— Думаю, вы можете сесть, — неуверенно предложил судья.

— Я не стану варить кофе, — заявила миссис Гарднер. — Это уж слишком.

— Как хотите, — сказал Ричер. — Но я с удовольствием выпил бы чашечку.

Он немного помедлил и сел в обычное кресло. Гарднер устроился в другом, с откидывающейся спинкой. Жена постояла в ожидании, вздохнула и вышла из гостиной. Через минуту Ричер услышал шум бегущей воды и тихий металлический звук: миссис Гарднер промывала алюминиевый фильтр.

— Никакой апелляции вы подавать не будете.

— Почему же? — возразил Ричер. — Это мое конституционное право. Его гарантируют Пятая и Шестнадцатая поправки. На крайний случай существует судебный надзор.

— Вы серьезно?

— Совершенно.

— Вы намерены обратиться в федеральный суд по поводу постановления о бродяжничестве?

— Я бы предпочел, чтобы вы признали судебную ошибку и разорвали соответствующие бумаги.

— Никакой ошибки не было. Вы бродяга по определению.

— Предлагаю вам изменить свою точку зрения.

— Почему?

— А почему нет?

— Я хочу понять, почему для вас так важно право свободного пребывания в нашем городе.

— А я хочу понять, почему для вас так важно не впускать меня в Диспейр.

— Что вы теряете? Здесь нет ничего интересного.

— Это вопрос принципа.

Гарднер ничего не ответил. Через мгновение появилась его жена с одинокой чашкой кофе, аккуратно поставила ее на столик перед креслом Ричера, отступила назад и уселась на диване. Ричер взял чашку и сделал глоток. Кофе оказался горячим, крепким и хорошо сваренным. Чашка в форме удлиненного цилиндра была сделана из тонкого фарфора.

— Превосходно, — сказал Ричер. — Большое спасибо. Я вам очень признателен.

Миссис Гарднер ответила после едва заметной паузы:

— Рада, что доставила удовольствие.

— Шторы у вас тоже замечательно получились, — похвалил Ричер.

На сей раз миссис Гарднер промолчала.

— Я ничего не могу для вас сделать, — заговорил судья. — Здесь нет основания для апелляции. Если хотите, предъявляйте судебный иск городу.

— Вы сказали, что встретили бы меня с распростертыми объятиями, если бы у меня была работа, — напомнил Ричер.

Судья кивнул:

— В этом случае вопрос о бродяжничестве отпал бы сам собой.

— Ну, тогда проблема решена.

— У вас есть работа?

— У меня есть надежда ее получить. Это еще одна тема, которую я собирался затронуть в нашем разговоре. В городе обязательно должны быть действующие сотрудники органов правопорядка. Поэтому я хочу, чтобы вы привели меня к присяге в качестве помощника шерифа.

В наступившей тишине Ричер вытащил из кармана рубашки звезду из сплава олова и свинца.

— Значок у меня уже есть. И вполне достаточно опыта.

— Вы безумны.

— Я просто пытаюсь заполнить образовавшуюся пустоту.

— Вы совершенно безумны.

— Я предлагаю свои услуги.

— Допивайте кофе и покиньте мой дом.

— Кофе горячий, и он очень хорош. Я не стану пить его залпом.

— Тогда оставьте его. И убирайтесь к дьяволу.

— Значит, вы не готовы принять мою клятву?

Судья встал, расставив ноги и выпрямившись во весь рост — пять футов девять дюймов. Он прищурился, мысленно оценивая нынешнюю опасность и будущие непредвиденные последствия, помолчал, а потом сказал:

— Да я скорее сделаю помощниками шерифа все население этого чертова города! Всех мужчин, женщин и детей Диспейра. Собственно говоря, я именно так и сделаю. Две тысячи шестьсот человек. Вы думаете, что сумеете пройти мимо них? Во всяком случае, я не смогу. Мы намерены не пустить вас в город, мистер, и доведем дело до конца. Уж лучше поверьте в это. Я даю вам полную гарантию.

