом выдохе, яркие глаза цвета морской волны — пронизывающие, хитрые. Иссиня-черные волосы, уложенные рваными краями вперед на хипстерский манер, и такого же цвета упрямые брови, каждым движением отражающие эмоции хозяина.

— Ты чего завелась? — Дима сложил сильные руки на груди. — Спокойнее.

— Ты, — я ткнула его в грудь. Черт, да-да-да! Мне ужасно хотелось прикасаться к нему еще и еще! — Ты. Меня. Обманул!

— Я?

— Да. Был уговор!

— Так с ним все в порядке. С уговором.

— Кто тогда эти люди?! — Я уже готова взорваться, точно боевая граната.

— Это ребята из кафе «Fresh» нашей сети, просто пригласил их помочь. — Он пожал плечами. — Кто ж знал, что я такой рукожоп. Посетителей было много, мы не справлялись, пришлось вызывать подмогу. Два повара, официант, уборщица. Поставил парням пива и притащил «Плойку» поиграть. В знак благодарности.

— Это нечестно!

— Честно. Я ведь не нарушил правил. И ждал тебя. — Дима просиял. — Ужасно соскучился… — Он вытянул руку и коснулся пальцами моего подбородка, заставив забыть, как нужно дышать.

— Не надо вот этого. — Я убрала его наглые лапы от своего лица. — Хватит заливать мне в уши.

— Я даже не пытался. — Дима подошел ближе, почти вплотную. — Соскучился, говорю.

— Да ты меня второй день знаешь! — Нервно рассмеялась я.

— И уже скучаю… безумно… — Он навис огромной тенью.

У него что, ключи от моего сознания? Сейчас упаду прямо на кафельный пол и башку расшибу, чего недоброго, если не отойдет.

— Окей! Тпр-р-р, вилы свои не тяни ко мне! Я пойду с тобой, пойду. — Его гипнотический взгляд все-таки заставил меня сдаться. Я улыбнулась, чувствуя, что больше не принадлежу своему телу, и прищурила глаза, стараясь придать взгляду ехидности. — Только это не свидание. Понял?

— Не свидание, — повторил Дима, продолжая стрелять глазами.

Но выражение, написанное на его лице, говорило, что черта с два он с этим согласен.

— И учти. — Я подняла свой пластилиновый палец вверх: у меня вообще теперь все тело было будто из пластилина — непослушное, вязкое, плывущее ему навстречу. — Никаких приставаний. Руки прочь, и не смей больше лазить своим языком в мой рот!

— Конечно, нет. — Он поморщился. — Фу, неужели ты думаешь, что я снова мог этого захотеть? Как вспомню, так вздрогну. У тебя во рту так не гостеприимно, а та пощечина…

— Идиот.

— Согласен даже на идиота. — Дима взял меня за плечи и развернул лицом к зеркалу. — Умойся, и мы поедем.

Я подошла ближе. Какого… х… лешего?!

Первый раз в жизни я не узнавала саму себя. Кто это, вообще? Из отражения в зеркале на меня смотрела желтокожая сестрица главной героини из сказки «Морозко»… Точно, она.

Я нахмурила лоб, стянутый маской из крема, и тут же по лбу пробежали линии трещин. Корочка из тоналки никак не хотела повторять мимики моего лица.

Вот же грандиозный факап…

Я почувствовала, как заливаюсь краской от стыда, но через толстый слой желтизны румянец так и не проступил. Кто налепил эту маску на мое лицо? Предупреждать надо, что так бывает: крупными буквами писать на тюбике. Что за… прости господи?

— Умыться? — Стараясь держаться естественно, пискнула я. «А, может, так и было задумано?» Я обернулась к нему и хмыкнула. — Да ни за что! Тебе надо, ты и умывайся.

— Стой здесь, — усмехнулся Дима и вышел за дверь. — Я сейчас.

Я тут же бросилась к раковине. Включила воду, намочила ладошки и принялась оттирать тугую лепнину с щек. Провела мокрым пальцем по векам, промокнула салфеткой, но косметика оказалась на удивление стойкой и никак не хотела покидать моего лица.

Проклятие!

Услышав шаги, я дрожащими руками выключила кран и развернулась. Дима уже стоял в дверях. И я не поверила своим глазам, у меня челюсть отвисла от увиденного. Обильно подведенные черным глаза, густые черные усики над верхней губой, нарисованные явно карандашом для бровей, и противная реденькая козлиная бородка. Вот ведь клоун!

— Если я вынужден идти с Джокером, ты пойдешь — с рокером! — Выдвинул ультиматум парень.

— Ты кто? — Я все еще пребывала в шоке. — Джек Воробей, что ли?

Ему только шляпы не хватало.

Дима поднял руку, выкатил грудь колесом и застыл в соответствующей позе:

— Капитан Дже…

— Поняла! — Проворчала я. — Все-все, хватит. И вот так ты собираешься пойти сейчас по улице?

— Да. Ты ведь пойдешь? — Он указал на меня. — Так.

— Гад. — Я развернулась к зеркалу и включила воду. У меня разве что пар из ноздрей не шел. — Ненавижу тебя. — Зачерпнула в ладони воды. — Гад! Дылда! Ты… ты такой…

— Какой? — Улыбаясь мне в отражение, спросил Дима и подошел к соседней раковине. — Красивый, очаровательный, сексуальный?

— Наглый! — Бросила я, перед тем, как нырнуть лицом в теплую воду.

16

Мыло ужасно щипало глаза, заползало склизкой пенкой под вставшие колом от туши ресницы и буквально разъедало зрачки. Я нащупала кран, сделала напор воды сильнее и попыталась смыть приправленный мылом макияж. Распахнула веки шире, закидывая туда пригоршнями воду, но противное раздражение, казалось, забралось уже и в слизистые, и под кожу. Теперь еще и ходить весь вечер с по-вампирски красными глазами перед этим попугаем!

Рядом как раз раздавалось его противное щебетанье — ржет еще, вот балбес!

— Очень смешно, — прошипела я, пытаясь разглядеть свое отражение в зеркале.

Размытый, почти неузнаваемый силуэт с черными кругами под глазами говорил о том, что еще пару раз точно мне придется воспользоваться гадким, разъедающим все живое, мылом. Мужская фигура, высокая, крепкая и орудующая шуршащим бумажным полотенцем, заботливо кружила вокруг меня.