Леонид Липавский

Исследование ужаса

Динамика ужаса Леонида Липавского

Русский авангард — это искра, которая разгорелась, оставив после себя картины, тексты, фильмы, концепции, ставшие настоящими сокровищами мировой культуры. Это было радикально новаторское течение, освобожденное от традиционных конвенций; оно стремилось стать новой философией, мистическим опытом и, возможно, даже занять место религии в молодом атеистическом обществе. Творцы стремились найти новый язык, способный адекватно передать новую реальность. В своей работе «О духовном в искусстве» (1910) Кандинский призывал к созданию новой духовности в человеке. Матюшин, вдохновленный работами мистика Петра Успенского «Четвертое измерение» (1913) и Tertium Organum (1911), стремился с помощью живописи проникнуть в область четвертого измерения, а Малевич предлагал использовать интуитивный разум, отказавшись от фигуративной живописи в пользу достижения новой чистоты.

Эйзенштейн и Вертов экспериментировали с кинематографическим языком, Мейерхольд возглавил театральную революцию, поэты и писатели переосмысливали сущность слова.

Сообщество «чинарей», в которое входили Л. Липавский, Я. Друскин, Д. Хармс, А. Введенский и Н. Олейников, возникло примерно в 1925 году как группа друзей, экспериментировавших на стыке литературы и философии в области языка, мира и познания. Философско-литературные эксперименты «чинарей», а также творческие проекты родственных им обэриутов, являлись одними из последних явлений русского авангарда. Хотя «чинари» не привязывали свои идеи к конкретной философской традиции, их обсуждения пересекались с темами, актуальными для западноевропейской культуры, такими как время, жизнь, язык, смысл, абсурд, ужас и сознание. Главный теоретик «чинарей» — Леонид Липавский — не самый известный член кружка, но он является ключевым представителем их духа благодаря сочетанию индивидуального литературного стиля и обсуждения главных философских проблем своей эпохи.

Если политика обычно считается самой консервативной сферой в человеческой жизни, то искусство является самой прогрессивной. Русское авангардное движение было настолько передовым, что его деятели ушли далеко вперед и оторвались от задач общества а, главным образом, от целей государства. В первой половине двадцатых годов советская политическая элита пыталась сочетать амбициозные проекты авангарда с государственными стратегическими задачами, поскольку их общей целью было низвержение буржуазной культуры. Впоследствии их пути резко разошлись. Для того чтобы придать искусству более консервативное направление, которое было понятно людям и способствовало формированию правильных ценностей нового советского человека, были созданы новые институты, такие как Государственная академия художественных наук и Институт художественной культуры. В результате для авангардистов всех направлений 1930-е годы стали периодом жестоких политических репрессий, поскольку их утопичность и радикальность стали оцениваться как вредоносные и враждебные для проекта будущего мира.

В этом контексте творил Леонид Липавский как один из последних представителей русского авангарда.

Леонид Савельевич родился 2 февраля 1904 года в Санкт-Петербурге в семье Савелия Михайловича и Розы Самсоновны Липавских. Отец работал врачом и специализировался на кожных и гинекологических заболеваниях. Леонид начал свое образование в реальном училище B. П. Кузминой, а затем продолжил в Ларинской гимназии. Однако наиболее значимым моментом в его жизни стало поступление 4 мая 1917 года в Петроградскую 10-ю Трудовую школу имени Л. Д. Лентовской. Лентовская создала эту особенную школу после революции 1905 года: ее преподавательский состав состоял из педагогов, уволенных из-за революционной деятельности из образовательных учреждений. А поскольку детей в школу отдавала сочувствующая революции интеллигенция, между учениками и учителями на почве единства взглядов складывались теплые отношения.

Свободное общение в школе стимулировало коллективное обсуждение творческих идей среди единомышленников. Именно здесь Липавский познакомился с Друскиным и Введенским.

Друскин особо отметил учителя русского языка и литературы Леонида Владимировича Георге (1890–1927), который пробудил интерес учеников к философии и литературе разных жанров: он «интересовался фольклором, в том числе заговорами, нескладицами, и сам их исполнял в своих классах, и вообще культивировал в своем преподавании “смеховую” струю» [Введенский, А. И. Полное собрание сочинений: в 2 т. М.: Гилея, 1993. Том 1. Произведения 1926–1937. С. 10–11. // Сразу отметим, что по всему тексту еврейские слова — вне зависимости от их происхождения, из древнееврейского, иврита или идиша, — даны так, как они произносятся на языке восточноевропейских евреев идише (а не на иврите), потому что так их произносят американские ортодоксы. Например, вместо более привычного нам «шаббат» они говорят «шабес». — Здесь и далее прим. перев. ].

Георге внедрил принцип коммунитарности, который стал важным для развития творческого мышления будущих «чинарей». Этот принцип предполагает активное участие человека в жизни общества, стремление к созданию коллективных инновационных произведений искусства, способных преобразовать общество. Это может показаться парадоксом, но принцип коммунитарности стал одной из ключевых основ авангарда, несмотря на индивидуализированное мировоззрение его представителей и распространенное мнение о том, что коллектив подавляет личность. Напротив, коммунитаризм позволяет раскрыть свою индивидуальность через взаимодействие и совместное творчество участников.

