А вот Отелло Сэр Ричфилд никогда на дуэль не вызывал. Овец это не удивляло. Странным было то, что Отелло тоже не вызывал на дуэль Сэра Ричфилда. Видимо, что-то в нем вызывало уважение Отелло, и чем хуже становились слух и память Ричфилда, тем сложнее овцам было понять, что именно.

Никто не видел, как приехал Отелло. Однажды утром он просто появился — взрослый баран с четырьмя опасно закрученными рогами. С четырьмя! Они еще никогда не видели овец с четырьмя рогами. Овцематки впечатлились, бараны втайне завидовали. Зора хорошо помнила, это было не так давно. Джордж не представлял им Отелло. Джордж пел, свистел и плясал. Они еще никогда не видели его таким взбудораженным. Джордж пел на иностранных языках, которых овцы не понимали, и втирал страшную кусачую мазь в узкую, но внушительную рану, пересекавшую лоб Отелло. Овцы дрожали. Отелло держался смирно. Джордж прыгал с одной ноги на другую так долго, что ему пришлось снять шерстяной свитер.

Зора решила вернуться к остальным. Она хотела спросить, правда ли Отелло победил огромного серого пса. Это казалось ей невероятным, но только что произошло нечто непостижимое. Она встретила Мод, которая паслась очень близко к «Месту Джорджа», и Зора с трудом сдержалась, чтобы не сделать замечание.

Мод жевала с отсутствующим взглядом.

— Мод, — окликнула Зора, — ты видела, как Отелло бился с псом?

Мод уставилась на нее недоуменно.

— Отелло — овца, — произнесла она и приглашающе добавила: — Трава здесь отменная.

Зора развернулась. Ей хотелось спросить Мапл, а лучше Моппла. Если кто-то из овец и запомнил что-то странное, так это Моппл Уэльский.

Подняв голову в поисках Моппла, она заметила Отелло, который внезапно затесался в толпе пасущихся недалеко от нее. Он выглядел как обычно. Зора вновь опустила голову и тоже начала щипать траву. Невероятные и запутанные истории овцам следует забыть как можно скорее, пока земля не начала уходить из-под копыт.

* * *

Вообще-то, овцы народ не болтливый. Это связано с тем, что рот у них обычно набит травой. А еще с тем, что у некоторых голова набита соломой. Но все овцы любят хорошие истории. Больше всего им нравится просто слушать и удивляться — отчасти потому, что слушать и жевать можно одновременно. С тех пор как Джордж больше не читал вслух, в их жизни чего-то не хватало. Поэтому иногда какая-нибудь овца сама начинала рассказывать истории другим. Этой овцой чаще всего был Моппл Уэльский, иногда Отелло, а изредка одна из овцематок.

Овцематки чаще всего рассказывали о своем потомстве, и это никому не было интересно. Конечно, существовали легендарные ягнята, каким когда-то был Ричфилд, но их матери благоразумно помалкивали.

Когда рассказывал Отелло, всем было очень интересно, но ничего не понятно. Отелло рассказывал о львах и тиграх, о диковинных зверях из обжигающе жарких стран. Иногда начиналась ссора, потому что овцы по-разному представляли себе этих животных. Пахнут ли жирафы гнилыми фруктами, мохнатые ли у них уши, у них есть хотя бы немного шерсти? Отелло обычно ограничивался описаниями, но даже от них у овец возникало тревожное чувство в районе затылка. О людях Отелло не рассказывал.

А вот Моппл почти всегда рассказывал о людях. Он пересказывал истории, которые им читал Джордж. Моппл все запомнил, и его истории звучали очень похоже на чтение Джорджа перед фургоном. Правда, они были гораздо короче. В какой-то момент у Моппла просыпался аппетит, и история обрывалась. Чем интересней была история — то есть чем больше в ней было лугов, пастбищ и корма, — тем быстрее она подходила к концу. Настоящая интрига заключалась уже не в самой истории, а в том, как долго рассказ продлится на этот раз.

Сегодня шансы на длинную историю были невелики. Моппл рассказывал сказку о феях. Ни в одной другой истории не было столь бесчисленных лугов, трав и фруктов. Моппл с блестящими глазами рассказывал о ночном бале фей на лягушачьем лугу. Он рассказывал, как завистливые кобольды закидывали танцующих фей яблоками, и его глаза увлажнились. Он рассказал, как король кобольдов появился в траве. Как он мог поднять мертвых из могил и натравить на живых.

И тут случилось кое-что необычное. Моппла перебили.

— Правда ли это был король кобольдов? — робко спросила Корделия.

Все овцы поняли, что она говорила о смерти Джорджа. Моппл молниеносно щипнул пучок травы.

— Или Дьявол? — добавила Лейн.

— Чушь! — раздраженно фыркнул Рамзес. — Дьявол бы никогда этого не сделал.

