— Я помню это место, — говорю я. — Это недалеко от Пещеры Вздохов, верно?

Пиппа замирает.

— Нам нельзя здесь находиться! Здесь живут неприкасаемые! Это запретное место!

— Давайте вернемся, — пугается Энн.

Мы оборачиваемся и видим, что дверь в скале исчезла. Вернуться обратно той же дорогой невозможно.

— И что нам теперь делать? — спрашивает Энн.

— Ох, если бы у меня были с собой стрелы! — бормочет себе под нос Фелисити.

Кто-то приближается к нам. Из густого дыма возникает фигура — это маленькая женщина с обветренной кожей цвета винного бочонка. Ее руки и лицо покрыты затейливыми рисунками. Ноги у нее так распухли, что стали похожими на древесные стволы. Мы с отвращением отворачиваемся, не в силах смотреть на нее.

— Добро пожаловать, — говорит женщина. — Меня зовут Аша. Идите за мной.

— Мы сейчас уйдем отсюда, — говорит Фелисити.

Аша смеется:

— И куда вы намерены направиться? Отсюда можно выбраться только одним способом. Идти вперед.

Поскольку мы не можем вернуться той же дорогой, какой пришли сюда, мы поневоле идем за Ашей. На тропе мы видим других женщин. Они все тоже так или иначе изуродованы, согнуты, покрыты шрамами.

— Не надо на них таращиться, — тихо предостерегаю я Энн. — Просто смотри себе под ноги.

Аша ведет нас вокруг утеса, сквозь сводчатые туннели, чьи потолки подпирают колонны. Стены расписаны картинами фантастических сражений — рыцари в туниках, разрисованных красными маками, отсекают головы горгон, разрубают змей… Я вижу Лес Света, кентавров, играющих на флейтах, водяных нимф, руны Оракула. Картин здесь так много, что я даже не могу их пересчитать.

Мы выходим из туннеля, и нам открывается ошеломительное зрелище. Мы высоко на горе. Чаши с благовониями выстроились вдоль узкой тропы. Спирали пурпурно-красного, бирюзового и желтого дыма тянутся к моему носу, заставляют глаза слезиться.

Аша останавливается у входа в пещеру. Вход окружен высеченным в камне узором — цепью, сплетенной из змей. Но это не похоже на резьбу, змеи как будто выросли из камня.

— Пещеры Вздохов, — говорит Аша.

— Мне показалось, ты говорила, что мы идем к выходу, — недоумеваю я.

— Так и есть.

Аша входит в пещеру и исчезает в темноте. За нашими спинами, на тропе, женщины собрались в толпу шириной футов в десять, в несколько рядов. Отступать некуда.

— Мне это не нравится, — говорит Пиппа.

— Мне тоже, но разве у нас есть выбор? — говорю я, шагая в пещеру.

И тут я понимаю, почему пещеры названы так. Кажется, что сами стены счастливо вздыхают, наслаждаясь сотнями тысяч поцелуев.

— Как прекрасно…

Это шепчет Энн. Она стоит перед барельефом, изображающим лицо с длинным, слегка приплюснутым носом и крупными полными губами. Ее пальцы скользят по изгибу верхней губы, и я думаю о Картике. Пиппа подходит к Энн и тоже проводит рукой по барельефу, наслаждаясь ощущением.

— Прошу прощения, но мы как будто шли по тропе, а теперь она вроде бы исчезла. Вы не могли бы нам подсказать, как мы можем вернуться? Мы ужасно спешим, — сладким голоском произносит Фелисити.

— Вы ищете Храм? — спрашивает Аша.

Мы все пристально смотрим на нее.

— Да, — говорю я. — А ты знаешь, где он?

— Что ты мне дашь? — спрашивает Аша, протягивая ко мне руку.

Я должна что-то ей поднести? Но у меня ничего нет. И я безусловно не могу расстаться ни с ожерельем Саймона, ни с амулетом.

— Прости, — говорю я, — но я ничего с собой не захватила.

Взгляд Аши выдает разочарование. Но она все равно улыбается.

— Иной раз мы ищем то, что не готовы найти. Истинный путь — трудный путь. Чтобы его увидеть, ты должна пожелать сменить шкуру, как змея.

При этих словах Аша смотрит на Пиппу.

— Нам надо идти, — говорит Пиппа.

Я думаю, она права.

