Глава 1

ГЕММА УВЯДАЕТ

Это случилось внезапно: вдруг сильно закружилась голова, что-то сдавило грудь, и земля словно закачалась под ногами.

София, которая была в своей комнате, подумала, что началось землетрясение.

Но у Лидии не было никаких сомнений в том, что происходит: она сидела на полу перед Геммой скрестив ноги и закрыв глаза, чтобы получить как можно больше пользы от ее силы. Лидия широко раскрыла глаза и увидела, что случилось.

Гемма на Древе Мира начала вянуть.

Она постепенно тускнела, и наконец ее свет совсем угас.

Теперь Гемма превратилась в обычный бутон. Таких весной появляется сотни на деревьях в лесу вокруг виллы. Комнату в донжоне теперь освещали только факелы на стенах, и она приобрела какой-то призрачный вид.

Это продолжалось примерно с минуту. И в эту минуту Лидия чувствовала, что погибает, и была в полном отчаянии. Панический страх приковал ее к месту и не дал сделать самое очевидное: пойти наверх, в виллу, и поднять тревогу.

Потом Гемма снова стала пульсировать сначала слабо, затем сильнее. Ее свет опять осветил комнату, но уже не был таким ярким, как раньше. Хотя, возможно, это только казалось. И все же вдруг заклинание разрушено?

Лидия вскочила на ноги, и в ту же минуту София наконец стряхнула с себя оцепенение, выбежала из своей комнаты и бросилась по лестнице на нижний этаж.

Они встретились у подножия дерева, которое торжественно возвышалось в центре дома.

— Ты тоже это почувствовала? — спросила София, задыхаясь от бега.

— Гемма погасла! — вне себя от тревоги воскликнула Лидия.

Лицо Софии побелело.

Погасла Гемма. Гемма.

Они посмотрели друг на друга и одновременно проговорили:

— Профессор!

Они нашли его в оранжерее за виллой, хотя час был уже поздний. Недавно профессор увлекся тропическими растениями, особенно кактусами и орхидеями, и посвящал им немалую часть своего времени.

Когда подруги подошли к нему, он пересаживал великолепное растение с белыми цветами в фиолетовую крапинку. Эту операцию можно было производить только ночью, потому что это редкое растение было очень капризным.

— Профессор, случилось ужасное несчастье! — воскликнула София.

Шлафен нахмурился:

— Я, кажется, почувствовал что-то странное.

Все трое вернулись в донжон, к Гемме. Профессор задумчиво поглаживал бороду и беспрестанно поправлял очки на носу, и это было признаком того, что он нервничает или чем-то озабочен.

— У меня сильно закружилась голова, и было ощущение, что происходит что-то ужасное. Но я подумал, что это просто игра воображения, на которую не стоит обращать внимание, — признался он и стал с тревогой осматривать Гемму.

— Что происходит, как вы думаете? — спросила Лидия, ломая руки.

Профессор помолчал с минуту и ответил:

— Я не знаю, из-за чего ослабла Гемма.

— Может быть, это нападение на нас? — спросила его София.

— Конечно, когда Гемма ослабла, ослаб и защитный барьер. Я останусь здесь и буду наблюдать, — со вздохом ответил профессор. — Девочки, я совершенно не представляю, что происходит. Может быть, это какая-то уловка Нидхогра, но тогда он каким-то образом невероятно увеличил свою силу. Гемма сильнейшая реликвия, и у нас внизу она хорошо защищена. Если Нидхогру удалось на расстоянии повлиять на ее силу даже через стены этого дома, то… положение очень тяжелое.

У Лидии и Софии по спине пробежали мурашки.

— Но Гемма еще и тесно связана с плодами, — продолжал говорить профессор. — Она берет жизненный сок от каждого из них. Может быть, что-то случилось с одним из плодов… или с одним из Драконидов.

София словно окаменела. Фабио! После того как София видела его в последний раз, никто из них не получал известий о нем. Но она не забыла, как Фабио попрощался с ней на крыльце в Беневенто, когда она уезжала в замок Гандольфо на машине профессора. Мысли о Фабио не покидали ее, лишь под давлением разных событий отступали в дальний угол сознания. Воспоминание о нем, нежное и грустное, неотлучно сопровождало ее все эти дни. Иногда София видела Фабио во сне. Она спрашивала себя, где он сейчас, что делает и присоединится ли когда-нибудь к ним. В сущности, у нее и Фабио была одна и та же судьба: а разве Дракониды не должны быть вместе со своими собратьями.

Теперь она вдруг поняла, что с ним могло случиться что-то плохое, и от этой мысли спазм сдавил ее желудок.

— В любом случае сейчас нет смысла строить догадки, — привел ее в чувство голос профессора. — Уже поздняя ночь, и у нас нет возможности ничего выяснить. Мы должны дождаться утра. Я сейчас усилю барьер вокруг города и буду сторожить до рассвета. Завтра мы попытаемся справиться с этим.

