Кто-то с борта протянул ей руку:

— Сюда, быстрее!

Сторм одним прыжком перемахнула через борт и на минуту остановилась, переводя дыхание. Наконец-то свобода!

Сторм слышала всплески воды — это возвращались на судно те, кто приплыл за ней. Кто-то держал ее за руку и что-то говорил ей, но для Сторм все это ничего не значило.

Вдруг что-то заставило ее обернуться, и она увидела Саймона. Он стоял на берегу футах в двенадцати от шхуны. Грудь его все еще вздымалась после недавней схватки, шпага висела на боку. Он стоял неподвижно и глядел на Сторм. На секунду глаза их встретились…

Саймон не видел, какая опасность угрожает ему…

Двое пиратов с оружием наготове приближались к нему сзади. Один уже занес шпагу для удара…

— Берегись! — отчаянно закричала Сторм.

Саймон обернулся и в последний момент успел отбить удар, но при этом потерял равновесие. Второй пират ринулся на него…

В одно мгновение Сторм выхватила шпагу из чьей-то руки и, издав душераздирающий крик, прыгнула с борта на берег, чем отвлекла внимание одного из нападавших. Воспользовавшись этим, Саймон мгновенно атаковал другого. Он и Сторм сражались плечом к плечу, в конце концов заставив пиратов отступить к шхуне и поспешно взобраться на нее.

Только тут Сторм остановилась, переводя дыхание. Расстояние между шхуной и берегом все увеличивалось, но Сторм лишь устало наблюдала за происходящим. Как она ждала этого дня! И вот теперь…

Сторм вдруг обернулась — словно выйдя из оцепенения. Перед ней стоял Саймон. Лицо его было в грязи, волосы слиплись, рубашка разорвана.

Они долго молча смотрели друг на друга.

Наконец Саймон произнес:

— Почему же ты не убежала? У тебя был шанс…

Сторм молчала — ее душила злоба на самое себя.

«Ты идиотка, Сторм О’Малли… — как молотом, стучало в ее мозгу. — Настоящая идиотка…» Она бросила шпагу на землю. Слезы вдруг хлынули из ее глаз, и она побежала в дом.

Саймон вернулся уже за полночь. Он разослал посыльных по всем окрестным плантациям, чтобы предупредить их владельцев об опасности, а сам, прихватив с собой Питера, отправился в Квин-Эннз-Таун, чтобы попытаться узнать, откуда взялись эти непрошеные гости. Однако никто в округе даже не слышал ни о каких пиратах, и теперь Саймон окончательно уверился в своих подозрениях: весь этот спектакль — дело рук Идена! Что ж, надо признать, сработано неплохо — Иден почти добился своей цели.

Саймон был зол как черт. Он, который всегда так гордился неприступностью своего имения, оказался абсолютно не подготовленным к внезапному вторжению чужаков, и в результате не он защищал Сторм, а она защищала его и спасла ему жизнь!..

Августа в тревоге кинулась навстречу брату:

— Наконец-то, я чуть с ума не сошла! Что случилось? Саймон, говорят, на тебя кто-то напал?

Саймон заставил себя улыбнуться:

— Думаю, все это сильно преувеличено.

Он поцеловал Августу в щеку, успокаивая ее, но та все не унималась:

— А Сторм, что с ней?

Саймон удивленно вскинул брови:

— Как, разве она не здесь?

— Она прибежала утром вся в слезах, платье разорвано, лицо перепачкано — и сразу же в свою комнату. Сколько я ни стучала, она так и не ответила. И к обеду не вышла… Саймон, я не знаю, что случилось, но, кажется, что-то ужасное!

Саймон вихрем ринулся наверх и, подбежав к комнате Сторм, рванул дверь.

Внутри было темно, лишь лунный свет из окна рассеивал мрак. Сторм нигде не было видно.

Значит, все-таки сбежала! Именно этого Саймон и боялся больше всего. Неужели он потерял ее? Но это было невозможно! После всего, что они пережили… Хотя, может быть, оно и к лучшему.

Однако, приглядевшись, Саймон заметил, что на кровати кто-то лежит.

— Сторм! — осторожно позвал он.

Ответа не последовало.

Он подошел ближе. Это была действительно Сторм, но она даже не посмотрела на него.

