— Здравствуйте, я Джоанна Критчли из агентства Пегтона. Рада познакомиться.

Мы пожимаем друг другу руки. Энн Уилсон — привлекательная женщина, однако над ее лицом определенно проделана серьезная работа. У нее сияющая и подтянутая кожа, а губы и щеки заметно накачаны филлерами. Я отвожу взгляд, дабы она не подумала, что я слишком внимательно ее рассматриваю.

— А это Сьюзен Марчант, хозяйка.

Но Сьюзен уже уходит от нас в глубину дома, и мы слышим, как ее каблуки стучат по паркету. Ужасно грубая женщина. Неудивительно, что Дэйв свалил на меня эту работенку. И кто вообще носит высокие каблуки в собственном доме?

Я глубоко вздыхаю:

— Давайте начнем с гостиной, хорошо?

Не самое лучшее начало. Покупка нового дома — сама по себе серьезный стресс. Безразличная хозяйка — вполне достаточная причина для того, чтобы оттолкнуть некоторых клиентов. Хотя, возможно, именно этого Сьюзен Марчант и добивается. Может, выставить дом на продажу ее вынудил бывший гуляка-муж, стремящийся заполучить свою долю имущества, и она полна решимости отпугнуть как можно больше покупателей. И если честно — не поручусь, что я не вела бы себя в подобной ситуации так же.

Когда я возвращаюсь домой тем же утром, то не могу не сравнить свое тесное жилище — две комнатки сверху, две снизу — и его устаревший интерьер с прекрасным просторным домом, который только что видела, и вот я уже просматриваю варианты декоративной отделки в Интернете. Я обещала себе, что начну ремонт сразу, как только Альфи пойдет в школу; сейчас октябрь, а я все еще ничего не сделала.

Затем я вспоминаю о том, что Кэти говорила насчет Салли Макгоуэн. Наверняка все это бред сивой кобылы, история, которую она состряпала на скорую руку, чтобы создать немного драмы, но я могла бы мельком взглянуть, что об этом пишут в Интернете. Я готова на все, лишь бы отвлечься от мыслей о ремонте.

Набрав это имя в поисковой строке, я получаю сто девять миллионов результатов плюс зернистую черно-белую фотографию детского лица. Неулыбчивого, дерзкого, но тем не менее поразительно красивого. И я уже видела его раньше. Теперь я это вспоминаю. Портретный полицейский снимок при аресте.

Согласно Википедии, Салли Макгоуэн родилась в Бротоне, Солфорд. В 1969 году, в возрасте десяти лет, она ударила ножом пятилетнего Робби Харриса, что привело к его смерти. Это было сенсационное дело, которое разделило страну на предмет того, кем же являлась Салли — хладнокровной психопаткой или жертвой жестоких родителей и педагогической запущенности. Сама девочка рассказала, что это была просто игра, которая пошла не так, но ей никто не поверил. По крайней мере, публика — точно нет. Люди были возмущены, когда ее осудили за убийство по неосторожности, а не за преступление, совершенное умышленно.

Я перехожу на другие сайты. Салли была освобождена в 1981 году и получила новую личность. Шесть лет спустя репортеры выследили ее. К тому времени она работала портнихой в Ковентри и имела собственного ребенка. Я обнаруживаю еще несколько фотографий. Семнадцатилетняя Салли играет в бильярд в реабилитационном центре. Есть нечто провокационное в том, как она вытянулась через стол, а может, это просто ракурс камеры или композиция снимка. А теперь я рассматриваю молодую стройную женщину двадцати с небольшим лет, закрывающую лицо от камер.

Я бегло просматриваю еще несколько сайтов. Очередное изменение имени, еще один переезд. За исключением бестолковых статей в таблоидах о мнимом обнаружении Салли и непрекращающихся страданиях родных Робби Харриса — больше о преступнице никаких известий.

Я делаю глоток кофе. А что, если она действительно живет во Флинстеде? В смысле, должна же она где-то жить — так почему бы не здесь?

И сегодняшняя ужасная клиентка внезапно приходит мне на ум. Сьюзен Марчант.

Возможно, это просто случайность, что у нее те же инициалы, но даже если и так, я не могу удержаться от того, чтобы мысленно не совместить лицо десятилетней Салли Макгоуэн с ее лицом. И их черты совпадают!

Я отбрасываю свой айпад на другой конец дивана. Это просто нелепость. Я наслушалась сплетен на детской площадке и позволила воображению разыграться. Если бы Сьюзен Марчант являлась Салли Макгоуэн, у нее бы не было дома. Она жила бы где-то под правительственной защитой и наблюдением.

И то, что она просто противная корова, — еще не делает ее убийцей.

Глава 2

«Я ВСЕ ЕЩЕ ПОМНЮ ЭТУ КРОВЬ!» — РАССКАЗЫВАЕТ БЫВШАЯ ПОДРУГА И СОСЕДКА ДЕТОУБИЙЦЫ САЛЛИ МАКГОУЭН, МАРГАРЕТ КОУЛ

Автор: Джефф Биннс

Вторник, 3 августа 1999 года

«Дэйли мэйл»

Тридцать лет назад в этот день Салли Макгоуэн стала печально известна тем, что нанесла смертельный удар ножом пятилетнему Робби Харрису в заброшенном доме в Бротоне, Солфорд. Ей было десять лет.

