— Случай сложный, — холодно отозвалась я, не глядя в глаза коллеге и усиленно делая вид, будто чрезвычайно занята разглаживанием складок на униформе. — Слишком большой потенциал развития для мага, который даже не знает, как правильно обращаться со своей силой. Он не нарочно может быть опасен — и для себя, и для окружающих. Разбираться с этим будет непросто, потому что я вообще не поняла, как Рэйес меня усыпил незаметно для меня, но хуже то, что он сам этого не понял. А я люблю сложности. Буду разбираться.

Обернон продолжал на меня коситься с подозрением, а я тоже напряглась повышенному интересу.

Так, надо мне валить отсюда скорее. Боюсь, мои глаза сейчас слишком легко могли выдать фанатичный блеск. Но ничего не могла с собой поделать: мысль о неизведанных уровнях сновидений взволновала меня похлеще какого-нибудь долгожданного подарка под елкой на Новый Год еще в детстве. Я себя сейчас чувствовала так, будто мне показали обертку от огромной подарочной коробки, заготовленной для меня, и я точно знала, что под елочкой будет ожидать еще парочка других аналогичных подарков с неизведанным интересным содержимым. Наверное, в последний раз я испытывала такое ликующее предвкушение лет в пять.

В общем, я не собиралась распространяться о нашей с Рэйесом стычке на пятом уровне сновидений, не хотела выглядеть подозрительно заинтересованной. Поэтому отделалась парой сухих фраз, заверила, что в течение часа приступлю к своим непосредственным обязанностям по работе с адептами, взяла со стола ректора подготовленную для меня папку с рабочими документами и поторопилась покинуть кабинет.

Рэйес тоже вышел вслед за мной, напоследок получив от ректора рекомендации по плану обучения на сегодня. Я не вникала особо, так как внутренне продолжала кипеть от злости.

— За «красотку» ты у меня еще получишь, — процедила сквозь зубы, когда мы с Рэйесом завернули за угол. — Больше не обращайся так ко мне. Ни ментально, ни при коллегах.

— Тебе не нравятся комплименты о твоей внешности? — вскинул он брови. — Я ведь просто правду говорил — а ты же в самом деле красотка! И, насколько помню, это, вроде бы, комплимент в этом мире. Но если тебя нервируют комплименты, могу называть тебя моим дневным кошмаром. Так тебе будет спокойнее и приятнее?

Вместо ответа я тихо зарычала, схватила Рэйеса за воротник рубашки и прижала его одной рукой к стене, удерживая на месте.

— Слушай, ты, — прошипела ему чуть ли не в самое лицо. — Обращайся ко мне уважительно, соблюдай субординацию, держись на расстоянии от меня и придержи при себе все эти неуместные шуточки, я их очень не люблю.

— Вай-вай, какая экспрессия, боюсь-боюсь! — с наигранным страхом произнёс Рэйес, еще и ладони к щекам прижал и губки округлил, скорчив забавную физиономию.

— Издеваешься?!

— Что, так заметно?

И улыбочка-то такая ехидная.

— Я заметил, что ты вообще не улыбаешься, — неожиданно добавил Рэйес. — Почему?

— А я обязана всё время лучиться счастьем и радостью, по твоему мнению? — фыркнула я.

— Конечно, нет. Но я на тебе вижу печать боли и горечи. Такие эмоции на пустом месте не появляются.

Ишь, печать он видит. Тоже мне, нашелся провидец.

— Так почему ты всегда такая серьезная? — продолжил допытывать Рэйес.

— У меня есть на то причины, — сухо ответила я.

— Какие?

— Много будешь знать — во сне состаришься, — хмыкнула я. — Тебя это не касается. Я твой преподаватель, по печальному для меня стечению обстоятельств заключивший с тобой сделку. Нас связывает только это, и для плодотворной работы мне необходимо твоё полное повиновение на моих занятиях и уважительное отношение ко мне. Это понятно?

И вообще… Изредка я всё же улыбалась, да! Иногда даже смеялась — очень редко и исключительно в кругу близких родственников, где у меня получалось расслабиться полноценно, но такое всё же случалось. Да и в целом… С некоторых пор рассмешить меня было той еще проблемой, если честно. Но Рэйесу детали знать было необязательно.

Он тем временем с лукавой улыбкой покачал головой и сказал:

— Ты слишком серьезна. Тебе просто не хватает обнимашек, которые растопят твое сердце, — уверенно произнес Рэйес.

