Марфа провожала и встречала лекаря каждый день и, разговаривая с ним по дороге, все больше восхищалась мудростью этого еще не старого человека, его спокойствием и уверенностью.

Во время одной из таких прогулок она быстро поцеловала его и стремглав умчалась домой…

Место, где это произошло, стало символом их любви.

Скорее всего, Везнич и сейчас ждет ее под старым развесистым дубом, недалеко от берега реки.

* * *

Святослав вывалился из пропахшего винными парами и человеческими телами трактира в ночную темноту.

Свежий воздух лизнул разгоряченное лицо, проникая в хмельную голову вместе с шумным глубоким вдохом.

Из раскрытой двери питейного заведения раздался недовольный голос Икмора, не желавшего расставаться с закадычным другом.

Святослав раздраженно махнул рукой, не поворачиваясь, выпрямил спину, стараясь не шататься, и побрел в направлении дворца Ольги. Он тряс головой в надежде прогнать хмель. Ему было неловко показываться на глаза любимой Малуши в таком состоянии. Но чаще всего именно так и происходило. Когда Святослав был трезв, он мог контролировать свои желания и сдерживать свои порывы, но стоило хмелю затуманить сознание — ноги сами несли к той, без которой не было жизни.

Ворота княжеского дворца оказались закрытыми.

Святослав наморщил нос, выражая недовольство. На языке вертелись ругательные слова, но крупица здравого смысла — не до конца поглощенного хмелем — не позволила устроить дебош.

Он грустно посмотрел на бесконечную стену из заточенных и отполированных до белизны бревен и обреченно зашагал вдоль нее.

К счастью, ворота конюшни оказались приоткрытыми, и князь направился к темному проему.

Суетливая поспешность сыграла с ним злую шутку: Святослав запнулся при входе за свою же собственную ногу и грохнулся на пол конюшни, зацепив по пути конскую упряжь, с шумом упавшую со стены.

Рука уткнулась во что-то теплое и мягкое. По запаху без труда удалось опознать конский навоз.

В одном из пустых стойл мигнул робкий огонек свечи. Разгоревшись ярче, он выхватил из темноты испуганное лицо конюха.

— Кто там? — Голос парня был полон поддельной решимости.

— Князь всея Руси, — ответил Святослав издевательски, злясь на самого себя. — Не видишь, что ли!

Последние слова он почти выкрикнул.

— Вижу… — Парень растерянно попятился от наступавшего на него князя.

— А ты кто? — спросил Святослав, загнав парня в угол.

— Конюх я, Добрыня, ваша светлость. — Парень потупил взгляд, словно смущаясь своего имени.

Святослав оглядел его с ног до головы. Парень был рослый и ладно сложенный. Свеча смотрелась игрушкой в широкой ладони.

— А ты крепок, братец, хоть и имя у тебя бабское. — Святослав ударил Добрыню по плечу, почувствовав твердые как сталь мышцы.

Грязная ладонь оставила на белой исподней рубахе парня навозный след, а Святослав еще и вытер остатки конского дерьма о широкую грудь конюха.

Добрыня просиял от похвалы, не обращая внимания на вонючие полосы, затейливым узором разрисовавшие рубаху.

— Возьмите меня к себе в дружинники. — Голос Добрыни дрожал. — Надоела мне эта конюшня. Я и мечом научился владеть. А? Ваша светлость…

Святослав внимательно посмотрел в глаза Добрыне. При словах «дружина, меч…» хмель слегка развеялся.

Конюх не отвел взгляда. За внешней робостью чувствовалась внутренняя сила, необходимая дружиннику даже больше, чем крепкие мышцы.

— Язык за зубами держать умеешь?

Добрыня молча кивнул, доказывая, что умеет.

— Если кому расскажешь, что меня здесь видел, — убью!

Добрыня виновато переминался с ноги на ногу, демонстрируя, что сожалеет об увиденном.

Святослав удовлетворенно кивнул:

— Молчать будешь — о дружине подумаю.

Князь дунул на свечу, погасив огонек, и в потемках выбрался из конюшни.

Дверь в терем Ольги — обычно достаточно широкая — больно ударила Святослава косяком в плечо.

Покои Малуши находились неподалеку от комнат княгини, чтобы можно было прийти по первому зову госпожи.

Новый терем Ольги не нравился Святославу. Белизна каменных стен и свежих бревен, затейливые коридоры, роскошная резьба по дереву — все это казалось излишне помпезным и ненужным для жизни.

Терем спал глубоко и безмятежно вместе со всеми своими обитателями, производя лишь робкие стоны, издаваемые притирающимися друг к другу частями здания.

Перед Святославом — словно столбик — возник охранник из стражи княгини, выглядевший таким же отшлифованным до блеска, как и стены терема.