Саймон осторожно присел на кровать и дотронулся до ее лба:

— Тебе плохо?

Сторм не шевелилась. Саймон неотрывно смотрел на нее, и сердце его сжималось от жалости.

Наконец Сторм произнесла чуть слышно:

— Это были не настоящие пираты…

— Я знаю, — эхом откликнулся он.

Сторм повернула голову и посмотрела на него. Глаза ее показались Саймону какими-то поблекшими.

— И все равно я могла бы убежать…

Саймон понял, что заставило ее это сказать. Он вдруг почувствовал отчаянную пустоту, охватившую его всего…

Он наклонился к Сторм, погладил ее волосы, а она прислонила голову к его плечу.

— Прости меня! — прошептал он.

Сторм обняла его за шею:

— Я сама не понимаю, почему я не убежала тогда. И вообще я больше ничего не понимаю…

Саймон поцеловал ее, и этот поцелуй словно наполнил Сторм теплотой, перед которой отступали боль и черная пустота…

Сторм и впрямь не знала, почему не убежала, что вдруг заставило ее спрыгнуть с корабля и встать на сторону своего врага… Саймон часто говорил о какой-то ответственности за других, но что это такое, Сторм не знала. Она всегда чувствовала ответственность лишь за себя, ну, может быть, еще за свою команду. Что бы она потеряла, если бы фермер погиб, почему вдруг ради него пожертвовала своей свободой? Сторм знала лишь одно — в тот момент, когда она увидела грозившую ему опасность, в ее душе словно что-то перевернулось. И сейчас она прижалась к своему врагу, чтобы он защитил ее от чувств, которые она испытывала к нему, — защитил от самой себя…

Саймон осторожно откинул с ее лба непослушную прядь волос, глаза его светились каким-то мягким огнем, и весь он казался Сторм необыкновенно красивым.

— Хочешь лечь рядом? — прошептала она, дотрагиваясь до его лица.

— Да, — так же тихо прошептал он.

Саймон стал целовать ее, так же, как тогда — но теперь в его поцелуях была не безумная страсть, а лишь безумная нежность. Слезы навернулись у нее на глаза… Сторм казалось, что она наконец узнала Саймона — и что она знала его тысячу лет… сейчас он не был ее врагом, как и она — его пленницей. Они были просто мужчиной и женщиной — и во всем мире не существовало никого, кроме них двоих…

«Неужели это и есть любовь?» — подумала Сторм. Никто, конечно, не мог ответить на этот вопрос, но одно ей было теперь ясно: она поступила правильно, что не убежала от Саймона…

Когда, насладившись друг другом, они лежали вместе, Сторм чувствовала себя так, словно стала совсем другой… Весь мир стал другим. Она посмотрела на Саймона — и он тоже был другой.

— Я хочу остаться, — произнес он. — Хочу провести с тобой всю ночь…

«Да, — думала Сторм, — я тоже хочу провести с тобой всю ночь… все ночи…»

Но Сторм понимала, что этого не может быть. Она снова посмотрела на него. Все изменилось этой ночью — и все осталось по-прежнему…

— Я все-таки постараюсь убежать от тебя, — произнесла Сторм. Ей потребовалось огромное мужество, чтобы признать эту правду.

Саймон молчал. Казалось, он все понял и принял.

— Да, потому что ты по-прежнему моя пленница, — с горечью подтвердил он.

Сторм положила голову на грудь Саймона, закрыла глаза, и долго еще они лежали молча, объятые темнотой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Глава 24

Через три дня пути, двигаясь где по воде, а где по суше, Роджер и Помпи прибыли в Бат. Здесь в знаменитой таверне «Зеленый попугай» в любое время можно было найти кого-нибудь из пиратских капитанов, а от него попытаться узнать о судьбе Сторм О’Малли.

В послеобеденное время таверна была почти пуста. Тщедушный мальчишка-слуга выметал бутылочные осколки, оставшиеся здесь в большом количестве после вчерашней бурной ночи. Двое моряков дремали в углу, прислонившись к стене. За дальним столом какой-то купец подсчитывал со своим приказчиком доход от продажи шелка, а из кухни доносился голос хозяина, ругавшего кухарку на чем свет стоит.

Роджер и Помпи сидели за столом с Бешеным Раулем Деборте и попивали эль.