Но и Лидия и София, судя по выражению их лиц, не были убеждены в том, что он прав.

— А мы? Что делать нам? — дрожащим голосом спросила София.

С тех пор как она начала работать с профессором и Лидией, Гемма всегда горела своим ярким утешающим светом. Когда они уставали и теряли веру, они могли рассчитывать, что Гемма поддержит их своей доброй силой. Теперь эта опора пошатнулась, и София чувствовала огромную печаль.

Профессор взглянул на девушку и ободряюще улыбнулся.

— Ложитесь в постель и попытайтесь уснуть. Завтра вы должны быть отдохнувшими и бодрыми, чтобы заняться этой проблемой. Будьте спокойны, этой ночью обо всем подумаю я.

Лидия и София направились каждая к себе.

В последнее время София много времени проводила в своей комнате. Она очень боялась экзамена, который должна была сдавать экстерном, и поэтому большую часть каждого дня и каждой ночи отдавала учебе.

Лидия, вернувшись из Беневенто, получила в свое распоряжение комнату в мансарде, которая до этого пустовала. Томас навел в ней идеальный порядок, а Лидия позаботилась об убранстве: повесила на стены плакат Цирка дю Солей, несколько фотографий подруг, с которыми вместе работала в этом своем любимом цирке, и огромные фотоплакаты группы «Токио-отель», фанаткой которой стала. София не могла понять, что так увлекло ее в этих музыкантах. Саму ее совершенно не вдохновляла их музыка. Она даже немного побаивалась этих странных парней в черном и их певца с его всегда прилизанными волосами.

— А ты смотри глубже, забудь о внешности! Своим пением они выражают мои чувства, понимаешь? Если бы я умела сочинять музыку, я бы играла и пела, как они. И потом, Билл невероятно красивый, ты не можешь это отрицать, — отвечала Лидия с мечтательным выражением на лице.

София всматривалась в лица артистов на плакатах и по-прежнему не понимала ее.

Сейчас подруги попрощались перед комнатой Софии.

— Ты как, хочешь спать? — спросила София перед тем, как закрыть дверь.

— Совершенно не хочу, — ответила Лидия. — Ты не знаешь, что я почувствовала, когда увидела, что Гемма погасла. Я надеюсь, что больше мне никогда не придется испытать такое. Но профессор прав: сейчас мы ничего не можем сделать.

София опустила взгляд. Ей хотелось произнести вопрос, который вертелся у нее на кончике языка, но ей было стыдно, что в такую важную минуту она может думать о Фабио, хотя и понимает, что сейчас на первом месте не он. Что бы ни случилось, главное сейчас — Гемма и угроза со стороны Нидхогра.

Лидия заставила себя улыбнуться, но улыбка получилась неестественная.

— Тогда давай постараемся заснуть. Уже почти два часа, я нестерпимо хочу спать.

София неуверенно кивнула и скрылась за дверью. Оставшись одна в темноте своей комнаты, она прижалась спиной к стене и вздохнула. Ей достаточно было закрыть глаза, чтобы увидеть перед собой Фабио. Вот он стоит на крыльце, в клетчатой рубашке, и улыбается ей так же, как в тот день, когда они встретились в первый раз.

— Пусть с ним все будет хорошо! — напрягая свое сознание, пожелала она.

Как София и опасалась, она всю ночь не сомкнула глаз. Она думала о решетчатой калитке виллы. София хорошо помнила, как Рататоскр пытался пройти через эту калитку. Как только он ее коснулся, обитатели виллы увидели его истинный облик. Еще она думала о Гемме в подвале-донжоне. Сверкает ли еще Гемма? Не погасла ли она? И еще она думала о Фабио, о той минуте полного единства, которая возникла между ними месяц назад, когда она сумела избавить его от действия прививок, из-за которых он был в плену, и возвратила ему свободу. Ей казалось, что она чувствует, как бьется сердце Фабио под ее рукой, и от воспоминания об этом где-то внутри ее возникало и растекалось ласковое тепло.

Утром, когда София спустилась вниз завтракать, она выглядела ужасно.

В ванной она увидела себя в зеркале: копна растрепанных рыжих волос, под глазами огромные синие круги, в общем, это было лицо человека, который всю ночь ворочался в постели. Лидия выглядела не лучше, и было очевидно, что она тоже не спала ни минуты. Только профессор выглядел отдохнувшим. Ни Лидия, ни София не могли понять, как ему удалось сохранить бодрый вид. Он провел всю ночь в донжоне, охраняя дом и Гемму, и при этом бодр и свеж! Профессор пил горячее молоко и мелкими кусочками грыз брецель — типично немецкий крендель. Томас иногда пек эти крендели, и тогда по всему дому распространялся чудесный запах только что вынутого из печи хлеба.