Глава 32

В девять тридцать Ричер с шумом пронесся через границу между городами и припарковался возле кафе еще до девяти тридцати пяти. Он знал, что Воэн будет заезжать сюда несколько раз в течение вечера. Если он оставит «шевроле» на парковке, она увидит машину и сообразит, что с ним все в порядке. Ну, или, по крайней мере, с ее машиной все в порядке.

Ричер вошел в кафе, чтобы оставить в кассе ключи от «шевроле», и увидел Люси Андерсен, одиноко сидящую в кабинке. Короткие шорты, голубая футболка, маленькие носочки, большие теннисные туфли. Длинные обнаженные ноги. Она смотрела в пространство и улыбалась. Когда Ричер увидел ее в первый раз, он посчитал ее не более чем симпатичной. Сейчас она показалась ему настоящей красавицей. Она излучала радость и уверенность, стала даже как будто выше ростом, расправила плечи. Иными словами, казалась совсем другим человеком.

Люси Андерсен изменилась.

Раньше от нее исходила ужасная тревога.

Теперь она была счастлива.

Ричер задержался у кассы, Люси заметила его и улыбнулась. Улыбка была странной. В ней читалось очевидное удовлетворение и даже триумф. И некоторое превосходство. Словно она одержала значительную победу за его счет.

Ричер оставил ключи Воэн у кассирши, и та спросила:

— Вы сегодня у нас поужинаете?

Он задумался. В животе у него все успокоилось. Адреналин схлынул. Ричер понял, что проголодался. После завтрака он лишь выпил кофе и бутылку «Будвайзера», а в баре ему пришлось сжечь немало калорий, это уж точно. Дефицит энергии следовало восполнить.

— Да, я готов поужинать, — ответил Ричер.

Он подошел к кабинке, где сидела Люси Андерсен, и сел напротив девушки. Она посмотрела на него и улыбнулась той же улыбкой. Удовлетворение, триумф, превосходство, победа. Вблизи улыбка производила еще более сильное впечатление. Она показалась Ричеру ослепительной. У Люси Андерсен были превосходные зубы. Глаза стали блестящими, чистыми и голубыми.

— Днем ты выглядела как Люси. А сейчас куда больше похожа на Везунчика.

— Теперь я и чувствую себя как Везунчик.

— Что изменилось?

— А вы сами как думаете?

— Ты получила весточку от мужа.

Люси снова улыбнулась, излучая полное счастье.

— Конечно получила.

— Он покинул Диспейр.

— Вот именно. И вам никогда до него не добраться.

— А мне он и не нужен. Я узнал о его существовании от тебя.

— Неужели? — с иронией произнесла она.

Ричер часто слышал, как молодые люди произносили это слово с той же интонацией. Насколько он понимал, это должно было означать: «Неужели вы считаете меня полным идиотом?»

— Ты меня с кем-то путаешь, — сказал он.

— Неужели?

«Посмотри на себя. Что ты видишь?»

— Я не полицейский, — сказал Ричер. — Когда-то я им был, и не исключено, что и сейчас выгляжу как полицейский, но я уже давно не служу в полиции.

Она ничего не ответила. Однако Ричер видел, что ему не удалось ее убедить.

— Должно быть, твой муж покинул Диспейр сегодня, во второй половине дня. Он находился там в три, а в семь его уже не было.

— Вы возвращались в Диспейр?

— Сегодня я был там дважды.

— Значит, вы его искали.

— Пожалуй. Но только из-за тебя.

— Неужели?

— Что он сделал?

— Вы и сами знаете.

— Если я уже знаю, тогда что изменится, если ты мне расскажешь?

— Я совсем не дура. В моем положении мне не следует знать, что он совершил. Иначе вы сможете сказать, что я его сообщница. Знаете, у нас есть адвокаты.

— У нас?

— У людей нашего статуса. О чем вам прекрасно известно.

— Я не полицейский, Везунчик. Я лишь случайный незнакомец. Я ничего о тебе не знаю.

Она опять улыбнулась. Счастье, триумф, победа.

— Куда он уехал? — спросил Ричер.

— Так я вам и сказала.

— Когда ты собираешься с ним встретиться? Я не спрашиваю, где именно.

— В ближайшие несколько дней.

— Я могу последовать за тобой.

Та же неуязвимая улыбка.

— Это вам ничего не даст.