Новости, полученные от Рауля, были не слишком утешительными.

— Вырвать «Грозу» из лап Спотсвуда вряд ли возможно. — Рауль покачал головой. — Мы прикидывали и так и эдак, но, похоже, ничего не выйдет — губернатор бережет ее пуще глаза. Я лично не стану рисковать головой ради дела, которое все равно провалится.

Роджер стукнул кружкой о стол:

— Черт побери, Рауль, ее нужно спасти! Где, говоришь, она теперь?

Рауль усмехнулся:

— Ах, мои наивные друзья! Не пытайтесь даже проникнуть туда. На прошлой неделе, говорят, какие-то головотяпы уже попытались, и это закончилось для них довольно бесславно. Плантация Йорка, где ее содержат, — настоящая крепость.

Роджер пристально посмотрел на говорившего:

— Ты же ее друг, Рауль! Неужели теперь так и бросить ее в беде?

Рауль задумчиво нахмурился. Отпив глоток, он произнес:

— Не уверен, что можно договориться хотя бы с одним из капитанов — никто не горит желанием вернуть на море столь опасную конкурентку. Разумеется, Бешеный Рауль никогда не бросит друга в беде. Просто дело сложное и нужно все как следует обдумать…

— Так что же ты предлагаешь? — нетерпеливо прохрипел Роджер.

Рауль продолжал задумчиво смотреть на пену в своей кружке.

— Есть лишь один способ освободить О’Малли — произнес он, понизив голос. — Я имею в виду то, что обеспечивало ей неприкосновенность все эти годы, — письмо Черной Бороды. Если нам удастся его раздобыть, проблема будет решена. — Голос Рауля звучал бесстрастно, но от собеседников не укрылся блеск в глазах. — Ты не знаешь, где Сторм прячет это письмо? — напрямик спросил он Роджера.

Тот усмехнулся:

— Если бы знал, то как, по-твоему, остался бы я до сих пор жив? Никто не знает об этом… кроме самой Сторм.

Рауль задумчиво покачал головой.

— Это усложняет задачу. Вытащить ее из этого Сайпресс-Бей невозможно. — Он покосился на Помпи. — Но один или двое могут туда проникнуть и, встретившись с ней, узнать, где это письмо. Что до меня, мой корабль всегда к вашим услугам. — Рауль протянул руку Роджеру. — Мы победим, даже если другие будут трусливо прятаться в своих норах! Сторм О’Малли может быть уверена в своих друзьях!

Да, Сторм может быть уверена, — повторил Роджер, но в голосе его не слышалось уверенности и энтузиазма.

Они еще долго обсуждали, как лучше проникнуть в Сайпресс-Бей, а перед тем как уйти, Рауль потребовал от Роджера поклясться, что тот, узнав, где письмо, обязательно свяжется с ним, и Роджер сделал это.

Когда Рауль ушел, пират, допив свой эль, долго смотрел на немого гиганта, словно пытаясь прочесть его мысли. Лицо Роджера было мрачным.

— Ты прав, приятель, — произнес он наконец. — Этот сукин сын что-то уж слишком заинтересовался письмом. Но он его никогда не увидит — как и нас.

Отодвинув кружку, Роджер встал из-за стола, и Помпи поднялся следом за ним.

— В путь, приятель, — уже веселее произнес Роджер. — Наша девочка, должно быть, нас заждалась.

Второй день дождь лил как из ведра, и Сторм казалось, что земля скоро превратится в болото. Даже в доме стало сыро и неуютно. Она сидела в своей комнате, глядя в окно и подперев щеку рукой, а на душе у нее было так же тоскливо, как и на улице.

Первый раз в жизни Сторм чувствовала, что в ловушку попало не только ее тело, но и душа. Память ее снова и снова возвращалась к событиям того дня и той ночи…

«Должно быть, я и впрямь люблю его, — думала она, — потому что больше ничем нельзя это объяснить».

Теперь, когда необходимость побега стала для нее еще острее, бежать ей хотелось все меньше.

И все-таки она должна бежать: она не может позволить себе любить его, как его сестра не может позволить себе любить Питера.

Сторм и не заметила, как дверь отворилась, и вошла Августа.

— Ну, как я тебе нравлюсь? — произнесла Августа неуверенно.

