Сторм отчаянно извивалась, но чьи-то руки легко подхватили ее и понесли к реке.

— Смотри-ка, слухи подтвердились! — Голос Кристофера отдавался эхом в узких стенах подземного коридора. — Иден действительно устроил здесь ход к реке, и это прямо говорит о его связи с пиратами…

— Уж не хочешь ли ты прочитать об этом речь в суде? — усмехнулся Саймон. — Самое время ее готовить!

Грудь его вздымалась от бешеного бега, в горле пересохло. Кристофер, тщательно оберегавший пламя захваченной из залы свечи, казалось, по-прежнему воспринимал все происходящее как игру, и Саймон был страшно зол на него за это.

— Быстрее! — торопил он кузена. — Если она успеет добраться до реки раньше нас, все пропало!

— Ты уверен, что она побежала именно сюда?

— Ты же сам видел эту чертову дверь нараспашку! Куда она еще могла деться?

Кристофер неожиданно споткнулся.

— Ты прав, Саймон! — воскликнул он. — Похоже, тут след, и не один!

Саймон посмотрел туда, куда указывал Кристофер. Следы были плохо различимы в полумраке, но один из них явно принадлежал женщине.

Сердце Саймона упало, однако, собравшись с духом, он сделал знак Кристоферу, и они побежали дальше.

Приблизившись к выходу, они услышали приглушенные крики и звуки борьбы, а когда им удалось выбраться на поверхность, двое мужчин уже тащили связанную и отчаянно извивавшуюся Сторм к воде. Третий, с фонарем, отдавал приказы.

Не сговариваясь, Саймон и Кристофер побежали к ним.

— Скорее! — раздался крик одного из похитителей, и связанная Сторм черной тенью полетела с обрыва.

Кристофер, выхватив шпагу, бросился на человека с фонарем. Саймон же, не раздумывая, с разбегу нырнул в холодную воду.

Прошло, должно быть, не больше минуты, но Саймону эта минута показалась вечностью — дальше задерживать дыхание, не впуская в легкие воду, ему было не по силам. Перед мысленным взором его мелькали обрывочные картины: Сторм в роскошном платье с ожерельем на шее, Сторм в лохмотьях, сверкающая на него глазами, словно кошка, из темноты тюремной камеры, и, наконец, Сторм со связанными руками и ногами на речном дне… Неужели он потерял ее навсегда?!

Саймон шарил руками по дну, пока не наткнулся наконец на скользкий атлас платья. Обхватив Сторм, Саймон изо всех сил заработал ногами и, как только головы их оказались на поверхности, отплевываясь, принялся судорожно хватать ртом прохладный вечерний воздух. С трудом втащив Сторм на крутой берег, Саймон увидел, что ее похитители скрылись. Кристофер тут же подбежал к нему.

— Она жива? — Глаза Кристофера все еще горели азартом боя, который ему только что пришлось выдержать, но голос звучал тревожно. Казалось, только после сражения с людьми Идена он наконец понял, что это не игра.

Вдвоем они развязали Сторм, и Саймон сразу принялся делать ей искусственное дыхание. К счастью, его усилия увенчались успехом. Сторм захрипела, закашляла и села, сплевывая воду. У Саймона отлегло от сердца. Кристофер, до этого молча наблюдавший за происходящим, вдруг встрепенулся:

— Не знаю, как ты, старик, а я не собираюсь дожидаться второго акта этой комедии! Пора удирать! Я сейчас подгоню карету. — И побыстрее! Кристофер исчез в темноте.

Лицо Сторм было смертельно бледным, губы посинели, взгляд непонимающе блуждал по сторонам. Она ловила ртом воздух, словно рыба, вытащенная из волы. Платье ее, разорванное и перепачканное, висело лохмотьями.

Саймон обнял ее и прижал к себе. Плечи Сторм вздрагивали, грудь тяжело вздымалась, но Саймону казалось, что теперь все дурное, что было между ними — вся ненависть, подозрения, — навсегда осталось в прошлом.

