— Как насчет того, чтобы заглянуть в вагон-ресторан? — спросила у Эрика. — Я была бы не прочь перекусить.

Словно бы подтверждая мои мысли, желудок жалобно заурчал, всячески одобряя предложение закинуть в него что-нибудь посытнее духовной пищи.

— У меня есть идея получше. Сегодня мы с тобой поужинаем в одном весьма необычном, но горячо любимом мной месте.

— Это где же? — вскинула брови, расстегивая пуговицы на пальто, чтобы повесить его на крючок. — Мы же в поезд только сели. Ты хочешь выйти на какой-нибудь промежуточной станции? Но вроде следующая большая остановка будет только глубокой ночью, если я правильно помню маршрут…

— Нет-нет, никуда и ни на каких станциях мы выходить не будем. И не торопись снимать пальто, оно нам сейчас понадобится.

Я нахмурилась.

— А где же тогда ты собираешься со мной отужинать?

— На крыше поезда, — лучезарно улыбнулся Эрик.

— Э… Где? — переспросила я, думая, что, может, мне послышалось.

Ну не мог же он в самом деле иметь в виду крышу движущегося поезда, верно? Не припомню никаких ресторанов на крыше нашего экспресса. Да и каких-то ограничителей, поручней тоже там не имелось вроде. Поезд как поезд, самый обыкновенный форландский. Мчащийся с огромной скоростью и уже выехавший за пределы города.

— На крыше этого поезда, — с убийственной серьезностью произнес Эрик. — Пока он будет мчаться по полям, мы поужинаем прямо на его крыше и полюбуемся открывающимися оттуда видами.

А, нет, мог. Недооценила я экстравагантность своего супруга…

— Я заранее позаботился о комфортном ужине, его как раз должны были накрыть. Не волнуйся, Элли, это безопасно. Я знаю, что делаю. Идем?

Эрик протянул мне руку, чтобы я вышла с ним в коридор, но я с сомнением покосилась в окно.

При словах о накрытом ужине очень ярко представила себе шатающийся столик с улетающей скатертью и всем содержимым стола на первом же повороте поезда. Красота смертельная. Причем смертельная — во всех смыслах того слова, на мой вкус.

— Так а если по пути какой-нибудь туннель попадется? — попыталась воззвать к голосу разума. — Тебя не смущает перспектива быть расплющенным низким сводом туннеля?

— Ближайшие несколько часов мы будем ехать исключительно по живописной открытой местности, почти все время по прямой, — заверил меня Эрик. — Никаких туннелей и подобных вещей, я хорошо знаю эти места и много раз в одиночестве ездил именно по этому маршруту на крыше поезда.

— По делам в Айлиарх?

— Да нет, просто так катался, если честно… В Айлиархе чаще всего сразу пересаживался на другой поезд и мчал обратно. Хотя иногда уделял время на продолжительные ночные прогулки по прекрасным местам, которые я тебе и хочу показать. Крыша этого экспресса тоже относится к пунктику «хочу тебе это показать».

Я нервно закусила нижнюю губу. Нет, мне, конечно, всё это было жутко интересно, и не терпелось узнать, какие такие места так вдохновляют Эрика, что он и мне их показать хочет, но песрпектива экстремального ужина меня немного пугала.

— Мы же там замерзнем! — привела последний аргумент, как-то даже жалобно глянув на Эрика.

— Не переживай, незабвенная, рядом со мной тебе всегда будет тепло, — лукаво подмигнул Эрик. — И, поверь мне, я об этом подумал. Уверен, тебе понравится. Ты же веришь мне? Я бы не стал испытывать судьбу, если бы это было опасно.

Я вздохнула и сдалась, взяла Эрика за руку и вышла с ним в коридор.

Мы прошли через один вагон и свернули в тамбур, где другой проводник — невысокий мужчина средних лет, с усиками и форменной фуражке — расплылся в радушной улыбке при виде нас.

— Мистер Кларксон, прошу вас, проходите сюда! Мы всё подготовили, всё как вы любите!

Он приглашающим жестом махнул вправо, и оттуда с потолка по мановению чар проводника открылся люк, ведущий на крышу. Оттуда тревожно завыло ветром и пахнуло морозной свежестью. А к нашим ногам в мгновение ока выкатилась деревянная лестница, рулоном раскручиваясь перед нами. Выглядела лестница устойчивой и массивной, будто всегда тут стояла.

Эрик поблагодарил проводника и зашагал по ступенькам, я последовала за ним.

— А всем пассажирам можно сюда выходить? — спросила тихонько, когда мы взбирались по лестнице.

— Всем — нельзя, конечно. Но я — не все, — самоуверенно произнес Эрик. — Если я чего-то хочу, то я это получаю. И полумеры меня не устраивают.

— И как только ты умудрился уговорить местный персонал пустить тебя сюда? — задумчиво протянула я, принимая руку Эрика, который уже забрался на крышу и помогал мне подняться следом.