— Спасибо за хлопоты, но теперь нам пора возвращаться.

Аша отвешивает нам поклон.

— Как пожелаете. Я выведу вас на дорогу. Но вам все равно понадобится наша помощь.

Женщина, чье лицо раскрашено яркой красной краской с темно-зелеными полосами, наливает густую жидкость из глиняного кувшина в длинную трубку с дырочкой на конце.

— Зачем это? — спрашивает Фелисити.

— Чтобы раскрасить вас, — отвечает Аша.

— Раскрасить нас? — почти визжит Энн.

— Это дает защиту, — поясняет Аша.

— Защиту от чего? — устало спрашиваю я.

— Защиту от всего, что только может искать вас в этих сферах. Рисунок спрячет то, что необходимо спрятать, и выявит то, что необходимо увидеть.

И она снова бросает на Пиппу странный взгляд.

— Мне не нравится, как это звучит, — заявляет Пиппа.

— Мне тоже, — поддерживает ее Энн.

— А что, если это ловушка? — шепчет мне на ухо Фелисити. — Что, если эта краска ядовита?

Краснолицая женщина приказывает нам сесть и положить руки на большой камень.

— Но почему мы должны тебе доверять? — спрашиваю я.

— Выбор всегда остается за вами, — отвечает Аша. — Вы можете и отказаться.

Женщина с краской терпеливо ждет. Должна ли я довериться Аше, неприкасаемой, или рискнуть остаться в сферах незащищенной?

Я протягиваю руки женщине с разрисованным лицом.

— Ты храбрая, как я посмотрю, — говорит Аша.

Она кивает женщине, и та выдавливает смесь из трубки мне на руки. Смесь холодная. А что, если это яд, который проникнет в кровь? Я могу лишь закрыть глаза и ждать, надеясь на лучшее.

— Ох, посмотри! — выдыхает Энн.

Опасаясь наихудшего, я открываю глаза. Мои руки… Там, где густая смесь высохла, она превратилась в сияющий коричневато-красный орнамент, куда более сложный, чем паутина. Он напоминает мне об индийских невестах, чьи руки покрывают орнаментом из хны в честь их будущих мужей.

— Я следующая! — говорит Фелисити, торопливо снимая перчатки.

Она уже не боится быть отравленной, она боится остаться за бортом.

В глубине пещеры — озеро, гладкое, как стекло, вода как будто и поднимается и опускается одновременно, ровно журча. Этот звук навевает на меня дремоту. Вода — последнее, что я вижу перед тем, как засыпаю.

Я стою перед большим колодцем. Вода в нем живая, она движется. И на ее поверхности возникают разные картины. Розы, быстро расцветающие на толстых виноградных лозах. Собор, плывущий куда-то вместе с островом, на котором он стоит. Черная скала, омываемая туманом. Воин в рогатом шлеме, скачущий на диком коне. Искривленное дерево на фоне кроваво-красного неба. Аша, разрисовывающая наши руки. Нелл Хокинс. Зеленый плащ. Нечто, движущееся в тени, пугающее меня, приближающееся… Какое-то лицо.

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Фелисити радостно смеется, рассматривая руки, расписанные причудливыми завитушками. Она сравнивает свои рисунки с рисунками на руках Энн и Пиппы. Аша сидит напротив меня, скрестив толстые, покрытые коростой ноги.

— Что ты видела во сне? — спрашивает она.

Что я видела? Ничего такого, что могло бы хоть что-то значить для меня.

— Ничего, — отвечаю я.

И снова я вижу в ее глазах разочарование.

— Вам пора уходить.

Она ведет нас к выходу из пещеры. Небо потемнело, стало ночным, чернильным. Неужели мы пробыли здесь так долго? Чаши с благовониями извергают радугу цветов. Вдоль тропы горят факелы. Хаджины, неприкасаемые, стоят вдоль дорожки, кланяясь, когда мы проходим мимо.

Мы снова подходим к скале, и перед нами появляется дверь.

— Ты вроде бы говорила, что единственный способ выйти наружу — идти вперед? — говорю я.

— Да. Это верно.

— Но мы пришли вот этой самой дорогой!

— Так ли? — спрашивает Аша. — Поосторожнее на тропе. Идите быстро и тихо. Рисунки спрячут вас от чужих глаз.

Аша складывает ладони перед грудью и кланяется:

— Идите!