Сторм даже не сразу поняла, что она имеет в виду свое новое платье. Сшило так наряжаться посреди самого обычного дня?

— Вообще-то ничего. — Сторм вновь отвернулась к окну, а Августа, подойдя к зеркалу, принялась критически оглядывать себя.

Платье, судя по всему, было очень дорогое — искусно сшитое, оно смотрелось бы великолепно на ком-нибудь другом. Зауженная талия лишь некстати подчеркивала кругленький животик Августы, слишком пышные юбки делали ее похожей на ребенка, нарядившегося в мамино платье.

Лицо Августы скривилось:

— Ужасное платье! Ненавижу его! Я выгляжу в нем уродиной! Ах, если бы ты знала, как мне не хочется ехать!

— Куда ехать? — поинтересовалась Сторм.

— На бал, куда же еще! Губернатор дает его на следующей неделе.

— Иден пригласил вас на бал?

Августа кивнула, безуспешно пытаясь поправить платье, морщившее на груди.

— Это произошло всего лишь вчера, но моя портниха трудилась над этим кошмаром целый месяц. Нет, я ее не обвиняю — она сделала все, что могла, но как я все это ненавижу: платья, балы, светские манеры!

Однако Сторм, погруженная в свои мысли, почти не слушала Августу. Бал… Иден… Вот бы попасть к нему, это сразу решит все ее проблемы! Какой странной все-таки порой бывает судьба — Августу тащат к Идену силком, а она…

— Я бы все на свете отдала, только бы попасть к Идену! — вырвалось у Сторм.

Августа вздохнула и отвернулась от зеркала:

— С удовольствием поменяюсь с тобой местами! Стоять и ждать приглашения на танец, заранее зная, что этого не произойдет, — разве что кто-то сжалится или захочет подлизаться к Саймону…

— Да, поменяться местами было бы неплохо, — согласилась Сторм.

«Мне бы твои заботы, — думала она. — Ты будешь там веселиться, а меня запрут здесь за семью замками… Впрочем, возможно, если Саймон с Августой уедут, убежать будет проще? Подкупить кого-нибудь из охранников…»

— Разумеется, — Августа продолжала ходить по комнате, нервно сцепив руки и шурша юбками, — если я не поеду, Саймон будет сердиться, может быть, даже накажет меня, но для меня этот бал хуже любого наказания. Как будто я не понимаю, что он таскает меня на балы лишь для того, чтобы подыскать мне жениха! А как мне выйти за кого-то замуж, когда я люблю Питера!

«Любовь! — мрачно думала Сторм. — Сколько с ней мороки…»

— Ты поедешь, — произнесла она, не глядя на Августу, — ты ведь всегда подчиняешься своему Саймону! А вот и компания для тебя!

Августа подошла к окну посмотреть на карету, остановившуюся во дворе.

— Это мой кузен Кристофер, он тоже едет на бал. Пойду переоденусь: не хочу встречать его в этом дурацком платье.

Августа, шурша юбками, вышла, оставив Сторм наедине с ее невеселыми размышлениями.

Не снимая дорожного плаща, Кристофер прошел прямо в дом. Он знал, что здесь ему рады в любое время, и не стал оповещать о своем прибытии через швейцара, а направился прямо в библиотеку, оставляя мокрые следы на роскошном паркете.

Саймон сидел за столом, подперев голову рукой, но всему его виду было понятно, что он не в духе. Тем меньше хотелось Кристоферу сообщать те плохие новости, что он привез. Но у него просто не было другого выхода.

— Ты злоупотребляешь нашей дружбой, кузен, — без предисловий начал он, входя. — Вот бумага от Спотсвуда. Надеюсь, ответ стоил моих хлопот.

— Добро пожаловать, кузен! — Саймон постарался придать своему лицу приветливое выражение. — Доехал благополучно?

— Как сказать… — Кристофер опустился в кресло. — Вы все-таки считаетесь богатой колонией, могли бы позволить себе дороги получше.

Сломав печать на письме Спотсвуда, Саймон принялся быстро водить по нему глазами, в то время как Кристофер нетерпеливо смотрел на него. Вдруг Саймон яростно скомкал письмо и вскочил на ноги.

— Что он пишет? — поинтересовался Кристофер.

