Я сглотнула.

Подсознание сигнализировало мне постоянно: «Не верь, не слушай, не воспринимай всерьез. Ты все это уже слышала: и про то, какая ты, и про «первый раз со мной такое»». И все это произвело огромное впечатление в свое время, но обернулось пшиком. Пустотой и болью в сердце. Игорь тоже заглядывал в глаза, улыбался и, казалось, сам верил в свои слова. А потом у него не хватило даже мужества объясниться со мной, как подобает мужчине.

Наверное, я слишком долго молчала, потому что Дима, опустив голову начал открывать поочередно все контейнеры.

— Я не знаю, как реагировать. — Призналась я. — И не знаю, что у тебя на уме.

— Понял, — кивнул он.

— Дай мне время.

— Хорошо.

— Дима? — Я попыталась отыскать в темноте его глаза. — Почему ты пошел за мной вчера? Зачем тебе это все?

17

Он рассмеялся — звонко и весело.

— Ради моей будущей семьи, детей и их сумасшедшей мамаши, которая смотрела на меня в автобусе, как на отрепье.

— А если без шуток?

— А если без шуток… — Задумался парень. — Ты так сексуально шлепнулась там, на дорожке. Задом кверху. Я больше ни о чем думать не мог — даже забыл, зачем шел в универ. Сел покурить, прийти в себя, а тут, смотрю, тебя сама судьба ко мне в руки несет. Не мог же я упустить такой шанс? Вот и затащил, как паук, в свою паутину. А потом, конечно, было стыдно-о…

— Понятно, я до сих пор злюсь, как вспоминаю.

— Прости, маляус, постараюсь искупить!

— В автобусе ты был ужасен, — искренне рассмеялась я, вспоминая. — Думала ты обдолбался до зеленых соплей.

Мой спутник даже замер, потом глубоко выдохнул, улыбнулся и подвинул ко мне контейнер.

— Ну, знаешь. Многочасовой перелет, потом тщетные попытки уснуть до четырех ночи, и когда мое лицо только нашло свой приют на теплой подушке, вдруг резкий пинок под зад от мамы: «Вставай, иди, я договорилась, срочно неси документы». Не помню, как оделся, как вышел — все на автопилоте. Ноги, честное слово, меня сами в этот автобус привели.

— Да?

— Да. И это даже хорошо: у меня совсем не осталось друзей в этом городе, даже поговорить не с кем, а тут ты. Вредная, колючая, местами не совсем адекватная, но так даже интереснее.

— Нет друзей?

— Нет. Меня же не было три года. С тех пор, как маме дали работу в Нью-Йорке. Все, с кем я общался здесь раньше, они изменились. Нет общих тем, точек соприкосновения, все не то…

— Но ты дружишь с человеком, которого я ненавижу.

Он непонимающе уставился на меня, вытягивая свои длиннющие ноги вдоль края пледа.

— Ты о ком?

— О Костыле.

— Игорь? А почему ты его ненавидишь?

— Да так. — Я покачала головой. — И как же Вика? Я думала, вы…

— Вика? — Дима посмотрел на небо. — Это… а понял. А что Вика?

— Думала, ты же пошел ее провожать.

Он прочистил горло.

— Да-а… но, вообще-то, когда мы вышли, мимо как раз ехала машина такси. Не знаю, что на меня нашло, рука сама дернулась, обычно я так не делаю… Короче, посадил ее и отправил домой.

— Некрасиво.

— У меня есть оправдание: мне ужасно не терпелось вернуться обратно.

— Вот как…

— Да, — он подвинул ко мне контейнер и протянул палочки. — Угощайся. Витек, повар из «Фреша», накрутил нам роллов в дорогу.

Что? Нет… Только не это. Единственному человеку на планете, не умеющему пользоваться палочками, он тащит роллы на свидание…

— Э-э, — замешкалась я, подбирая слова. — А вилки нет?

— Маш, ты чего? — Дима даже выпрямился. — Не умеешь палочками?

— Нет, — выдохнула я. — Сколько ни пыталась, фигня выходит, все валится из рук.

— Ты, вообще, в кафе работаешь или где?

— Да я…

— Надо же, прости. — Спохватился он, взял из моих рук палочки и варварски насадил на одну из них сразу несколько роллов, затем макнул в соус. — Можешь тогда есть как шашлык. Ну, или я могу тебя научить? Нет? Или покормить?

— Блин, ну, научи, что ли…

— Ну, ты, Марья, даешь! У меня есть друг знакомый, работает на стройке. Он одинаково виртуозно кладет кирпичи и пользуется палочками. А ты… Все-все, молчу, смотри.

Двухминутный урок, и я, чувствуя себя калекой, уже пыталась есть самостоятельно под его пристальным взглядом. А что вы хотели? Да, не умела. Да, не научилась. Я пельмени люблю, пироги, пиццу, бургеры. Кто ж знал, что он притащит в качестве угощения эти безвкусные… ммм… о, похоже, придется взять свои слова обратно.

— Вот это вещь! Пальчики оближешь!

— А что я говорил.

— А почему ты не ешь? — С набитым ртом спросила я.

