Толпа разразилась аплодисментами, хотя многие радовались скорее тому, что сказительница закончила и можно вернуться к веселью.

Энки, впервые услышавший историю, не понимал, отчего она вызвала в Ари ликование. Девушка подпрыгивала на месте, аплодировала и восторженно верещала.

Мудрая спустилась с возвышения, и барабаны вновь загремели, увлекая людей в танец. Веселье продолжалось.

— Фарет, принеси еще вина, да побольше! — приказала Ари. — Мы пойдем в Лазурную беседку.

Лазурная беседка стояла на отдалении от площади. Окруженная цветами и увитая зелеными лозами, она напоминала островок спокойствия.

Энки почувствовал, как расслабляются его плечи. Он с наслаждением взирал на всеобщее веселье, но почему-то не мог найти себе места среди празднующих.

Фарет поставил кувшины с вином на невысокий столик, и Ари, уже успевшая усесться на подушку, потянулась к желанному напитку. Энки заметил, что волосы ее растрепались, а платье задралось, оголяя ноги до колена, но девушку это не заботило. Она припала к наполненному бокалу и лукаво покосилась на Шархи.

— Поговаривают, что со дня на день верховный жрец провозгласит тебя наследником.

— Правда?.. — Шархи поднял свой бокал, но едва приложил его к губам.

Энки тоже лишь вдохнул аромат вина.

— Фарет, присядь с нами.

— Он постоит, — отрезала Ари. — Оставь свои шуточки, Шархи. Мой воин очень милый, но нам не ровня. Всем — и ему тоже — будет весьма неуютно. Правда, Фарет?

— Вы правы, моя госпожа.

— Чудесно! — Она вновь повернулась к Шархи. — Если слухи правдивы, представляю, сколько кинжалов направят на тебя.

— Мне не привыкать. Ари, расскажи лучше о своем путешествии в залы целителей Золотого города.

Энки подался вперед при этих словах. Золотой город — драгоценный камень южных провинций народа ашу'сиэр. В книгах, найденных Энки, о нем писали с благоговением, ведь лекари Золотого города могли вывести умирающего из чертогов Ашу обратно в мир людей.

— Жарко и скучно. И еще этот песок — он везде! — Ари передернуло. — И воняет травами.

Энки раздражало, что она не понимает своего счастья. И почему именно Ари выпала честь посетить залы целителей Золотого чертога? Очевидно, она не смогла оценить их чуда.

— А как твой брат? — спрашивал Шархи, подливая вино в кубок Ари. — Его исцелили?

Девушка недовольно отбросила волосы на спину и поморщилась.

— Ты не умеешь вести беседу, Шархи. Что ни тема — скука. Иногда мне кажется, что поведению в обществе высокородных дев тебя учила грязная рабыня, давшая тебе жизнь.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Шархи.

— Прости мне дурные манеры, милая Ари.

— Забудь! Лучше послушай, в какой скандал попала твоя младшая сестра! Право, это очень забавно!..

Ари принялась увлеченно пересказывать грязную историю, а глаза ее тем временем покрывала пелена опьянения. Кувшины с вином быстро опустели. Речь девушки стала невнятной, а настроение испортилось. Она хмурилась и кривила губы, бросая яростные взгляды на Фарета.

— Думаешь уйти от меня, да? — Ари вздернула подбородок. — Устал от меня?

— Госпожа, я и не думал…

— Ты меня разочаровал. Подвел. Да — подвел!

Даже в свете факелов было заметно, как побелело лицо Фарета. Шархи попробовал вмешаться, но Ари отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

— Почему я должна гадать, как ты и где ты? У меня есть дела поважнее. — Ноздри Ари раздувались, грудь вздымалась, будто она бегом поднялась в обитель. — Фарет, мой род не отпускает тебя, но более в тебе не нуждается.

— Моя госпожа… Вы же…

— Ты получил свой приказ, воин. Ты больше ничего не сможешь принести моему роду. Чего ты ждешь, Фарет? Позора для своей семьи? Нарушишь клятву подчинения?

