Это все, о чем я хотел написать. С особым трепетом жду твоего ответа. Отправляй его только по тому адресу, который я указал.

С любовью

Твой профессор».

София почувствовала комок в горле. Как же в этот момент ей не хватало дома. Да, ведь именно это место, которое профессор называл грустным и удручающим, было ее домом, и он прекрасно соответствовал ее способу существования и мироощущения. Вот почему утром она и закатила этот скандал. Все из-за своей тоски и одиночества.

София встала. Это было не так-то просто, но она должна была вернуться и извиниться. Девочка осознавала, что произвела весьма жалкое впечатление. Однако одно оставалось неизменным: с клоунадой покончено раз и навсегда!

София собралась уже уйти, когда внезапно услышала вдалеке какой-то гул. Это не было похоже ни на бульканье воды, ни на шелест листвы, и это поразило девочку больше всего. Сухой и ритмичный звук, явно отличающийся от остальных.

Цоканье деревянных башмаков.

Сердце девочки едва не остановилось. София в мгновение вспомнила увиденный ею ночью кошмар, и ее объял безумный страх, точно такой же, как во сне. Рука девочки инстинктивно скользнула к висевшему под свитером кулону и судорожно сжала его.

«Что мне делать, если это враг?»

Родинка на лбу Софии тут же принялась неистово пульсировать, и девочку окутало такое знакомое ей тепло: это — Тубан, дракон, чей дух жил в ее теле. Со времени последней схватки она упорно тренировалась и теперь была в состоянии вызывать его мощь по своему усмотрению. София научилась даже управлять появлением самых настоящих крыльев для полетов. Девочка уже чувствовала, как они давили ей на плечи. Словом, в случае необходимости София была полностью готова к бою.

Звук становился все ближе и ближе. София спряталась за кустом и с замиранием сердца выглянула из-за ветвей. Гул стих. Глаза девочки шарили в темноте до тех пор, пока не увидели черную, сжавшуюся в комок фигуру, сидевшую на корточках под огромным бронзовым диском. Вокруг нее голуби усердно клевали что-то на земле.

София сразу подумала о Ниде, одной из приспешниц Нидхогра, прекрасной блондинке, с которой ей пришлось столкнуться несколько месяцев тому назад.

Неужели это она?

София замерла, ей непременно нужно было знать, был ли здесь Нидхогр, не послал ли он кого-нибудь вслед за ней?

При пробивавшемся сквозь крону деревьев свете София увидела пучок седых волос и приземистое старушечье тело. Вздохнув с облегчением, девочка успокоилась.

— А знаешь, что я тебя слышу? — спросила фигура.

София затаила дыхание.

— Я знаю, что ты здесь. Не бойся, я не кусаюсь.

София снова сжала кулон в ладони. Определенно это была не Нида. Но, быть может, это еще кто-то из ее недругов.

— Голубям, как и нам, тоже нужно как-то кормиться, — добавила старушка.

У нее был спокойный, внушающий доверие голос. Незнакомка принялась ворковать, и голуби постепенно доверчиво приблизились к ней.

«Они бы не повели себя так, будь в ее обличье Нидхогр», — подумала София.

Закутавшись поплотнее в пальто, девочка вышла из укрытия. Старушка была вся в черном: в шерстяной юбке, поношенном свитере, тяжелых вязаных чулках. А на ногах — деревянные башмаки. Настоящая бабулька.

— Ну, видишь, что я не кусаюсь? — повторила старушка, а потом взяла в руки кусок черствого хлеба. — Не хочешь мне помочь?

София в нерешительности подошла ближе. Затем взяла ломоть и присела на корточки рядом с ней.

— Не думала, что здесь кто-то может быть, — заметила девочка, чтобы начать разговор.

— Сюда редко кто приходит, — с улыбкой согласилась старушка, — и поэтому мне здесь нравится.

— Мне тоже, — добавила София.

— Это — церковный сад, — продолжила старая женщина, — а вернее сказать, монастырский. Быть может, поэтому здесь так спокойно.

София наблюдала за тем, как голуби клевали хлеб. Она испытывала некоторую неловкость, но сама не знала почему, хотя инстинктивно чувствовала, что может доверять этой женщине.

— Вы давно здесь живете? — спросила девочка.

Казалось, старушка на мгновение помрачнела.

— Очень давно, — ответила она с печальной ноткой в голосе. Затем она рукой указала на что-то.

Возле красной стены, на другой стороне площадки, где они находились, стояла какая-то скульптура. Она чем-то походила на шляпу, верхушку которой венчали две сплетенные между собой ветви с шипами.

— Я здесь с тех пор, как появились они.

— Кто — они?

Старушка растерянно молчала.