Некоторые овцы одобрительно заблеяли. Никто не думал, что Дьявол на такое способен. Дьяволом звали пожилого осла, который иногда пасся на соседнем лугу и порой издавал звуки, пробирающие до мозга костей. Его крики были поистине ужасающими, но в остальном он казался им безобидным.

— Мне все еще кажется, что Джорджа убил этот «Бог», — произнес Моппл с набитым ртом. — Бет тоже так сказала!

Овцы уважали Бет за то, что она так много сил вкладывала в сомнительные предприятия типа спасения души Джорджа.

— Зачем кому-то так поступать? — спросила Мод.

— Пути Бога неисповедимы, — объяснила Клауд.

Остальные взглянули на нее с удивлением. Клауд поняла, что сказала что-то странное.

— Он сам так сказал, — добавила она.

— Значит, соврал! — прорычал Отелло.

Глаза овцематок заблестели от изумления. Одна лишь Мисс Мапл не впечатлилась.

— В ночь, когда умер Джордж, у нас был прилив или отлив? — внезапно поинтересовалась она.

Секунду все молчали. Они размышляли.

— Прилив! — хором заблеяли Моппл и Зора.

— А что? — спросила Мод.

Мапл сосредоточенно зашагала туда-сюда.

— Если бы труп Джорджа бросили с утеса, его бы никогда не нашли. Его бы далеко отнесло, может до самой Европы. Дело бы не раскрыли. А получилось так, что любой мог найти тело, вернее, тело было невозможно не найти. Убийца хотел, чтобы Джорджа обнаружили. Но почему? Зачем ему понадобилось, чтобы тело нашли?

Овцы долго и напряженно раздумывали.

— Потому что убийца хотел кого-то обрадовать? — нерешительно предположил Моппл.

— Потому что он хотел кого-то припугнуть, — сказал Отелло.

— Потому что он хотел кому-то о чем-то напомнить, — протянул Сэр Ричфилд.

— Точно! — довольно ответила Мисс Мапл. — И теперь нам предстоит выяснить, кто обрадовался, кто испугался, а кто вспомнил. И о чем вспомнил.

— Нам этого не узнать, — вздохнула Хайде.

— А вдруг? — возразила Мисс Мапл.

Без лишних слов она начала щипать траву. Овцы притихли, с трепетом думая о том, какая задача им предстоит.

Внезапно один ягненок громко заблеял от ужаса и возмущения. Сара, его мать, начала взволнованно блеять ему в унисон. Овцы оглянулись. Сара металась из стороны в сторону, словно пытаясь согнать с себя надоедливое насекомое. Ягненок стоял рядом с плаксивым выражением лица. Затем меж ног Сары промелькнуло что-то маленькое и мохнатое и зигзагом поскакало прочь.

Недомерок. Молочный вор. Зимний ягненок. Он улучил момент всеобщего замешательства, чтобы украсть у Сары молоко.

Некоторые овцематки тоже в негодовании заблеяли.

Всем овцам известно, что зимний ягненок в отаре — к беде. Внеурочные, зимние ягнята из-за холода рождались со взбалмошным характером и злобной душонкой. Вестники несчастья, которые в голодные времена приманивали к продрогшей отаре хищников. Жадные, бесцеремонные и холодные как день, в который они появились на этот тусклый свет. И еще не было зимнего ягненка хуже того, что с прошлого года бродил по стаду. Он родился в самую темную ночь. В ту же ночь умерла его мать. Все думали, что и ягненок умрет. Но он с визгом ковылял за отарой, которая старалась его избегать. Так продолжалось два дня. На третий день все ждали, что он, наконец, умрет. Но Джордж перечеркнул их планы бутылочкой молока. Когда они начали неодобрительно на него блеять, пастух пробормотал что-то о «мужестве» и вопреки здравому смыслу вырастил ягненка: бесцеремонного молочного вора, нескладного, словно коза, слишком маленького для своего возраста, но цепкого и хитроумного. Овцы старались его игнорировать.

Поэтому сейчас овцы не слишком расстроились. Убедив себя, что зимний ягненок действительно убежал на край луга и спрятался под Вороньим деревом, все стали вести себя как ни в чем не бывало.

Остаток дня они провели как положено овцам. Они долго паслись (избегая «Места Джорджа»), спокойно переваривали пищу в вечерних сумерках, дружно поскакали к загону после того, как Клауд объявила, что ночь будет дождливой. Там они тесно сбились: ягнята посередине, старшие вокруг, взрослые бараны с краю — и тут же уснули.

Мисс Мапл приснился темный сон, такой, в котором едва видишь траву перед собственным овечьим носом. Перед ней стоял дольмен, ниже и шире, чем в реальной жизни. А перед ним три темных силуэта. Это были люди, но больше Мапл ничего не могла унюхать. Мапл чувствовала на себе их взгляды. Эти люди видели в темноте.

Внезапно один из них двинулся к Мапл. Его расплывчатые очертания приняли форму Мясника.

Мапл развернулась и побежала. Лопата, которую она как-то держала в переднем копыте, с глухим стуком упала на землю.