— Тебе следует привыкать обращаться ко мне на «вы», — холодно произнесла я. — И запомни, что… Что ты делаешь?

Рэйес ни с того ни с сего качнулся вперед и… крепко обнял меня. Тепло так, с чувством. Как обнимают обычно только очень близкие люди.

Я так опешила от наглости и внезапности, что даже не попыталась оттолкнуть или двинуть в челюсть. Просто застыла на месте, выставив перед собой руки в неловком жесте, боясь пошевелиться.

Рэйес был довольно высокий, но и я была не маленькой девочкой, так что в таком положении шумно дышала ему в ухо, с головой выдавая свою нервозность.

Ну а как тут не нервничать? Я, по правде говоря, не только редко улыбаюсь, но и еще реже — вот так вот крепко обнимаюсь… Даже не помнила, когда делала это в последний раз. Кажется, родителей и братьев с сестрами обнимала на Новый Год.

Так что мозг мой порядком заскрипел от избытка незапланированного физического контакта. Ошибка, ошибка, мозговая система требует срочной перезагрузки!..

— Захотелось поделиться с тобой капелькой тепла, — шепнул на ухо Рэйес. — Тебе ведь очень не хватает его, не так ли? Ты совсем замёрзла — душой. Но в твоем сердце всё еще тлеет уголёк тепла и надежды, который можно и нужно превращать в полноценный пожар. Как думаешь, у меня получится?

Он вдруг провёл кончиком носа по шее, и я совсем растерялась, оглушенная собственными эмоциями. А когда теплые губы неожиданно коснулись шеи коротким, едва ощутимым поцелуем, я аж задохнулась от возмущения.

Ко мне ни один мужчина столь нагло не лез. И сейчас в голове взорвалась целая буря эмоций.

Гнев, ярость, раздражение.

Но… В то же время…

В то же время меня накрыло таким теплом и уютом, правильностью происходящего, что добровольно покидать этот кокон тепла и радости не хотелось вообще. Зачем это делать добровольно, ну скажите на милость?.. Правильно, незачем, потому я и стояла истуканом в нелепой позе, дикими глазами вытаращившись на ухмыляющегося Рэйеса, не понимая, как реагировать. От удивления даже пальцы разжала и перестала удерживать за рубашку.

Впрочем, он никакой реакции от меня и не ожидал.

Рэйес резко отпустил меня и шагнул в сторону. Он свернул за угол и скрылся с моих глаз быстрее, чем я успела прийти в себя и дать этому зарвавшемуся адепту хорошую затрещину.

* * *

Вж-ж-ж. Вж-ж-ж-ж. Пиу-пиу-пиу! Скр-р-р-р…

Примерно так можно было бы озвучить сломанные и кряхтящие механизмы в моей голове. А они явно сломались, судя по тому ступору, из которого я никак не могла выйти.

С минуту, наверное, стояла в коридоре, тяжело дыша и тупо глядя в одну точку перед собой.

Что всё это было вообще?!

Подняла ладонь, потирая шею в месте невесомого поцелуя. Кожу жгло так, будто там не едва ощутимо губами коснулись, а хорошенько так покусали, оставив красный след от засоса. Нет, не в прямом смысле жгло, но мысленно я сейчас сгорала от пожара в душе.

Знаете, меня вообще никак нельзя назвать девочкой-одуванчиком, которая о поцелуях-то слышала краем уха, но с подобным напором со стороны мужчин я никогда не сталкивалась и сейчас… растерялась, что ли. Раздираемая на части противоречивыми чувствами от вроде как имеющегося желания продолжить контакт с обаятельным мужчиной и одновременно — жажды прикопать его под ближайшим деревом, поглубже прикопать, чтоб уж точно не выбрался. А можно как-то совместить эти два желания?..

В эту минуту прям пожалела, что я не некромант, и позавидовала маме, которая чисто гипотетически в силу своих магических способностей имела возможность в пылу ссоры прибить моего отца, спустив пар, а потом аккуратненько воскресить супруга. Удобно, я считаю. И очень практично. Надо будет при случае спросить у мамы, делала ли она так когда-нибудь.

Так, мозг, кажется, в попытке не утечь начал цепляться за слишком черный юмор, пора это прекращать.

— Фелиция? С тобой все в порядке?

От раздавшегося сбоку мужского голоса я аж вздрогнула всем телом и невидящим взором уставилась на вышедшего из кабинета ректора, обеспокоенно поглядывающего на меня.

В порядке? В порядке?!

Внутренний голос истерично повизгивал и бегал по потолку моей черепной коробки.