Сторм медленно подняла на него глаза. — Я думала… — прошептала она, — ты хотел, чтобы я убежала… А ты шел за мной, спас меня…

Саймон моментально напрягся. Нет, ничего не изменилось! Она по-прежнему его пленница…

— Ты тоже когда-то спасла мне жизнь, — с деланным безразличием произнес он.

— И это все? — Сторм, казалось, была крайне разочарована.

Саймон отвернулся.

— Что произошло? — спросил он через минуту. — Что им было нужно от тебя?

Сторм устало откинула со лба мокрую прядь.

— Это люди Идена. Они хотели меня убить…

Саймон удивленно посмотрел на нее:

— Я думал. Иден — твой друг?

— Я сама так думала. Значит, я нужнее ему мертвая, чем живая…

— Но почему?

Горло Сторм издало чуть слышный звук, отдаленно напоминавший смех.

— Привет от Черной Бороды, — прошептала она.

— Что? — Саймон не был уверен, что расслышал ее правильно.

Губы Сторм скривились.

— Есть одно письмо, его написал Иден. Там все расписано — связи Идена с пиратами, с контрабандистами… Если власти увидят это письмо, Идену конец. Пока это письмо было у Черной Бороды, он мог пиратствовать, ничего не боясь. Теперь письмо у меня.

До Саймона не сразу дошел смысл ее слов:

— Они хотели убить тебя из-за этого письма?

Сторм пожала плечами:

— Похоже, письмо стало сильно действовать Идену на нервы, тем более что теперь за ним охотится еще и Спотсвуд. А поскольку я — единственная, кто знает, где письмо, то они и решили покончить со мной…

Голос Сторм звучал едва слышно. Иден был ее последней надеждой. Теперь никому нельзя доверять, никому!

— Секрет умрет вместе со мной, — закончила она, — и Иден наконец-то вздохнет спокойно.

Кулаки Саймона яростно сжались, злость подкатила к самому горлу. Как он мог оказаться таким идиотом! Он сам отдал Сторм в лапы ее злейшего врага, и она чуть не погибла по его вине… Ну нет, Саймон Йорк не такое чудовище, чтобы играть человеческими жизнями!

— Послушай, Сторм, — решительно произнес он. — Есть лишь один выход из этого безумия. Думаю, ты уже поняла, какой…

Сторм удивленно посмотрела на него.

— До тех пор, пока ты единственная, кто знает, где письмо, твоя жизнь висит на волоске. У тебя есть лишь два варианта — сохранить секрет, но расстаться с жизнью или поделиться им с кем-нибудь. Решай сама, что тебе дороже…

Сторм рассмеялась ему в лицо:

— Ты хочешь, чтобы я открыла секрет Идену? Тогда он все равно со мной покончит — разве можно верить этой свинье?

— Ну так скажи мне, — спокойно произнес Саймон. — Где оно, это письмо?

— Считаешь, тебе можно больше доверять, чем Идену?

— А разве другой есть выбор?

На минуту Сторм задумалась. Саймон выжидающе смотрел на нее.

— Да, выбора нет, — наконец устало произнесла она. — Так и быть, я скажу тебе, фермер, — все равно ты не сможешь им воспользоваться. Никто не может войти в Бухту Черной Бороды, только я и немногие из пиратов. Там оно и зарыто, под кипарисом, — место отмечено желтым камнем.

Притаившись в кустах, Тобиас Найт пытался рассмотреть, что происходит на берегу. Теперь Иден его убьет — ведь он упустил последний шанс поймать О’Малли!

Тобиас, пригибаясь, двинулся прочь от реки, как вдруг подувший в его сторону ветер донес до него негромкий разговор Саймона и Сторм.

От неожиданности он чуть не подпрыгнул. Вот так удача! Сердце Найта отчаянно забилось. Если она сейчас скажет, где письмо, тогда еще не все потеряно…

Найт весь напрягся, но тут ветер переменил направление, и последнее, что он услышал, было:

— Там оно и зарыто… под кипарисом…

Да, не густо!