— Ничего. «Наберитесь терпения»! — Саймон швырнул письмо в камин.

Кристофер недовольно фыркнул:

— Стоило беспокоить меня ради такого ответа! Ты мог бы просто послать слугу.

Саймон крепко сцепил руки за спиной, боясь, что если ласт им волю, то начнет крушить все вокруг.

— Посмотрел бы я на этого болтуна — насколько у него хватило бы терпения на моем месте! Вот полюбуйся! — Он сунул Кристоферу под нос какую-то бумагу.

Кристофер недоуменно пожал плечами:

— Приглашение на бал… Ну и что?

— Да нет, ты посмотри, на чье оно имя!

Кристофер внимательнее взглянул на бумагу, и лицо его вытянулось.

— «Почтеннейше просим… — читал он, — …мисс Сторм О’Малли…» — Он поднял глаза на Саймона. — Вот как?

— Я решил, пусть едет, — мрачно произнес тот. — А тебя, кузен, я попросил бы ее сопровождать.

Кристофер откинулся в кресле.

— Весьма польщен. — Он вскинул бровь. — Я правильно понял — ты доверяешь мне следить за тем, чтобы она не убежала? Ибо, как нетрудно догадаться, именно это она и попытается сделать, стоит лишь ей оказаться на земле Идена.

— Совершенно верно, — кивнул Саймон. — Здесь-то мы с тобой и выступим на сцену.

Кристофер пожал плечами:

— Убей меня, если я хоть что-нибудь понимаю!

— Лучший способ добиться того, ради чего Спотсвуд все это затеял, — твердо заявил Саймон, — это отвезти ее прямо к Идену, да и дело с концом! Я уже устал от политических игр и теперь решил положила конец этому безумию.

На минуту Кристофер задумался, пытаясь взвесить все сказанное Саймоном.

— Я с самого начала подозревал, кузен, — пробормотал он наконец, — что ты чего-то недоговариваешь.

— Ты действительно не знаешь всей истории… — начал Саймон.

— Нет, если не хочешь, можешь не рассказывать, — перебил его Кристофер. — Я просто боюсь, как бы мне не пришлось держать ответ перед властями… Какова бы ни была подоплека этой истории, ни тебя, ни меня она не выставляет в выгодном свете.

— Ты всегда был умным парнем, Кристофер. — Саймон усмехнулся. — Будь у меня такой же ум, я бы вряд ли влип во всю эту канитель.

С минуту Кристофер пристально смотрел на него. Он слишком хорошо знал своего кузена, чтобы не понять: сейчас его гнетет нечто большее, чем интриги губернаторов.

— Ты и сам не знаешь, во что влип, — произнес Кристофер.

Саймон покосился на кузена.

— Не хотел я тебе говорить, — продолжал тот, — но по Уильямсбергу уже начинают ходить разные слухи. Ни для кого не секрет, что это ты помог бежать пиратке. Тебя подозревают в каком-то сговоре с Иденом и хотят вызвать в уильямсбергский суд для показаний. А Спотсвуд — тоже хорош гусь: хотя бы словечко замолвил в твою защиту!

— Чего и следовало ожидать, — хмуро кивнул Саймон. — Станет Спотсвуд мараться!

— Мало того, — продолжал Кристофер, — про тебя начинают ходить слухи еще и другого рода. Я тут на днях заехал к Трелонам. Рассказывают, что ты завел себе любовницу-пиратку, которую держишь, привязав голой к кровати. Не хватало тебе еще и репутации сексуального извращенца! Скоро мамаши начнут прятать от тебя своих дочек…

— Что ж, — попробовал отшутиться Саймон, — нет худа без добра! Некоторые мамаши так настырны, что от них не грех и отдохнуть!

Кристофер улыбнулся, но тут же снова посерьезнел.

— Короче, я не знаю, что там за игры у вас со Спотсвудом, — закончил он, — но, по-моему, твое дело дрянь!

Саймон отвернулся к окну, рассеянно вглядываясь вдаль, в направлении реки, которую было почти не видно за завесой дождя и тумана.

— Я все взвесил, — наконец произнес он, — и абсолютно ничем не рискую. После бала Спотсвуд получит то, что хотел. Сторм О’Малли получит амнистию — и конец всей истории…