Вчера ее бывшая школьная подруга и соседка Маргарет Коул поделилась своими воспоминаниями о том времени.

«Тогда все было совсем по-другому, — сказала Маргарет. — Другой мир. Все мы, ребятишки, играли на улице. Наши мамы полдня не знали, где мы носимся. Мы забирались в дома, предназначенные под снос, что, наверно, было настоящим адом для мам и пап, но нам, детям, нравилось. Это казалось одной большой игровой площадкой для приключений».

Множество викторианских террасных жилых домов сносилось в 1960-е годы, чтобы освободить место для бетонных башен. Хроническая нищета, лишения и безработица — вот мир, в котором росла Салли Макгоуэн.

«Но все это было в порядке вещей, — продолжила Маргарет. — Мы вовсе не осознавали, что в чем-то обделены. Мы были просто детьми, играли на улице. А затем вдруг все изменилось. Я до сих пор помню эту кровь. То, как она вытекала из него, окрашивая рубашку в красный цвет. То, как она пузырилась вокруг ножа. И его глаза. Его голубенькие глазки. Я сразу поняла, что он мертв, едва заглянув в них».

На вопрос о ее реакции на недавнее распоряжение о пожизненной анонимности, предоставленной Макгоуэн, Маргарет ответила:

«Это ведь неправильно, после всего, что она натворила, разве нет? То есть я знаю, что дома ей было несладко, но многие дети страдали не меньше, и они не сделали того, что она. У меня сердце болит за семью Робби. И эта годовщина, должно быть, снова всколыхнула в их душе весь этот ужас».

Я кидаю взгляд на часы. Черт! Уже почти четверть четвертого — время забирать Альфи.

Схватив сумку, я просовываю ноги в кроссовки, не развязывая шнурков, и открываю входную дверь. Не могу поверить, что потратила столько времени впустую на возню в Интернете — и теперь не успеваю сделать хоть какие-то заметки для сегодняшнего вечернего Книжного клуба.

Альфи первым выходит из класса, его вьющиеся волосы влажные от пота.

— Где это ты так запарился?

— На физкультуре, — отвечает он. — Я забрался на самый верх рамы для лазанья!

Я не знаю, что чувствую, когда он взбирается на одну из этих штуковин. Когда я была маленькой, в школе на меня напирала одна чересчур ретивая учительница начальных классов, настаивая, чтобы я влезла выше, чем мне бы хотелось, и дело кончилось тем, что я свалилась спиной на маты — да так, что еле могла дышать. Я думала, что умираю. Но я не собираюсь сбивать настрой Альфи. Он явно не такой неуклюжий и раскоординированный, какой я была в детстве и остаюсь до сих пор. Альфи по-настоящему любит спортивные занятия.

— Ух ты! — восхищаюсь я. — Это очень смело!

— Лиам и Джейк сказали, что я выпендриваюсь, а Джейк еще наябедничал мисс Уильямс, что я толкнул его, а я не толкался!

О, нет. Это должен быть новый старт. Новая школа, новые друзья. Я не вынесу, если его опять станут травить. Это одна из причин, по которым я вернулась сюда, — основная. Это и чувство вины за то, что я работала слишком много и была вынуждена полагаться на няню.

Альфи пинает камень.

— Джейк всегда говорит гадости.

Джейк Хантер. Сын Кэти. Яблочко от яблони недалеко падает. Я стискиваю горячую ладошку Альфи.

— Он, наверно, просто завидует, что ты лазаешь лучше него.

Альфи тянет меня за руку:

— А бабушка придет сегодня вечером?

— Конечно. И принесет кексы.

Альфи улыбается и бьет кулаком по воздуху. Мои плечи расслабляются. Возможно, эта стычка с Джейком Хантером не настолько ужасна, если сын смог так быстро о ней забыть. Конечно, большое подспорье, что моя мама всегда неподалеку. Не говоря уж о пляже. Это было определенно правильным решением — покинуть Лондон и переехать сюда. Хотя мне и пришлось распрощаться со своей милой маленькой квартиркой, хорошо оплачиваемой работой, друзьями (слава богу, есть «Фейсбук») и… ну, в сущности, со всей прежней жизнью. Но если у вас есть ребенок — это все меняет. А когда он несчастлив, вы сделаете все возможное, чтобы заставить его вновь улыбнуться.

До появления Альфи у меня не было никаких отношений в течение нескольких лет, и меня это ничуть не заботило. Я проделала карьерный путь наверх, получив должность менеджера по аренде жилья в крупном агентстве недвижимости Южного Лондона. Я ездила на серебристой «Ауди А3» и жила на первом этаже в небольшой, но шикарной квартире, оформленной в духе минимализма — сплошные четкие линии и правильные формы. А мои кулинарные навыки не распространялись на что-то большее, чем разогретый в микроволновке готовый обед из супермаркета.