В этот момент раздался звук приближающейся кареты. Найт понял, что выяснить больше ничего не удастся, и поспешил прочь.

Глава 28

Августа уже второй час нервно ходила по комнате, с трудом сдерживая рыдания, не в силах справиться с охватившим ее ужасом. Определенно Саймон не шутил, когда сказал, что собирается отправить ее в Лондон. Если бы он кричал в тот момент, то можно было надеяться, что назавтра все забудется, но он говорил спокойно, и это спокойствие было хуже любого крика.

Если ее отправят к тетке, которую она не видела ни разу в жизни, она сюда никогда уже не вернется, никогда не увидит Питера…

Так ей и надо, сама виновата! Всю жизнь она была рабыней Саймона, никогда не смела его ослушаться, даже не попыталась ни разу побороться за свои права. В глубине души ей даже нравилось быть под властью своего всесильного брата, который всегда все делал за нее, — не надо было трудиться, думать своей головой…

Ладно, хватит раскисать, пора действовать! Теперь или никогда — иначе она потеряет все, что у нее есть в жизни, и прежде всего Питера…

Остановившись у окна, Августа выглянула на улицу. В конторе Питера еще горел свет, словно огонек надежды в непроглядной ночи…

Августа вдруг поняла, что ей надо делать. Не раздумывая ни секунды, как была в ночной рубашке, она побежала вниз.

Питер уже собирался ложиться. Он сменил стражу у сарая с пленниками, усилил на ночь охрану усадьбы, подвел итог в конторской книге и, раздевшись, потушил свечу, как вдруг дверь раснахнулась, и на пороге появилась Августа.

Растерявшись от неожиданности, Питер потянулся за своей рубашкой:

— Августа, что ты здесь делаешь?

— Питер!

В глазах Августы он увидел такую отчаянную мольбу, что ему даже стало слегка не по себе.

— Что-то случилось, Гусси?

— О, спаси меня! Не позволяй ему…

— Да в чем дело?

Августа продолжала смотреть на него, дрожа всем телом.

— Саймон… — прошептала она. — Он хочет отослать меня в Лондон, хочет, чтобы я там вышла замуж! Но я люблю только тебя!..

Питер почувствовал, как у него все оборвалось внутри.

— Успокойся, родная, успокойся… — Он осторожно дотронулся до нее.

Глаза Августы, казалось, готовы были поглотите его.

— Мы должны бежать, Питер, бежать отсюда, не медля ни минуты! Молчи, я все решила — другого выхода нет, если мы хотим быть вместе. Бежим сегодня же, сейчас…

— Да ты сошла с ума!

— Питер, только не гони меня! Будь со мной этой ночью… — прошептала Августа, целуя его, и в этом поцелуе Питеру почудилась не невинность ребенка, а безудержная страсть взрослой женщины.

Губы Питера непроизвольно ответили на ее поцелуй. Разум боролся в нем со страстью; но терпел поражение. Кровь бешено стучала у него в висках.

— Гусси, — прошептал он, — ты погубишь нас обоих…

Но руки Августы уже оплелись вокруг Питера, и словно весь мир куда-то исчез…

Августа и сама понимала, что это — безумие или, скорее, все на свете было безумием, кроме этого… Почти теряя сознание, она почувствовала, как Питер осторожно взял ее за плечи и уложил на кровать…

Тряска кареты, подпрыгивавшей на каждом ухабе, казалось, была продолжением этого невероятного вечера, но Саймона даже радовала такая езда. Одежда его промокла до нитки, он чувствовал себя смертельно уставшим и возбужденным одновременно.

В голове его лихорадочно проносились вопросы — и ни на один из них он не находил ответа. Правда, начало казалось более или менее понятным. Он должен был спасти Сторм из тюрьмы и из-под носа разъяренной толпы и доставить к себе, а потом охранять ее до тех пор, пока Спотсвуд не разберется с письмом, — тот обещал, что все продлится нару дней, от силы неделю.