— Они, — опять повторила она. — Да и ты живешь здесь с тех самых пор, а может, даже еще раньше, не так ли?

София почувствовала, как все ее тело охватила дрожь.

— Кто вы?

Старушка улыбнулась.

— Я чувствую особенных людей, а ты особенная. Как она.

— Кто — она? — спросила София.

— Она, — пробормотала женщина. — Она, — повторила она с болью.

София продолжала смотреть на незнакомку, а та, похоже, снова была поглощена своими голубями. Чуть погодя она встала.

— Я часто прихожу сюда, а ты?

— Каждый день, если у меня получается, — ответила София.

— Тогда, пожалуй, мы снова встретимся. По крайней мере, я надеюсь на это, — сказала старушка. Затем она направилась к широкой лестнице, что была у нее за спиной, и грохот каблуков постепенно стал стихать.

Ошарашенная, София осталась стоять посреди площадки. Потом в небо поднялись голуби, и волшебные чары будто рухнули. Кто была эта женщина? Куда она ушла?

София устремилась вниз по ступенькам и замерла недалеко от решетки. Закрыта. Девочка ухватилась руками за перекладины. Неужели все это ей снится?

4

Таинственный мальчик

Лидия буквально набросилась на Софию.

— Куда ты пропала? — Она схватила Софию за руку, когда та появилась в цирке.

— Мне нужно было побыть одной, — сердито ответила девочка.

— Ты заставила нас поволноваться, даже не подумав о том, что сегодня утром мы собирались сесть за учебу. Ты помнишь, что в этом году у нас экзамены, и если мы не сдадим их, у профессора будут большие неприятности. С теми, кто занимается дома, комиссия не церемонится. И потом, про плод ты, случайно, не забыла? Нам ведь предстоит выполнить еще и свою миссию?

София собралась было ответить, когда ее подруга внезапно сменила свой тон.

— Как бы то ни было, извини меня, — сказала она, отводя взгляд в сторону.

София растерялась. Такого она никак не ожидала: Лидия была гордой и не была склонна признавать свою неправоту.

— Я явно переборщила, мне не нужно было говорить тебе все это, — добавила она, но на этот раз уже вполголоса. — Но в истории с клоунами ты тоже хватила лишку.

— Есть немного, — согласилась София. — Я тоже очень сожалею, — заставила она себя признаться. — Извини меня.

Лидия внимательно посмотрела на подругу.

— Я знаю, что ты скучаешь по дому, — серьезно заметила девочка. — Не думай, что я не понимаю, что у тебя на душе творится.

— Нет, тебе не понять, — возразила София. — Вилла профессора — это как раз то, о чем я мечтала все эти годы, это настоящий дом, и я так быстро потеряла его!

— Нет, ты его не потеряла. Скоро цирк вернется с гастролей, и ты снова окажешься дома. А я, наоборот, потеряю свою семью.

Странно, София не задумывалась об этом: шли последние месяцы пребывания Лидии в цирке. С тех пор как решение было принято, казалось, что девочка больше не придавала этому особого значения. Она продолжала жить прежней жизнью, демонстрируя привычную уверенность в себе. Но у Лидии было одно условие: побыть напоследок со своими друзьями.

— В моей жизни всегда был только цирк, — тихо заметила девочка. — С тех пор как умерла моя бабушка, все эти люди стали моей семьей. И тетя Альма… тетя Альма стала мне матерью, которой у меня никогда не было. Она вырастила меня и научила всему, что я умею, она научила меня жизни и цирковому искусству. Она защищала меня от всех и от всего. Она сделала меня такой, какая я есть.

Лидия замолчала, и Софии на мгновение показалось, что та пытается сдержать слезы.

— Больше не будет со мной ни ее, ни остальных моих друзей, — продолжила девочка, но на этот раз с легкой дрожью в голосе. — Проснувшись, я не увижу их. Они не будут рядом со мной, когда я останусь одна или когда мне просто взгрустнется. Мне их так будет не хватать. Поэтому не смей говорить мне, что я ничего не понимаю.

И София крепко обняла подругу. Внезапно она почувствовала, насколько та была близка ей и даже чем-то похожа на нее. Впервые Лидия оказалась такой же слабой, как и сама София, и от этой слабости она становилась ей еще дороже.

— Извини, я была дважды дурой.

Почувствовав, как подруга погладила ее по спине, София лицом уткнулась в ее плечо. Потом Лидия резко отстранилась.

— Эй, выше нос, у нас еще куча дел, — напомнила девочка и снова стала такой, как прежде: сильной, уверенной в себе и решительной. — Сначала обедать, а потом принимаемся за дело! За учебу, а потом за поиски плода.


Одного София все же добилась: с клоунадой было покончено. И Лидия сразу протянула ей руку помощи.

