— Не жалеешь?

— Нет.

Наш разговор прервал «Мерзликин», стоявший у входа в корпус:

— Та-ак. Сейчас те, чьи позывные называю, проходят по кабинетам. Нужно все делать быстро.

— По крови когда результаты скажут? — раздается вопрос с площадки фильтра.

— Завтра результаты будут готовы… проходим по кабинетам. Анкету заполнили?

— Нет.

— Получаем анкеты и заполняем. Остальные слушают: Береза!

— Здесь!

— Волк!

— Здесь!

— Кинжал! Кинжал?!

— Я!

Началась перекличка по позывным, а мы тем временем продолжили свой разговор о предстоящих событиях, о доме и в целом ни о чем… Захожу в свой кубрик… Вижу, что вся левая половина кубрика занята людьми, которые собрались вокруг бойца, ведущего лекцию. В то время как раз, когда я зашел, он держал в руках жгут и объяснял собравшимся о том, как его следует правильно применять. Руководство фильтра организовало такие лекции не только чтобы занять новобранцев, но и наполнить их головы полезной для них информацией. И это правильно. Здесь можно было задавать любые вопросы лектору. Выступал боец-медик, прошедший командировку на СВО. Потом уже там, в учебном полевом лагере, с нами будут работать военные врачи с такими знаниями, которые нам, людям, от медицины далеким, и не всегда удавалось в полной мере усвоить. Запоминали главное по оказанию первой медпомощи, но давали лекторы нам и сверх того немного, от чего у меня, вспоминаю сейчас то время с юмором, ум за разум заходил, и я понимал, что не смогу вот так взять и залезть рукой куда-то там в тело, чтобы схватить какую-то там артерию.

— Жгут, — медик вертит в руках резиновый жгут кирпичного цвета и накладывает его добровольцу, вызвавшемуся помогать лектору. — Его накладывают выше раны и максимально по возможности ближе к ней, вот так… Аккуратно накладываем, затягиваем до талого [До упора (ж ар г.).]. Главное, в бою, чтобы человек не истек кровью. Помните, что накладывается вот такой жгут поверх одежды.

— Сколько, повторите еще раз… Снимать когда?

— Снимаем жгут через полчаса. Надо снять, иначе конечность отомрет. А потому пишем время наложения жгута. Пишите на бумаге и можно эту бумагу сунуть под сам жгут, можно на руке написать ручкой, фломастером, маркером, или используйте лоб, щеки, чтобы врач потом видел.

— А турникеты?

— Вот турникет, — копается медик в сумке и спустя секунды вынимает его оттуда. — Будем и его разбирать.

Штука удобная, и можно накладывать его и на голую поверхность. Дальше… Затем перевязываем. Эластичный бинт лучше всего. Здесь в военторге много есть чего из медицинских средств. Посмотрите. Есть там и пакеты, которые останавливают кровь, если рана в тело получена, в грудь, например. Да, там все есть на позициях, но нужно понимать, что надежнее, если у вас аптечка уже с собой и искать не надо ничего. Выдадут здесь же на базе вам что-то из аптечки… самое необходимое, перед отъездом за ленточку старшие отрядов. И еще… не надо раны прижигать прокаленным на огне ножом и пытаться их зашить, черт побери, ведь вы не Рембо, и это не кино, сепсис заработаете, а потому перевязываете и уходите на эвакуацию. Мелкие царапины разные обрабатываем зеленкой обычной.

— Жгуты там дают?

— Жгуты, да. Бинты также. Проблем с ними нет. Если есть возможность, то берите отсюда обезбол. Трамадол или промедол там применяется, а вот кеторол… он слабый. Кеторол здесь приобрести сможете. Написали время наложения жгута… здесь же в скобках поставьте букву препарата. Это «Т» или «П», например. Врач поймет сразу, какой вам препарат кололи.

— В ампулах?

— И в ампулах стеклянных, и военные, пластмасса, — очень удобно. Там вкрутить иглу надо и затем выдавить. И все. Научат в полевом лагере. Но сначала жгут и перевязка, а потом обезбол. Важно, напоминаю, поставить рядом со временем на щеке или на лбу «трехсотого» букву препарата, который вкололи!

— Почему?

— Так вот, был случай такой. Лежит боец раненый, стонет. Подбегает медик к нему, оказывает помощь и ставит ему обезболивающее. Медик убегает, так как, видимо, ему надо к раненым, вызвали. Проходит совсем немного времени, и группа эвакуационная напоролась на этого «трехсотого». А он не только не сказал, что уже ему поставили обезболивающее, но и еще попросил обезбола поставить. Так ему вкололи еще и дальше пошли. Боец вырубился, и ладно хоть его смогли заметить потом — лежит, балдеет, говорить не может. Вырубился. Могут не заметить в этой суматохе вас. Вы раненые, а не «двухсотые», и вас забрать надо сразу. Ситуации разные будут у вас. Поставили вам укол, и это вам часа на три-четыре. Смотрите, так что… У кого-нибудь есть медицинское образование или участие в боевых? Нужны люди в эвакуации будут.