Я ничегошеньки не понимаю, но мы провели здесь слишком много времени, сейчас не до расспросов. Мы должны поскорее вернуться. В слабом свете амулета я вижу тонкие линии на своих ладонях. Мне они кажутся не слишком надежной защитой от того, что может охотиться за нами, но я надеюсь, что Аша знает, что делает.

ГЛАВА 31

Свет Ока Полумесяца ведет нас от горы, и мы оказываемся в незнакомом месте. Небо здесь не такое темное. Оно слегка подсвечено темно-красной луной. Вокруг нас — искривленные стволы огромных деревьев. Их ветви изгибаются высоко над нашими головами, они похожи на голые переплетенные пальцы, стиснутые в зловещем объятии. Выглядит все так, словно мы угодили в огромную длинную клетку.

— Разве мы проходили здесь раньше? — спрашивает Фелисити.

— Где это мы? — спрашивает Пиппа.

— Я не знаю, — отвечаю я.

— Отвратительное местечко, — заявляет Энн.

— Я так и знала, что не следует им доверять. Грязные животные! — бросает Пиппа.

— Тише! — шиплю на них я. Свет амулета постепенно угасает, мигая, и исчезает, как огонек задутой свечи. — Он погас.

— Ну вот, просто замечательно! И как мы теперь вернемся обратно? — ворчит Энн.

Свет красной луны сочится сквозь тонкие длинные ветви, бросая на землю узкие тени.

— Не темно ведь, луна светит, — говорю я. — Идемте дальше.

Но почему амулет перестал работать?

— Ох, а чем это тут воняет? — восклицает Фелисити.

Ветер повернул в нашу сторону, и я тоже это чую. Вонь, похожая на запахи тяжелой болезни и грязи. Вонь смерти. Ветер несется по проходу между деревьями позади нас, треплет наши атласы и шелка. И это не просто порывы ветра. Это предупреждение. Что-то приближается.

Энн закрывает ладонью нос и рот.

— Ох, это невыносимо!

— Тсс! — шиплю я.

— А что такое? — спрашивает Пиппа.

— Вы это слышите?

Всадники. Они быстро приближаются. Вдали виднеется облако пыли. Они догонят нас через несколько мгновений. Коридор между деревьями тянется вперед, похоже, не меньше чем на милю. Сможем ли мы протиснуться сквозь переплетение ветвей? Нет, щели чересчур узки, ни одной из нас не проскользнуть в них…

— Куда вы подевались? — спрашивает Пиппа, оглядываясь по сторонам.

— О чем ты? Мы здесь, — говорит Фелисити.

— Но я никого не вижу!

Рисунки! Орнаменты каким-то образом сделали нас невидимыми.

— Рисунки нас защищают. Нас не увидят.

— А как насчет меня? — интересуется Пиппа, рассматривая свои отчетливо видимые руки. — Ох, боже…

В ее голосе звучит отчаяние, но я не знаю, как ей помочь. Всадники уже в поле нашего зрения — скелетоподобные призраки, почти не похожие на людей, которыми когда-то были. А позади них нависает чудовищная фигура… ужасающее нечто с огромными изодранными крыльями и пастью, набитой длинными острыми зубами. На зубах кое-где висят обрывки плоти. У твари нет глаз. Но она принюхивается, ей нужны мы… Я знаю, что это такое, я уже сталкивалась с подобным существом. Это охотник, прислужник Цирцеи.

Тварь двигается в нашу сторону. Исходящая от нее вонь вызывает у меня позыв к рвоте. Я изо всех сил стараюсь подавить его.

— Эй, ты, — завывающим голосом произносит тварь, и мне кажется, что она нас увидела. — Ты не перешел на другую сторону, дух?

— Я-я?.. — заикается Пиппа. — Я-я…

Из пасти твари капает густая скользкая слюна. Ох, Пиппа! Я, конечно, хотела бы спасти ее, но я настолько напугана, что неспособна отказаться от невидимости. Чудовищная тварь снова втягивает воздух.

— Ах, я чую, чую их! Живые существа. И жрица была здесь. Ты ее видела?

Пиппа дрожит.

— Н-нет, — шепчет она.

Тварь придвигается к ней поближе. В ее голосе звучит отчаяние тысячи душ.

— Ты ведь не стала бы нам лгать?

Пиппа открывает рот, но не издает ни звука.