Подошла официантка, и Ричер заказал кофе и бифштекс. Когда она ушла, он посмотрел на Люси Андерсен.

— Есть и другие люди, оказавшиеся в том же положении, в каком ты была вчера, — сказал Ричер. — Где-то в Хоупе есть еще одна девушка, она ждет.

— Надеюсь, что нас много.

— Боюсь, она ждет напрасно. Я знаю, что юноша умер день или два назад.

Люси Андерсен покачала головой.

— Это невозможно. Мне известно, что никто из нас не умер. Я бы об этом узнала.

— Из нас?

— Людей в нашем положении.

— Но кто-то умер.

— Люди все время умирают.

— Молодые люди? Без всякой видимой причины?

Люси не ответила, да Ричер и не ждал от нее ответа. Официантка принесла кофе, и он сделал глоток. Кофе был неплохой, но недотягивал до того, которым его угощала миссис Гарднер, — ни качеством заварки, ни посудой. Он поставил чашку на стол, посмотрел на девушку и сказал:

— Знаешь, Люси, я желаю тебе удачи, что бы ты ни делала и куда бы ни направлялась.

— И это все? Больше никаких вопросов?

— Я здесь для того, чтобы поесть.

Он ел в одиночестве — Люси Андерсен покинула его до того, как ему принесли бифштекс. Она немного посидела молча, еще раз улыбнулась, выскользнула из кабинки и ушла. Точнее, упорхнула. Она двигалась легко, как счастливый человек, полный энергии. Люси шагнула на улицу и, вместо того чтобы обхватить себя руками, защищаясь от холодного ветра, расправила плечи, подняла лицо и вдохнула ночной воздух, словно оказалась в зачарованном лесу. Ричер наблюдал за ней до тех пор, пока Люси Андерсен не скрылась из виду, а потом смотрел в никуда, пока ему не принесли еду.

К десяти тридцати он покончил с бифштексом и отправился обратно в мотель. Он зашел в офис и заплатил еще за одну ночь. Ричер всегда платил только за одну ночь, даже в тех случаях, когда собирался задержаться на более долгий срок. Это была утешительная привычка, успокаивающий ритуал, который подтверждал его абсолютную свободу передвижения. Дневной администратор еще не сменилась. Полная женщина. Любопытная женщина. Ричер выложил на стойку мелкие купюры, получил сдачу и сказал:

— Расскажите мне о металлическом заводе то, что собирались.

— А что я вам собиралась рассказать?

— О загрязнении окружающей среды. О настоящих преступлениях. О том, почему каждый вечер из Диспейра взлетает самолет.

— Значит, вы все-таки полицейский, — сказала женщина.

— Я им был. Наверное, прежние привычки во мне еще не умерли.

Женщина пожала плечами и слегка смутилась. Возможно, она даже едва заметно покраснела.

— Все это лишь глупые домыслы любителя, — ответила она. — Так вы подумаете.

— Любителя?

— Я брокер одного дня [Брокер, который завершает все свои сделки в течение одного дня, до закрытия биржи.]. Я провела исследование на своем компьютере. И думала об их деятельности.

— И что же вам удалось узнать?

— Кажется, таким образом можно заработать кучу денег. Но что я знаю? Я не эксперт. Я не настоящий брокер или судебный аудитор.

— Расскажите, что вам известно.

— Отдельные сектора бизнеса переживают подъемы и падения. Существуют циклы, связанные с ценами на товары широкого потребления, спросом и предложением, условиями рынка. Сейчас переработка металлов переживает спад. Но завод в Диспейре процветает.

— Откуда вы знаете?

— Занятость увеличивается.

— Ну, это слишком неопределенно.

— Речь идет о частной корпорации, тем не менее она должна отчитываться перед штатом и федеральными учреждениями. Я посмотрела кое-какие цифры, чтобы как-то себя занять.

«И еще потому, что ты очень любопытная особа», — подумал Ричер.

— И? — спросил он.

— Они показывают очень высокие доходы. Если бы это была открытая акционерная компания, я бы начала покупать их акции в больших количествах. Если бы у меня были серьезные деньги. Если бы я не работала администратором в мотеле.

— Понятно.