Эрик расплылся в коварной улыбке. Ветер трепал его волосы, в светло-серых глазах отражались теплые огоньки настенных ламп в тамбуре, и в свете сгущающихся сумерек взгляд у Эрика сейчас был чрезвычайно озорной, игривый.

— Ты можешь себе представить кого-то, кто действительно может запретить мне вылезти на крышу поезда, если мне приспичит сделать это?

Хм, в самом деле…

Впрочем, подумав с секунду, я произнесла:

— Хотя, знаешь… Могу представить. Есть в мире как минимум один человек, который способен запретить тебе что угодно, если он того захочет.

Эрик вопросительно вздернул бровь, мол, ну и кто же этот безумец?

— Твоя мама, — хмыкнула я.

— А… да, — не стал отнекиваться Эрик. — Если моя мама требует чего-то от меня, то лучше ее послушать и выполнить это немедленно, даже если мне не нравится. А то потом себе дороже будет.

Я понимающе усмехнулась. С мамой Эрика я была знакома достаточно, чтобы хорошо знать ее вздорно-деспотичный характер. И мне кажется, если Эльзе придет в голову в чем-то пресечь своего сына, то она сделает это по щелчку пальцев, просто потому что она так хочет, и никто не посмеет ее останавливать.

И дело не в том, что Эльза была каким-то жутким тираном и неуравновешенной леди, — вовсе нет! Замечательная женщина, душевная и общительная, когда в хорошем настроении, только злить ее нельзя. Ну и… довольно сложно спорить со своей мамой, когда она — высший демон.

Стоять на крыше мчащегося на всех парах поезда поначалу было так жутко, что мне даже не сразу удалось выпрямиться во весь рост. Не потому что меня сдувало, сбивая с ног, а именно из-за страха упасть.

На самом деле площадка, на которую мы поднялись, была окружена мощными защитными чарами, которые и от сильного ветра защищали, создавали защитный контур, который ни при каких условиях не дал бы слететь с крыши. Я вытянула руку перед собой и коснулась невидимой защитной стены, которая на миг засветилась голубым светом под моей ладонью и погасла. Плотная защита, надежная. С такой защитой тут и канкан можно было танцевать, не думая о своей безопасности.

Я зря переживала о холоде. Эта точка на крыше поезда, кажется, была тщательно огорожена не только защитными, но и согревающими чарами, потому что тут было почти так же тепло, как в купе, ну вот разве что прохладный ветер все время дул в лицо и нежно трепал волосы. Но — прохладный, а не ледяной морозный, каким должен был быть на самом деле. И не такой сильный, каким, по идее, на самом деле являлся.

— Можно было и вовсе от ветра чарами защититься, но мне нравится, как дует ветер на крыше поезда, — сказал Эрик, словно бы прочтя мои мысли. — Он создает ощущение мощного движения вперед, а я обожаю это чувство.

Здесь, на крыше самого первого вагона поезда, стоял невысокий столик, празднично накрытый на двоих, даже романтичные свечи горели в стеклянных колбах, чтобы их не задуло ветром. Вместо обычных стульев — мягкая лежанка, на которую мы и уселись с Эриком.

С перрона не видела эту подготовленную площадку на крыше поезда. Наверное, она была окружена еще и чарами внешней невидимости, чтобы не приковывать к себе пристальное внимание прохожих.

Усевшись на лежанке рядом с Эриком, огляделась по сторонам, уже более спокойно оценивая обстановку. Сейчас поезд пролетал мимо цветочных полей, и на всём обозримом горизонте не было видно ничего, кроме полей, цветов и кромки леса где-то там вдали. Это были поля с морозоустойчивыми цветами, которые активно цвели даже в ноябре. Этими ирани́совыми полями славился район Ге́лион-Хо́кра, где специально выращивали эти ценные цветы для лекарских нужд. Лепестки ирани́сов красиво мерцали в лучах закатного солнца и трепетали, словно танцуя на ветру. А так как лепестки имели зеркальную поверхность, и цветов в поле было несметное количество, то казалось, будто закатное небо упало на землю. Если просто идти по полю или проходить рядом с ним, то это не будет так заметно, наверное, но с нашей высокой точки вид открывался впечатляющий. У меня всё еще дух захватывало от скорости, но… Это выглядело действительно красиво. Будто мы плыли по какому-то бескрайнему закатному морю, так как небо сейчас сливалось с горизонтом. Вид локомотива в виде морского серебристого дракона только усиливал это ощущение.

— Всё? Больше не боишься? — с улыбкой спросил Эрик, уловив смену моего напряженного состояния на более расслабленное и придвигая ко мне бокал со светлым айлинором. — Завораживает, правда?

— Очень, — честно выдохнула я. — Но необычно так сидеть… Испытываю противоречивые эмоции… Вроде умом понимаю, что ты тут явно всё безопасно подготовил и не стал бы звать меня туда, где опасно для жизни так сидеть с романтичным ужином. Да и вот, сижу ведь тут вполне с комфортом. Но глаза видят быстро летящий вперед поезд и пролетающие мимо цветочные поля — и мозг так и орет о том, как страшно, и вообще, спустите меня, кто-нибудь, с крыши!..