Князь зашипел, пытаясь скрыть за нахмуренными бровями нетрезвый взгляд, и закрыл стражнику рот ладонью. Из-под широкой руки виднелись только глаза охранника, хлопающие по-девичьи длинными ресницами.

Покорность, с которой дружинник воспринял этот жест, свидетельствовала о том, что он узнал Святослава.

Князь кивнул и, удовлетворенный реакцией стражника, отпустил его лицо.

— Ты меня не видел. — Ладонь превратилась в кулак, замерев возле носа дружинника.

Рука была все еще в конском навозе. Князь, ни на мгновенье не смутившись, вытер ее о полу кафтана стражника и, икнув, побрел дальше походкой, выражавшей полное безразличие, в ответ на недоуменный взгляд дружинника.

За очередным поворотом бесконечного лабиринта коридоров, в нескольких шагах от себя, Святослав заметил человеческую фигуру, закутанную в плащ. Низко опущенная голова, укрытая капюшоном, не позволяла разглядеть лицо, но плавность походки свидетельствовала о том, что это — женщина.

Бесконечно неожиданные встречи в посещении, предполагавшимся быть тайным, начинали злить Святослава. Пытаясь остаться незамеченным, князь прижался к стене и, вдавливаясь спиной в нишу, сооруженную для бессмысленной вычурности, скрылся в ее тени.

Женщина проскользила мимо него бесшумно, словно передвигаясь по воздуху.

Спина предательски чесалась, и Святослав, не выдержав, потерся о гладкие бревна, невольно улыбаясь от приятных ощущений, снимавших ненужный зуд.

Шорох — соизмеримый с естественными звуками недавно построенного здания — все же привлек женщину.

Слегка приподнятая в тревожном повороте голова позволила на мгновение увидеть лицо, вызвавшее у князя недоуменное замешательство — с детства знакомые черты жены Марфы, несмотря на скрытую тревогу, были все так же милы и по-мальчишески задорны.

«Вот это сюрприз!» — промелькнуло в голове у князя.

Подавив жгучее желание окликнуть Марфу, Святослав предпочел остаться незамеченным, поддавшись сладострастным мечтам о Малуше.

Марфа исчезла беззвучной тенью в закоулках коридоров, рассыпав после себя еле уловимый аромат таинственности.

Святослав взъерошил спутавшиеся длинные волосы, потирая макушку головы. Мрачные предположения непрошеными занозами воткнулись в безмятежное предвкушение запретного удовольствия.

— Здравствуй, светлый князь, — раздался за спиной вкрадчивый женский голос.

Святослав вздрогнул от неожиданности — весь его тайный план летел в тартарары. Он обернулся, пытаясь принять беззаботный вид.

За спиной стояла Будана — служанка матери. Она загадочно улыбалась, и сквозь ее обворожительную улыбку поблескивали белоснежные зубы, казавшиеся жемчужинами в свете луны.

— Я могу быть чем-нибудь полезна? — Будана сделала шаг навстречу Святославу.

На ней не было платья, только ночная сорочка тонкой восточной ткани, сквозь которую отчетливо проступала роскошная грудь. Будана не пыталась прикрыться, наоборот, она распрямила плечи и подалась вперед всем телом, как будто предлагая себя. Родом из племени угров, смуглокожая, черноволосая, высокая и статная, она всегда притягивала взгляды мужчин и была уверена в магии своей красоты.

— Спасибо, я иду к жене. — Святослав сказал это подчеркнуто сухо, чтобы избежать последующих домогательств, но взгляд невольно скользнул с удовольствием по ладному девичьему телу, угадывавшемуся под откровенной одеждой.

— А жаль… — Будана потянулась, как кошка. — Я всегда готова услужить тебе, светлый князь.

В следующее мгновение женщина резко развернулась и пошла по коридору в сторону комнат прислуги, все еще приглашающе оглядываясь.

Святослав добрался до покоев Марфы, раздосадованный тем, что встретил эту служанку, уже не первый раз демонстрирующую ему свое расположение.

Что она делала в коридоре ночью?

«По-моему, во дворце у матери все шляются по ночам, кто куда захочет…» — мелькнуло в голове у князя.

И все-таки появление Буданы — неожиданное и тихое, как бег мыши, — было крайне странным…

Святослав открыл спиной дверь, не сводя глаз с пустого коридора из-за опасения вновь увидеть любопытную служанку, выждал мгновение и, облегченно вздохнув, вошел в пустую комнату Марфы.

Согнав с лица следы смущения, князь сообразил, что еще ни разу не был в покоях жены после ее переезда в терем Ольги.

В комнате царил бардак, обычно оставляемый спешащим человеком.

Марфа не отличалась беззаветной любовью к порядку. Для нее на первом месте были удобства. И если удобно бросать платье в изголовье кровати, а не вешать в шкаф, — значит, оно будет болтаться там скомканным жгутом, а не благородно висеть в специально отведенном месте. Плачевные последствия сугубо мужского воспитания давали о себе знать.