— Ем-ем, — он отвлекся от созерцания жующей меня и потянулся к пакету. — Вина?

— О, нет-нет. — Я замахала руками. — Нет, спасибо!

Не хватало еще потерять голову на первом свида… на первом….

— Брось, со мной можно. Немножко? Давай?

— А ты, что ли, тоже собрался пить? Ты же за рулем!

— У меня знакомая бригада инспекторов. Ставлю им ящик пива, гоняю всю ночь, они меня не трогают.

— Я знала, что у нас не все хорошо в стране, но чтобы так…

— Брось, Маш, все так живут в России.

— Понятно…

— Да шучу я! — Рассмеялся он, наливая вино в пластиковый стаканчик. — А ты ведешься все время!

— Во дурак, я же поверила.

— Я пригублю только, не переживай. — Калинин передал мне стаканчик, и мы беззвучно чокнулись. — За тебя. О! Смотри-смотри!

Я взглянула на небо. С едва различимым гулом, сияя синими и красными огоньками, над нами взмывал ввысь самолет.

— Специально взял это кресло, чтобы мы могли покачаться, глядя в ночное небо. Часто мечтал об этом в детстве, наконец-то могу осуществить.

В этот момент я поняла, что не все герои носят плащи. Захотелось громко взвизгнуть от восторга. Ну и что, что у любой сказки есть конец. Ну и пусть, завтра все растает, как дым, но сейчас оно все есть. И оно здесь. Оно — мое!

Я вскочила и побежала к креслу. Плюхнулась с разбегу спиной и засмеялась, пытаясь удержаться.

Оно качалось, поднимая по очереди вверх то мои ноги, то голову, пока Дима не подошел и не остановил его, чтобы устроиться рядом. Наклонился вперед, заставляя надувной полумесяц опять задвигаться, и лег на спину, расслабившись.

Места на кресле хватило обоим, и между нами даже остался промежуток сантиметров в двадцать. Но меня устраивала сейчас именно такая дистанция, нам просто было хорошо. Лежать, качаться, смотреть в звездное небо и следить глазами за улетающим самолетом, оставляющим за собой белый пушистый след.

18

— Тебя дома не потеряют? — Спустя минуту Дима уже лежал ко мне лицом.

— Нет. — Я не стала поворачиваться: так его губы оказались бы в опасной близости от моих, и чем черт не шутит, могли бы притянуться к его губам, как магниты. Лучше смотреть вверх и представлять, как звезды падают на тебя с ночных небес, осыпая серебристым светом, и мечтать.

— Ты хорошая девочка, правильная. Так мне показалось.

— Да ладно. — Мне даже стало смешно.

— Да. — Он устроился удобнее. — Именно это мне сразу и понравилось.

— Тебе надоели плохие девчонки? — Спросила я, взглянув на него через плечо.

И зря: даже в темноте его глаза, отражая лунный свет, манили своей глубиной.

— Думаешь, я большой спец по девчонкам?

— Нет? — Усмехнулась я, чувствуя плечом его тепло. — Девственник? Никогда и ни с кем?

— Нет. — Ответил Дима просто и спокойно, явно наблюдая за моей реакцией.

Я отвернулась и откинула голову, раскачивая надувной матрас-качалку собственным весом.

— Значит, у тебя было… много девушек?

Вот ведь. Ну, кто ж такое спрашивает? Скажи еще прямым текстом: я неуверенная в себе, глупышка Маша, мечтающая о большой и светлой любви. Проверяю тебя, ведь мне хочется надеяться на то, что ты искренен, и мы сможем построить нечто большее, чем просто интрижка. И да, я боюсь, ужасно боюсь того, что у меня все получится, как в прошлый раз…

— Много? — Дима издал странный звук. «Он что? Складывает в уме? Или умножает?» — Одна, две, пять, двадцать… Не знаю, не считал.

Мое настроение сейчас, будто перевернутое через мясорубку, рухнуло на землю и поползло по траве. «Эй, стой! Погоди, вернись, сейчас натянем улыбку и сделаем вид, будто не расстроились!» Но улыбка вслед за ним тоже превратилась в прямую линию и приготовилась слинять.

— Мощно, — выдавила я, не забыв добавить в конце натянутый ехидный смешок.

— А вот девушки еще не было никогда. В смысле той, что girlfriend, не говоря уже о significant one. Такой, чтобы встречаться, проводить все свободное время вместе. Не было, нет.

— Значит, у тебя еще не было отношений? Совсем? — Теперь я повернулась к нему вполоборота. Глаза вновь искали в темноте его взгляд. — Понятно тогда, почему ты бросаешься на незнакомых девушек на улице с поцелуями.

— Отношения… — Он заложил руку за голову. — Это ведь сложно. Не было необходимости их заводить. Нужно что-то чувствовать к человеку и желательно что-то такое, отчего бы тебя выворачивало наизнанку. Это серьезно — обязательства, чувства…

— Ты меня сейчас запутал еще больше.

— Почему?

— Совершенно не понимаю, чего тебе от меня нужно: то ты споришь, что я буду умолять тебя о поцелуях, то намекаешь на что-то серьезное. Просто клубок противоречий.