1.2. Химическое наследие Российской империи

Итак, откуда в России взялось химическое оружие?

Красная армия унаследовала его от армии Российской. События, которые были связаны с принятием удушающих средств (УС; именно такая аббревиатура применялась в те далекие годы) на вооружение армии дореволюционной России и с подготовкой к их применению, были естественным отражением событий на фронтах Первой мировой войны.

Обозначим несколько дореволюционных вех.

Как уже упоминалось, русская армия серьезно пострадала 31 мая 1915 г. от масштабной немецкой химической (фосгеновой) атаки в районе Варшавы.

...

Страницы истории:

«Когда в первый раз немцы выпустили на нас газы под Варшавой… мне было срочно приказано отправляться на фронт и осмотреть последствия этой газовой атаки… После детального обследования… решено было принять целый ряд предварительных мер для того, чтобы газовые атаки не могли приносить таких потерь в наших войсках, а затем в ставке главнокомандующего было решено разработать ряд мер к немедленному изготовлению ядовитых газов, чтобы ответить противнику тем же… В Петрограде было собрано совещание из профессоров и техников, чтобы намечать… ядовитые вещества, которые можно было бы приготовить незамедлительно… Все те обещания, которые были даны относительно срока приготовления фосгена и хлора, оправдались; эти газы в скором времени были отправлены на фронт в надлежащих количествах. Кроме того, на Сергиевском полигоне в Петрограде были организованы опыты стрельбы с новыми ядовитыми веществами… Было изготовлено большое количество цианистых соединений, которые употреблялись для снаряжения артиллерийских снарядов…»

Академик В. Н. Ипатьев, 1923 г. [65]

Нетрадиционная гибель множества солдат произвела на руководство армии России большое впечатление. Во всяком случае, уже 1 июля 1915 г. артиллерийское ведомство заказало Товариществу механических изделий (Иваново-Вознесенск) производство 600 пудов жидкого фосгена, что и было исполнено к 16 июля 1916 г. А 31 января 1917 г. был заключен новый контракт на поставку 4000 пудов фосгена, который, впрочем, «повис» в силу возникновения вскоре новых исторических реалий (справедливости ради отметим, что поняли серьезность этого в артиллерийском ведомстве лишь со временем — отказ от контракта состоялся 5 декабря 1917 г., уже в другой стране).

К мысли, что только своими силами с новой — химической — угрозой не справиться, артиллеристы пришли не сразу. Отсчет работы первого специального химического органа армии России — Комиссии по изысканию и заготовлению удушающих и зажигательных средств — начался 23 декабря 1915 г., когда был утвержден ее штат (пожалуй, поздновато, если учесть, что немецкая химическая атака против российских войск состоялась 31 мая). Вновь созданный орган (на первых порах главным образом снабженческий) довольно скоро сумел решить первую задачу химической войны — мобилизацию частной промышленности на обеспечение первостепенных потребностей армии в химоружии (организовать выпуск химоружия в более близкой армии казенной промышленности вряд ли было возможно). Одним из результатов деятельности комиссии стало внимание к хлорным производствам заводов в Лисичанске и Славянске (завод «Электрон»), в результате чего в годы Первой мировой войны на складах российской армии в прифронтовой полосе временами хранилось в одном месте до 12 тыс. больших баллонов Е-70 с хлором. И хлор активно применялся в наступательных целях.

Перед концом войны в России был резко расширен и выпуск фосгена на заводах Москвы (завод «Фосген» № 1, Триумфальная площадь, руководитель — проф. Е. И. Шпитальский, производительность — 120 пудов в сутки; «Фосген» № 3, шоссе Энтузиастов) и Тамбова («Фосген» № 2). Завод на шоссе Энтузиастов выпускал венсенит, то есть смесь синильной кислоты (вещества «Х»; выпуск синильной кислоты был начат после получения соответствующей информации от французской армии) с треххлористым мышьяком (производительность — 120 пудов в сутки), а также хлорциан (1 пуд в сутки). А в снаряжательной мастерской того завода происходило наполнение химических гранат жидкими УС (производительность — 4–5 тыс. шт. в сутки). На многих химзаводах был налажен выпуск хлорпикрина (завод Улятовского, фабрика Релле, завод Афанасьева, Жилевский завод Лепешкина, завод Кочеткова). Производство цианидов калия и натрия было налажено на заводе Тагера. Все это позволило армии создать запас синильной кислоты для снаряжения артснарядов, а также хлорпикрина [367].

До иприта (горчичного газа) в ту войну в армии России дело не дошло.

Вопросы применения нового оружия потребовали организационного подкрепления. И менее чем через полгода, 7 апреля 1916 г., Военный совет учредил Химический комитет как орган руководства военно-химическим делом в Российской армии. И до 1917 г. этот орган обеспечивал решение военно-координационных задач. Основу Химического комитета (Химкома) Российской армии составили артиллеристы, а возглавил его академик-химик В. Н. Ипатьев (1867–1952), который осуществлял связь армии с наукой и промышленностью [59]. Чтобы больше не возвращаться к этой теме, напомним, что самое точное определение этого русского патриота — великий русский ученый. И можно лишь сожалеть, что в результате неуклюжих действий руководства Советского Союза и его мелких сошек В. Н. Ипатьев был выдавлен в 1927 г. из страны и на долгие годы забыт у себя на родине. Весь свой мощнейший талант В. Н. Ипатьев обратил на развитие химической промышленности США, где он стал жить с 1930 г.

Действовал Химком весьма активно. В частности, его газовый отдел (2-й) был занят изысканием новых ядовитых средств, испытанием артиллерийских химических снарядов, заготовкой для армии и ОВ, и химических снарядов. В те месяцы в армии для выполнения газобаллонных атак было сформировано 14 химических рот. В каждой роте полагалось иметь 3000 баллонов Е-70 с ядовитым газом (всего около 5250 пудов газа) [120]. Химические снаряды артиллерии, накопленные на складах, датировались февралем — маем 1916 г. Были созданы и практические документы: «Указания для применения химических снарядов в бою», а также «Инструкция на хранение химических снарядов на Артскладе».

Начиная с лета 1917 г., когда на Западе развернулись особо серьезные химические бои, армия России отвлеклась на совсем иные дела.

Тем не менее принципиальные соображения, касавшиеся обеспечения боевых операций с использованием химоружия, были сформулированы в Главном артиллерийском управлении (ГАУ) в октябре 1917 г. — в дни, когда большевики готовились к захвату власти в Петрограде. Имея в виду «огромную роль химических снарядов в войнах», в ГАУ была установлена единовременная потребность артиллерии армии России в химических снарядах: 60 шт. на каждое легкое и горное орудие калибра 76 мм и на каждую 122-мм гаубицу, а также 40 шт. на каждую 152-мм гаубицу. В переводе на комплект, имеющийся при каждой батарее, это составляло на одно 76-мм орудие около 35 %, для 122-мм — около 50 % и для 152-мм — около 60 % (в среднем на каждое орудие вне зависимости от калибра — около 50 %). Помимо этого, каждый месяц планировалось обеспечивать заготовку артхимснарядов в половинном против указанного количестве [120].