«Чинари» проводили философские беседы, но не стремились выразить готовые идеи с целью защитить свою точку зрения, подкрепляя ее логическими аргументами, — наоборот, смысл возникал в процессе речи и обсуждения. Их отношение к дружескому общению близко к философии диалогистов, таких как М. Бубер, О. Розеншток-Хюсси, Э. Левинас и М. Бахтин, которые рассматривали диалог как сущностное положение человека в мире, противопоставляя его монологическому сознанию индивидуалистов: «Быть — значит общаться диалогически. Когда диалог кончается, все кончается. Два голоса — минимум жизни, минимум бытия» [Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 3-е. М.: Художественная литература, 1972. С. 434.].

После окончания школы в сентябре 1921 года Липавский опубликовал свое первое произведение «Диалогическая поэма» в «Альманахе цеха поэтов». Он придерживался коммунитарного принципа, и поэма была написана в диалогической форме, характерной для «чинарей».

В 1921 году Липавский вместе с Друскиным начал обучаться на философском отделении факультета общественных наук Петроградского университета, однако был вынужден отчислиться уже в 1923 году. По словам исследователя творчества «чинарей» В. Сажина, Липавскому и Друскину пришлось покинуть университет, потому что они отказались осуждать своего преподавателя — философа Н. О. Лосского [«…Сборище друзей, оставленных судьбою». Л. Липавский, А. Введенский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников: «Чинари» в текстах, док. и исслед.: в 2 т. / [Отв. ред. В. Н. Сажин]. М.: Ладомир, 2000. Т. 1. С. 22.]. Лосский был выслан из России в ноябре 1922 года, но успел оказать влияние на мировоззрение Липавского: он познакомил его с учением Бергсона [Анри Бергсон (1859–1941) — французский философ, представитель интуитивизма и философии жизни. — Прим. изд.] о времени и длительности. В будущем Липавский будет исследовать тему взаимосвязи времени и сознания.

Сообщество «чинарей» сформировалось на основе дружбы Друскина и Липавского примерно в 1918 году. В январе 1922-го они встретились с Введенским на похоронах ученицы школы, и в ходе неформального разговора о восприятии жизни обнаружили схожесть своего мироощущения. В 1925 году к ним присоединился Даниил Хармс: «…он оказался настолько близким нам, что ему не надо было перестраиваться, как будто он уже давно был с нами» [Друскин, Я. С. Чинари // Аврора. 1989. № 6.], а впоследствии их ряды пополнил Николай Олейников. Они регулярно встречались в дружеской обстановке, обсуждали идеи в творческой атмосфере, но никогда не публиковали свои произведения, оставаясь в социальном подполье.

Липавский, несмотря на свою аполитичность, остро чувствовал дух времени. Поэтому его биография как советского гражданина никак не выдавала в нем адепта русского авангарда. Вначале он устроился учителем обществоведения в интернат для трудновоспитуемых детей, а с 1925 года начал заниматься переводами и писать книги под псевдонимом Савельев. Он стал известным благодаря своим научно-популярным этнографическим книгам. Однако настоящую славу Липавский получил как детский писатель, автор рассказов «Охота на царя (Рассказ о 1881 г.)» и «Взрыв во дворце (Рассказ о 5 февраля 1880 г.)». С 1929 года он позиционировал себя как детского писателя, не упоминая свои художественные чинарские произведения.

В 1930 году Объединение реального искусства (ОБЭРИУ), в который вошли бывшие «чинари» Хармс и Введенский, стало объектом агрессивной критики. Его членов обвиняли в том, что их творчество представляет собой «поэзию классового врага». В 1931 году начались аресты участников ОБЭРИУ, а также других литературных объединений, таких как «Орден заумников» [«Орден заумников DSO» — литературное объединение, созданное А. В. Туфановым в 1925 году в Ленинграде, куда входили Хармс и Введенский. Задачей ордена было освобождение личности — в том числе от ограничений родного языка — через эксперименты с фонемами и звуками как минимальными единицами языка.]. Видимо, Липавский предчувствовал, что их литературный круг разрушался, и записал «Разговоры» — возможно, это была его попытка зафиксировать уходящее время устных бесед, создав слепок горячей чинарской реальности. И он оказался прав. В 1937 году арестовали и расстреляли Олейникова. В 1936-м Введенский, женившись, уехал в Харьков, а в 1941-м после ареста погиб.

В 1941 году Хармса вновь отправили в тюрьму, и 2 февраля 1942-го он скончался от истощения в тюремной больнице. Липавский же погиб на фронте, куда он отправился добровольцем в 1941 году, близ Петергофа. Их литературные произведения в течение долгого времени были доступны только узкому кругу друзей. Главные философско-художественные тексты Липавского так и не были опубликованы при его жизни, но он все же вошел в историю русского авангарда как фигура, воплощающая дух «чинарей».