— К тому же это частная компания. А значит, у нее еще более высокие доходы, чем она показывает.

— То есть вы полагаете, что они срезают углы? Нарушают законы об охране окружающей среды?

— Меня бы это не удивило.

— И это может серьезно повлиять на доходы? Да и законы сейчас не слишком строгие.

— Может быть.

— А что вы думаете про самолет?

Женщина отвела глаза.

— Так, разные глупости.

— И все же?

— Ну, вот какая мысль пришла мне в голову: если основная деятельность не приносит доходов и дело не в нарушении закона, то должно происходить что-то другое.

— Например?

— Может быть, самолет что-то доставляет каждую ночь. Что-то, что можно продать. Контрабанду.

— Что именно?

— Нечто не имеющее отношения к металлу.

— Откуда?

— Мне неизвестно.

Ричер ничего не сказал.

— Вот видите? — Женщина пожала плечами. — Что я знаю? Просто у меня слишком много свободного времени, вот и все. И от этого в голову лезет всякая чушь.

Она отвернулась и принялась что-то записывать в книгу регистрации, а Ричер положил сдачу в карман. Перед уходом он посмотрел на ряды крючков за спиной администратора и увидел, что четырех ключей нет. Из чего следовало, что в мотеле заняты четыре номера. Его собственный, Люси Андерсен, еще в одном жила женщина с нижним бельем большого размера, а в последнем поселилась новая девушка. Смуглая девушка, с которой он еще не встречался, но может скоро познакомиться. Ричер подозревал, что она пробудет в городе дольше, чем Люси Андерсен, а когда соберется уезжать, на ее лице не будет счастливой улыбки.

Он вернулся в свой номер, принял душ, но беспокойство не позволяло ему улечься в постель. Как только неприятные запахи, оставшиеся после драки в баре, исчезли, он оделся и вышел на улицу. Подчиняясь внезапному порыву, Ричер подошел к телефонной будке, открыл справочник и стал искать Дэвида Роберта Воэна. И довольно быстро нашел. Воэн Д. Р. Адрес — Пятая улица, Хоуп, Колорадо.

В двух кварталах к югу.

Четвертую улицу Ричер уже видел. Возможно, стоило взглянуть на Пятую. Удовлетворить праздное любопытство.

Глава 33

Пятая улица шла с востока на запад от одной окраины города до другой. В целом она напоминала Четвертую, только жилые дома на ней располагались по обеим сторонам. Деревья, дворы, деревянные заборы, почтовые ящики, маленькие аккуратные домики спокойно отдыхали в лунном свете. Наверное, здесь было хорошо жить. Дом Воэн находился возле восточной границы Хоупа. Ближе к Канзасу, чем к Диспейру. Перед домом Ричер увидел большой алюминиевый почтовый ящик, укрепленный на покупном деревянном шесте, прошедшем обработку против гниения. На почтовом ящике с двух сторон значилось: «Воэн». Наклеенные буквы были тщательно выровнены. Опыт подсказывал Ричеру, что такое бывает редко. Большинство людей не умеют обращаться со стикерами. Они сразу приклеиваются накрепко, не позволяя что-то исправить в случае ошибки. Ровно наклеить восемь букв, по четыре с каждой стороны, — задача не из простых. Тут требовалось тщательное планирование. Возможно, сначала к почтовому ящику прикрепили линейку, а потом ее убрали.

Дом и двор также содержались на высоком уровне. Ричер не был экспертом, но видел разницу между заботой и равнодушием. Лужайка во дворе уступила место покрытию золотистым гравием, сквозь который пробивались трава и кустарник. Подъездная дорожка была вымощена каменными плитками того же цвета, что и гравий. Такими же плитками была выложена узкая тропинка, ведущая к дому. Среди гравия там и тут тоже лежали плитки, чтобы по двору было удобно ходить. Кустарник был тщательно подстрижен. На некоторых кустах виднелись бутоны маленьких цветов, закрывшихся от вечерней прохлады.