— Неважно. Мы все равно ее отыщем рано или поздно. Ее ищет моя госпожа. Ее и Храм. А когда она завладеет Храмом, равновесие сил наконец-то разрушится окончательно, и все будет принадлежать Зимним Землям.

Тварь наклоняется к Пиппе, зловеще ухмыляясь.

— Идем с нами. Ты можешь разделить с нами победу. Тебе будет принадлежать все, чего пожелаешь. Какая ты хорошенькая штучка! Поехали с нами!

Чудовищная, уродливая морда твари почти рядом с прелестной щечкой Пиппы. Под ногой я ощущаю камень. Я осторожно нащупываю его и пинком отправляю по аллее. Тяжелая голова охотника поворачивается в том направлении. Призраки визжат и завывают.

— Они где-то здесь, недалеко ушли. Их прячет какая-то магия. Я чую ее, чую… Уверен, мы с тобой еще встретимся, малышка. Вперед!

И всадники с криком и визгом мчатся по проходу между деревьями. А мы стоим на месте, не в силах шевельнуться или произнести хоть слово… но вот наконец все вокруг затихает, даже ветра больше нет.

— Как ты, Пиппа? — со слезами в голосе спрашивает Фелисити.

— Вроде… вроде бы ничего, — отвечает Пиппа. — Но я все равно вас не вижу. Интересно, а почему мне эти рисунки не помогли?

Да, мне тоже это очень интересно. Как говорила Аша? «Рисунок спрячет то, что необходимо спрятать, и выявит то, что необходимо увидеть». И почему Пиппе не нужно было прятаться? Разве что у нее уже есть какая-то защита здесь, в сферах… Нет, Пиппа ничем не похожа на ту тварь. Так твердит мне разум. Но в сердце зреет другая, пугающая мысль: скоро она может стать такой же…

— Я хочу немедленно уйти отсюда! — едва не плачет Энн.

Мы идем дальше — быстро и тихо, как и советовала Аша. Когда мы добираемся до конца коридора между деревьями, амулет в моей ладони оживает.

— Он светится! — радуюсь я. И поворачиваю амулет так и эдак. Он вспыхивает ярче, когда я направляю его влево. — В эту сторону!

Вскоре мы видим легкий отсвет золотого заката, обозначающего сферу сада. Когда мы добираемся до серебряной арки и реки, мы снова становимся видимыми.

Пиппа дрожит с головы до ног.

— Та тварь… какая она ужасная!

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спрашиваю я.

Пиппа кивает.

— Джемма, — говорит она, покусывая губы, — а что случится после того, как ты найдешь Храм?

— Ты знаешь, что случится. Я свяжу магию.

— А со мной что будет? — жалобно шепчет Пиппа.

Это как раз тот самый вопрос, который я до сих пор старалась отогнать от себя. Но сегодня я начала осознавать — отчетливо видеть, как говорила Аша, — что все это не может продолжаться вечно. Что Пиппа может и сама превратиться в темного духа, если не перейдет на другую сторону бытия. Но я не могу заставить себя сказать ей это. Я наклоняюсь и набираю в ладонь росы. Капли сливаются в моих пальцах, превращаясь в серебряную паутинку…

— Джемма… — умоляюще произносит Пиппа.

— Конечно, тебе не обязательно будет уходить! — заявляет Фелисити, стремительно шагая к Пиппе. — Мы найдем способ все изменить с помощью магии. Орден поможет нам!

— Мы этого не знаем, — осторожно говорю я.

— Но такое возможно? — спрашивает Пиппа, и надежда заставляет ее глаза вновь вспыхнуть. — Подумай об этом! Я могла бы остаться здесь. Мы могли бы всегда быть вместе.

— Да, конечно, — говорит Фелисити. — Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю!

Я бросаю на Фелисити предостерегающий взгляд, а Пиппа плачет от радости, крепко обнимает Фелисити, прижимает ее к груди.

— Фелисити… спасибо тебе! Я так тебя люблю!

Рисунки на наших руках поблекли, теперь это лишь тени затейливых линий и завитков, которые скрываются под тонкой белизной перчаток.

— Но вам же не обязательно уходить прямо сейчас? — умоляюще произносит Пиппа. — Мне так хотелось вообразить, что я тоже в опере! А потом будет бал! Ну же… потанцуйте со мной!

Она бежит на лужайку, и ее юбка болтается из стороны в сторону. Энн, хихикая, пускается вслед за ней. Я резко придерживаю Фелисити.