Но неделя слишком уж затянулась… Саймону ничего не оставалось, как терпеливо ждать, пока Иден соизволит проявить себя. Однако и Иден что-то не спешил. Саймон сдерживал себя вплоть до сегодняшнего вечера, когда он наконец решил разрубить проклятый узел одним махом… Но в результате лишь запутал его еще сильнее.

Какой же он все-таки простофиля — не справился с заданием Спотсвуда: не смог обеспечить безопасность Сторм…

Правда, теперь он знает, где письмо, но все равно не может им воспользоваться — соваться в бухту Черной Бороды, если ты не пират, было полным безумием. Может, передать информацию Спотсвуду? Но не окажется ли он после этого втянут еще в какую-нибудь грязную авантюру? Все, чего ему хотелось сейчас, — это поскорее забыть об играх политиков, и навсегда…

Он посмотрел на Сторм — закланная в плащ Кристофера, она дремала у того на плече, и, казалось, ничто ее не тревожило.

Саймон даже не знал, что на него так подействовало — вид мирно посапывающей Сторм или вновь нахлынувшие мрачные воспоминания сегодняшнего безумного вечера, — только вдруг им овладел беспричинный гнев. Чтобы дать хоть какой-то выход эмоциям, он решил позлить Сторм.

— Что это вы приуныли, мисс О’Малли? — ехидно произнес он. — Уж не оттого ли, что вас обвел вокруг пальца какой-то губернаторишка? Признайтесь, что не ожидали такого от вашего закадычного дружка Идена.

Если Саймон и хотел позлить Сторм, то это ему вполне удалось — она моментально открыла глаза, которые теперь сверкали, как два светлячка, в темноте кареты.

— Не делай вид, фермер, будто тебя что-то удивляет! Ты с самого начала участвовал в этой затее, возможно даже, что ты все это и подстроил!

Глаза Саймона сузились. Он ожидал от Сторм чего угодно, но бросить ему в лицо столь бессмысленное обвинение…

— Вот как? Тогда скажи, зачем мне было нырять за тобой в холодную воду?

— Просто потому, что ты не так уж умен, как стараешься показать. — Сторм сама не верила в то, что говорила, но ей хотелось побольнее уколоть Саймона. — Признайся, ведь ты и правда сглупил?

— Черт побери! — послышался усталый голос Кристофера. — Послушайте, вы можете хотя бы пять минут не ссориться?

Но Саймон почти не слышал его слов, внутри у него все бурлило, он готов был взорваться. Ему хотелось схватить Сторм за плечи и трясти, пока она не потеряет сознание, хотелось зацеловать ее до бесчувствия…

В конце концов он наклонился вперед и, сам того не желая, произнес:

— Я, между прочим, ввязался во все это только ради тебя! Если бы не я, ты бы уже давно болталась на виселице. Неужели ты до того бесчувственна, что все это для тебя ничего не значит?

Он вдруг осекся: такое признание было уж слишком откровенным.

Между тем Сторм, не мигая, смотрела на него, и глаза ее были полны презрения.

— Какое благородство! — фыркнула она. — Спасибо, дорогой, но я лучше сама о себе позабочусь.

Саймон бессильно откинулся назад, чувствуя, как злоба уступает место горькому чувству поражения. Помолчав немного, он тихо произнес:

— Вот в этом-то и есть твоя проблема, Сторм О’Малли. Тебе никто не нужен.

С минуту Сторм колебалась в нерешительности. Она не поняла слов Саймона, но печальный взгляд его глаз почему-то причинял ей боль. Когда все другие оказались предателями, он был единственный, кто ее не бросил, и вот теперь разозлился на нее. За что? Что она ему сделала? Сторм ничего не понимала и испытывала лишь горькое чувство досады.

Она машинально дотронулась до своего ожерелья. Он сам захотел, чтобы она его надела…

— Ты прав, фермер, — неожиданно произнесла Сторм. — Мне никто не нужен. И уж тем более ты с твоими проповедями!

Сняв ожерелье, она бросила его Саймону:

— Все, теперь мы квиты. Ни ты мне ничего не должен, ни я тебе!