Сам дом, построенный примерно полвека назад, был одноэтажным, в стиле ранчо. Справа вплотную к нему стоял гараж, а слева — Т-образная пристройка, в которой, наверное, располагались две спальни, одна спереди, вторая сзади. Ричер предположил, что кухня находится рядом с гаражом, а гостиная — между спальнями и кухней. На крыше возвышалась дымовая труба. Обшивка стен и черепица на крыше были не слишком новыми, но их меняли не так давно. Все вместе производило приятное впечатление.

Симпатичный дом.

Пустой дом.

Внутри было темно и тихо. Некоторые занавески были задернуты частично, другие окна и вовсе оставались открытыми. Лишь в одном Ричер углядел слабый зеленый огонек. Наверное, часы на микроволновке. И никаких других признаков жизни. Ничего. Ни звуков, ни малейшего фона, ни каких-то колебаний. Одно время Ричеру приходилось часто посещать темные здания, и не раз наличие в доме людей становилось вопросом жизни и смерти. У него развилось чувство, помогавшее это понять, и сейчас оно подсказывало, что в доме Воэн никого нет.

Так где же Дэвид Роберт?

Наверное, на работе. Наверное, они оба работают по ночам. Некоторые пары стараются скоординировать свою занятость. Может быть, Дэвид Роберт врач или медбрат либо трудится на стройке в ночную смену. Может быть, он журналист или работает в типографии, связан с выпуском газет. Может быть, занят в пищевой промышленности и готовится к открытию рынка. Может быть, диджей на какой-нибудь радиостанции. Может быть, Дэвид Роберт шофер-дальнобойщик, актер или музыкант и проводит много времени в дороге. Возможно, он отсутствует месяцами. Может быть, он моряк или пилот.

Может быть, он работает в полиции штата.

«Разве я не похожа на замужнюю женщину?» — спросила Воэн.

«Нет, — подумал Ричер. — Совсем не похожа. Во всяком случае, не похожа на других замужних женщин».

Ричер нашел тенистую поперечную улицу и зашагал на север, ко Второй улице. Взглянув на запад, он увидел «шевроле» Воэн, все еще припаркованный там, где он его оставил. Машина освещалась светом, льющимся из окон кафе. Ричер прошел еще один квартал и оказался на Первой улице. На небе не было ни облачка. Ярко сияла луна. Справа простиралась серебристая равнина, уходящая в сторону Канзаса. Слева различались тусклые, невероятно высокие очертания Скалистых гор, массивные и голубоватые, рассеченные клинками снега на северных склонах. Город был тихим и пустынным. До полуночи оставалось еще полчаса, а на улицах не было ни одного пешехода. Никаких машин. Никакой активности.

Ричер не страдал от бессонницы, но сейчас ему не хотелось спать. Слишком рано. Слишком много вопросов. Он прошел квартал по Первой улице и снова повернул на юг, в сторону кафе. Обычно он не нуждался в обществе, но сейчас ему хотелось увидеть людей, а кафе оставалось единственным местом, где был шанс их найти.

Он нашел четверых. Официантку — студентку колледжа, старика в вязаной шапочке, который одиноко ужинал за стойкой, мужчину средних лет, разложившего на столе в кабинке каталог с тракторами, и испуганную девушку-латиноамериканку в другой кабинке.

«У нее темные волосы, а не светлые, — сказала Воэн. — Она сидит и смотрит на запад, словно ждет известий из Диспейра».

Девушка была миниатюрной, восемнадцати или девятнадцати лет, не старше. Разделенные пробором черные как уголь волосы обрамляли лицо с высоким лбом и огромными карими глазами, которые казались двумя омутами ужаса и страха. Маленький нос и маленький рот дополняли ее облик. Ричер предположил, что у нее красивая улыбка, но улыбается она редко, а в последние недели улыбка вряд ли появлялась на ее смуглом лице. Девушка сидела совершенно неподвижно. Руки были спрятаны под столом, но Ричер не сомневался, что она сжимает их на коленях. Из-под куртки «Сан-Диего падрес» [Профессиональный бейсбольный клуб.] выглядывала голубая футболка с глубоким круглым вырезом. На столе ничего не стояло — ни тарелки, ни чашки. Но Ричер видел, что девушка сидит здесь не меньше десяти или пятнадцати минут. Нельзя обрести такую неподвижность за более короткий срок.