Энки не понимал, что происходит. Он хотел спросить у Шархи, но дальнейшее произошло так быстро, что жрец едва успел моргнуть: Фарет выхватил кинжал из-за голенища и силой черканул себе по горлу. Секунду он еще стоял на ногах, а в следующую повалился на землю. Вокруг него расползалась лужа крови.

Энки от потрясения не мог сдвинуться с места. На секунду все замерло. Затихло. Почему Фарет сделал это? Из-за приказа, высказанного опьяненными устами?

И никто ничего не сделал.

Никто и не собирался что-то делать.

Ари отвернулась к остаткам вина.

Энки подбежал к Фарету и, перевернув его на спину, попытался зажать рану дрожащими руками. Горячая кровь потекла сквозь пальцы, с каждой секундой Фарет подходил все ближе к Полям Благочестия, а Энки ничем не мог помочь. Что говорилось в тех целительских трактатах, которые он втайне читал по ночам? Все знания, которыми Энки гордился, смешались и всплывали обрывистыми бесполезными фрагментами.

— Шархи, позови лекарей!

Ари фыркнула. Она, пошатываясь, приподняла полы платья и обошла растекавшуюся лужу крови.

— Его жизнь — моя. Я забрала ее. Ни один лекарь не имеет права вмешиваться. — Она зевнула. — Доброго вечера, Шархи. Я пойду. Утомилась.

Энки звал лекарей. Дыхание Фарета остановилось, а жрец все еще сжимал его шею, хотя и сам не знал, на что надеется. Ужас сковывал его. Страх — животный страх — вновь захватывал, лишая воли. Нет. Только не снова. Энки поклялся, что больше никогда не поддастся страху! Гнев — вот что могло вытащить его из обледеневшей ямы, в которую он проваливался все быстрее и быстрее.

Гнев спал в нем всегда, осталось лишь направить его в нужное русло. На вздорную девчонку, по капризу которой оборвалась жизнь. На Шархи, который так и не сдвинулся с места. И на себя.

— Ты не остановил его! — Обвинение легко сорвалось с его губ.

— Ничто не могло остановить Фарета от выполнения приказа, Энки. Таков наш мир.

Спокойный тон Шархи задул искру, разгоравшуюся в груди, лишая Энки всякой поддержки. Его руки безвольно опустились, открыв зияющую рану на горле Фарета.

В обитель он вернулся один. Прокрался по коридорам, стер со лба ложную ал'сору и отмыл руки от крови. Энки пришел в себя, только когда в нос ударил запах горящей ткани — он сжег испачканные одежды в кухонном очаге. Ночь стремительно оборачивалась утром, на востоке небо озарилось светом, однако кошмар не закончился. Энки снова и снова видел перед собой Фарета и ощущал кровь на своих ладонях.

— Достопочтенный господин? — Сатеша, заставшая его в читальном зале, обеспокоенно переступала с ноги на ногу. — С вами все в порядке? Вы очень бледны.

— Где… где хранитель благочестия? — невпопад ответил Энки.

— Он уехал к родне, — ответила Сатеша.

— А как… его раны?

— Будьте спокойны, боль его не терзает. — Сатеша подошла ближе, колокольчики в ее волосах отозвались мягким успокаивающим звуком. — Шархи не беспокоил вас, достопочтенный господин? — спросила она, не смотря на него.

Она никогда не смотрела ему в глаза, и сегодня Энки чувствовал это особенно остро. Он не мог рассказать ей о вечере. Не мог выговориться. Яд, которого он с лихвой зачерпнул, медленно сжигал его. Сможет ли он забыть Фарета? Слепую девочку? Найдется ли для него цель, что оправдает его собственное бездействие?

— Почему ты спрашиваешь, Сатеша?

Сатеша сцепила руки в замок, ее лицо было напряжено — безмятежность оставила ее.

— Шархи порочен. Не доверяйте ему, достопочтенный господин. Все вокруг Шархи превращается в пепел.