— А куда ставить лучше обезбол?

— Если в правую руку ранили, то делайте укол в левую ногу, в бедро. Если в левую, то в правое бедро. То же самое ноги. Рана в правую ногу — укол в левую руку, в предплечье, — показывает на себе медик. — Затем, чем больше вы двигаетесь, тем быстрее препарат расходится по организму.

— А если в раненую руку ставить обезбол?

— Не надо, у вас кровотечение. Вместе с кровью, проще говоря, препарат вытечет, пользы не будет.

— Больно?

— Больно, но в бою болевые ощущения снижены. Может быть так, что придется перевязывать себя самому, и жгут накладываем так вот, — показывает лектор укладку жгута на себе, держа в зубах часть края жгута, а другой рукой наматывая его себе на предплечье левой руки. Раненый будет просить вас снять его, так как затянутый жгут доставляет ему неудобства. Он чувствует недомогание, ему плохо. Не все выдерживают долго со жгутом, ругаются, просят ослабить его, но если сильное кровотечение у бойца, то не ослабляйте.

Здесь, при этих словах, я вспомнил спецкурс в последнем семестре своего университета. Тогда меня врач вызвала выйти перед всеми и наложила мне жгут на правую руку выше локтя. Помню, как я стоял с затянутым на руке жгутом и чуть не терял сознание, мне так казалось. А она, врач, преподававшая нам спецкурс, и говорит аудитории:

— Вот посмотрите на него… Жгут наложен на руку, стоит он чуть ничего, недолго, а лицо его и рука, посмотрите, уже белые как лист бумаги. Долго он не должен вот так выдержать. Но стоит, держится, — со смехом резюмировала она, поглядывая то на меня, то на аудиторию.

Этот случай про жгут в университете я до сего дня помню и рассказывал уже не раз о нем жене и дочери своей. Стоит, кстати, заметить, что вся лекция медика происходила в достаточно дружеской, неформальной обстановке, которая позволяла наладить контакт медику с его слушателями. И лицо медика, несмотря на всю его отважность, было располагающим к себе, добрым, он часто улыбался. Рассказывая о серьезных вещах, просто необходимых на войне, медик не выглядел суровым и не внушал будущим бойцам превосходство над ними. Наоборот, перед нами стоял полностью свой человек, обычный молодой мужчина, который все же больше нас знает, и потому мы с уважением его слушали и задавали вопросы.

А насчет уважения я немного здесь остановлюсь… Так вот, сама Контора тем и интересна, что в ней могут быть командиры достаточно молодые, а подчиненные у них, как говорят, в возрасте. Это никого не пугает, так как не видел я ни здесь, на базе, ни на передовой потом, чтобы кто-то тешился властью. Власть в Конторе еще оправдать нужно, ведь власть — это большая обязанность, и порой за этими обязанностями и прав-то командира не видно. Да, есть права у командира. Право вести в бой, право отвечать за наличие вверенных тебе людей, право организовывать людей на позиции, право организовать питание личного состава и так далее, и попробуй это право не оправдай на передовой, тогда за свою слабость или проявленное «слабоумие» ответишь своей жизнью. Власть в «Вагнере» сопряжена с большой, глобальной ответственностью за жизни людей и за выполнение поставленных перед вверенным подразделением боевых задач.

Прошел ужин. Вечером я прогуливался на площадке фильтра, разговаривая со своим новым знакомым, или лежал на кровати, время от времени заваривая чай или кофе. Иногда мы с соседом перебрасывались мыслями, но говорили о чем-то банальном… Так и наступило время спать, но спать не хотелось, и потому я, мой сосед Саня и его друг, такой же сотрудник из роты охраны Коля, что называется, сползлись вместе у окна, там, где проход между коек был шире. Мы решили попить кофе вместе, вытащив все свои съедобные припасы и поставив их на тумбочку. Заварив кофе и выпив по хорошей, большой кружке, мы расслабились. Кофе ударил в голову. Крепкий и если его много, то действует кофе на организм человека как легкое вино, веселит. И здесь вот нам стало хорошо и весело. Там за окном тишина, свет погасили и горит только дежурный светильник, хождения по коридору закончены, а мы вот сидим здесь и мирно пьем кофе. Мы все свои, мы все братья.

— А это у тебя откуда такое? — спросил вдруг Саня у моего соседа, военного связиста, показывая рукой на небольшой шмат сала.

— Из дома привез, только все никак не съедается.

— И ты-ы, один ел все это время? О-один? — парировал Коля, и видно было, что он просто ржет. Плечи его немного вздрагивали от смеха. — Помните, как в молодости…