Саймон поднял ожерелье с колен, лицо его по-прежнему было нахмурено:

— И что же ты теперь собираешься делать, Сторм О’Малли, как думаешь жить дальше? Сторм сжала кулаки.

— Вот уж не знаю. Ты такой умный, так подскажи, как мне теперь выходить из положения, в которое ты же меня и поставил.

— Выходит, я теперь должен решать твои проблемы? — удивился Саймон. — Да гори ты огнем!

— В таком случае нам с тобой придется горсть вместе, не так ли? — Казалось, Сторм даже развеселилась от такого предположения.

Саймон хотел было бросить в ответ что-нибудь колкое, но тут его перебил Кристофер:

— Если желаете, я могу упрятать вас обоих в тюрьму, голубки, я ведь все-таки юрист! Может быть, вы хоть там перестанете ссориться!

Саймон кинул возмущенный взгляд на Кристофера, но в глазах у того не увидел ничего, кроме усталости и желания поскорее прекратить перепалку. Тогда он отвернулся к окну и за всю оставшуюся дорогу не проронил больше ни слова.

Как только карета остановилась у дома Саймона, Сторм стала нетерпеливо дергать запертую дверцу.

— Ну и вечерок вы мне устроили! — ворчал между тем Кристофер.

Саймону вдруг стало стыдно за свое недавнее поведение. Смутившись, он пробормотал: — Спасибо за все, кузен…

Соскочивший с козел лакей открыл дверцу снаружи, и Сторм вышла первой. Саймон и Кристофер последовали за ней.

— Слава Богу, — произнес Кристофер — что я до сих пор не утратил боевого мастерства! Однако бокальчик крепкого бренди мне бы сейчас не помешал.

Саймон вдруг заметил, что в конторе Питера горит свет, и это его насторожило. Неужели столь бурно начавшийся вечер готовит еще какие-то сюрпризы.

Ему вдруг вспомнились два головореза, запертые в сарае. Черт побери, он совсем забыл о них, оставил Августу дома одну!..

— Сторм, — резко бросил он, — переоденься и жди меня! Мне нужно с тобой поговорить.

Сторм покосилась на него, но ничего не сказала.

— Ты ведь тоже промок до нитки, — заметил Кристофер. — Может, сначала сменишь одежду.

— Мне только нужно кое-что проверить, а ты пока, пожалуй, налей и мне бокальчик!

Когда Саймон вошел в контору, она была пуста. После сегодняшних событий Саймону, казалось, уже не приходилось ничему удивляться, но тут сердце его снова отчаянно забилось.

— Питер! — негромко позвал он. Ответа не последовало.

Саймон распахнул дверь в спальню.

В первый момент он даже не понял, что произошло: перепуганный вскрик, лицо Питера… Августа, лихорадочно ищущая простыню, чтобы прикрыться…

Но уже через секунду до Саймона дошло, что же все-таки случилось, и сердце его сжал ужас. Он застыл на месте, не в силах двинуться, не в силах дышать…

— Августа, прикройся! — Его собственные слова донеслись до Саймона словно бы со стороны.

Он захлопнул дверь спальни и сделал несколько шагов к выходу, как вдруг почувствовал, что ноги больше не держат его. Питер — друг, слуга — с Августой, его сестрой… голые, в объятиях друг друга!

Дверь спальни отворилась, и из нее вышел Питер. Он был в одних штанах, волосы растрепаны, в глазах стояла боль.

Саймон уставился на него, не в силах произнести ни слова.

— Саймон, — тихо произнес Питер, — я люблю ее. Я понимаю, что ты чувствуешь, по я ей плохого не сделаю…

Голова Саймона кружилась, перед глазами все плыло. Питер, которому он доверял, как самому себе!..

— Да, я виноват, — продолжал Питер, — и прошу лишь об одном: пощади ее! А со мной делай, что хочешь…

В Саймоне словно поднялась слепая, всесокрушающая волна гнева, лицо его покраснело, глаза налились кровью.

— Подлец! — прохрипел он, и руки его железными тисками сжали горло Питера. — Подлец!