— Ты не должна обещать Пиппе ничего подобного!

Глаза Фелисити загораются.

— А почему нет? Джемма, она была потеряна для нас, а теперь вернулась! К этому должна ведь быть какая-то причина, тебе не кажется?

Я думаю об уходе матери, о том, что эта утрата до сих пор ощущается как болезненная рана, о которой думаешь, что она уже затянулась… а потом задеваешь за что-то, и боль возвращается. Это ужасно. И все же… Магия Аши не подействовала на Пиппу. Темные духи видели ее. Они заигрывали с ней — охотясь за нами.

— Я не знаю, что к нам вернулось, только это не Пиппа. По крайней мере, не наша Пиппа.

Фелисити отворачивается.

— Я не желаю терять ее во второй раз. Ты прекрасно видишь, что она ничуть не изменилась. Она все та же наша Пиппа, милая, как прежде.

— Но она ела здешние ягоды. Она умерла. Ты сама видела, как ее хоронили.

Фелисити ничего не желает слышать.

— Магия. Она все изменит.

— Магия предназначена не для этого, — тихо говорю я. — Пиппа теперь — существо сфер, и она должна перейти на другую сторону, пока не стала темным духом.

Фелисити смотрит туда, где Пиппа и Энн резвятся в свежей траве, кружась, как балерины.

— Ты не знаешь этого наверняка.

— Фелисити…

— Ты не знаешь этого!

Она бросается бежать.

— Потанцуй со мной, Фелисити! — зовет ее Пиппа, сияя улыбкой.

Она берет Фелисити за руки. Что-то проскальзывает между ними… что-то такое, что я не могу определить. Нежность. Единение. Фелисити, держась так, словно мы собрались в большом бальном зале школы Спенс, кладет руки на талию Пиппы, они кружатся в вальсе. Они кружатся и кружатся, и локоны Пиппы развеваются на ветру.

— Ох, Фелисити… Я так по тебе скучаю…

Пиппа кладет руки на талию Фелисити, ладони Фелисити лежат на талии Пиппы… Они могли бы быть близнецами. Пиппа что-то шепчет на ухо Фелисити, и та смеется.

— Не бросай меня, Фелисити, — говорит Пиппа. — Обещай, что вернешься ко мне. Обещай!

Фелисити сжимает руку Пиппы:

— Обещаю.

Мне нужно немножко времени, чтобы взять себя в руки. Я ухожу к берегу реки, посидеть и подумать. По воде бесшумно скользит горгона.

— У тебя неприятности, высокая госпожа? — спрашивает она, тихо шипя, как обычно.

— Нет, — ворчливо отвечаю я.

— Ты мне не доверяешь, — шипит горгона.

— Я этого не говорила.

Она поворачивает огромную зеленую голову в сторону сада, где мои подруги танцуют на мягкой траве.

— Все меняется, — шипит горгона. — Ты не можешь остановить перемены.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Боюсь, тебе придется сделать выбор, и очень скоро.

Я встаю, отряхиваю с юбки приставшие травинки.

— Я знаю, что ты помогала убивать членов Ордена. Ты не предостерегла нас, когда рядом появились водяные нимфы. И насколько я вообще что-то понимаю, ты вполне можешь быть частью Зимних Земель. Так с какой стати я должна слушать тебя, что бы ты ни говорила?

— Я связана магией, я могу говорить только правду и не могу причинить вреда таким, как ты.

«Ты была связана магией когда-то, давным-давно…»

Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Ты ведь сама сказала — все меняется.

Мы возвращаемся в пустую ложу в Королевской опере как раз когда падает занавес и начинается антракт. Мы принесли с собой частицу магии. Она заставляет очень остро воспринимать все вокруг. Тихое шипение газовых ламп, висящих рядом с частной ложей, звучит ревом. Свет режет глаза. А мысли множества людей несутся сквозь мою голову с такой отчетливостью, что я чувствую, будто схожу с ума.

— Джемма? С тобой все в порядке? — спрашивает Энн.

— Вы разве этого не ощущаете?

— Не ощущаем чего? — раздраженно спрашивает Фелисити.

— Магия. Ее слишком много.

Я закрываю уши ладонями, как будто это может помочь. Но Энн и Фелисити не кажутся чем-то озабоченными.

— Попробуйте как-то применить магию… сотворите кузнечика или рубин…