— Когда она занимается этим, то чувствует себя не в своей тарелке, лучше не заставлять ее, — заявила она огорченным Карло и Мартине.

— Но она просто молодчина! — настаивала Мартина.

— Я нисколько не сомневаюсь в этом, наоборот, я думаю точно так же, но сейчас она не хочет этим заниматься. Не все рождены для арены. Может быть, потом ей захочется доказать обратное.

«Ни за что, — подумала про себя София, но все равно согласно кивнула. — Лучше иметь хорошую мину при плохой игре».

— Ну хотя бы торт на арену ты будешь выносить?

София вскипела. Она была уже готова крикнуть во весь голос, что нет, но Лидия успела ее опередить:

— Она сделает это, только без всяких трюков. Я дам ей один их своих костюмов.

— Тот, с красивой отделкой, — не растерялась София. — И без этих жутких ботинок. Я сделаю это только в том случае, если не будет даже малейшего намека на прикосновение к тортам.

Мартина и Карло печально кивнули. София победила на всех направлениях.

Перед началом представления Софию поставили в кассу. Однажды она уже делала это: берешь деньги и с улыбкой отрываешь билет. Это решительно лучше, чем с головой погружаться в бисквит. И потом, девочке очень даже нравилось сидеть здесь. Так забавно наблюдать за незнакомыми людьми. Останавливаясь на каждом из новых лиц, София пыталась угадать, как они живут.

Вот два пожилых человека с ребенком: по всей вероятности, дедушка с бабушкой и их маленький внук.

Молодая пара пришла наверняка чтобы весело провести вечер.

Потом толпа детей, что было совершенно привычным зрелищем: они либо выстраивались в очередь, чтобы сделать пресловутый снимок с Орсолой, либо толпились рядом с киоском со сладкой ватой. Плачущие, смеющиеся дети, то капризничающие, то смирно стоящие возле своих родителей. Семьи.

София смотрела на них со смешанным чувством горечи и любопытства. Кто знает, как это — жить в семье? Иметь маму, которая вечерами, поправив одеяло, целует тебя и желает спокойной ночи.

Девочка подумала про свою маму, о которой профессор никогда не рассказывал. Всякий раз, когда она пыталась задать ему несколько вопросов в связи с этим, он уходил от ответа и менял тему разговора. Мужчина даже не сказал ей, жива она или мертва, а он между тем, должно быть, знал это. Профессор знал отца девочки и однажды случайно обмолвился, что мать Софии не была Драконидом. Он наверняка располагал о ней какой-то информацией.

«Если бы она была сейчас жива, то обязательно разыскала меня и забрала из сиротского приюта. Настоящая мама делает именно так».

— Эй!

София вздрогнула. Погруженная в свои мысли, девочка совсем забыла про очередь в кассу.

— Извините, — произнесла она, не поднимая головы, и положила руки на книжку с билетами. — Сколько, вы сказали, вам нужно?

И София подняла глаза.

Это был подросток. Мальчик, по всей вероятности, почти ее ровесник. У него были курчавые волосы, но они отнюдь не выглядели как жуткая копна волос Софии, превращавших голову девочки в запутанный клубок из красной соломы. Нет, его кудри были обильными и легкими. Казалось, их только что слепила в завитки рука какого-нибудь скульптора. Глаза у мальчика были темными-темными, а вокруг носа едва виднелись веснушки. Он был худым и слишком высоким для своего возраста, и София вдруг подумала, что он — самое лучшее, что она когда-либо видела в своей жизни. Неизвестно почему, у девочки перехватило дыхание. Он был такой… такой совершенный, и у него был такой зрелый и страдальческий вид… А эти глаза… черные колодцы, в одно мгновение поглотившие ее всю, без остатка.

— Один билет, — произнес мальчик.

София вернулась на землю. Он посмотрел на нее с недовольной физиономией человека, которому приходится общаться с придурком.

— Да, я… извини… не…

— Так ты дашь мне билет или нет?

Достаточно было одного мгновения, чтобы в этих глазах появилось глухое раздражение. Ставшие еще более темными, почти черными, они при этом казались еще прекраснее.

Дрожащие пальцы Софии никак не могли оторвать билет. Наконец билеты просто упали на пол.

— Проклятье… Одну минуточку…

София сползла со стула и принялась шарить по полу.

— Уже иду! — воскликнула девочка.

Но когда она снова появилась в окошке, мальчика уже и след простыл. Расстроенная, София с чувством полной растерянности огляделась по сторонам. Ну почему все так случилось?

«Конечно, так и должно было случиться, потому что ты полная дура!» — сказала она себе.

— Три, будьте добры.

София посмотрела на покупателя. Отец с ребенком за спиной и с изящной женщиной под руку. Девочка в одно мгновение оторвала три билета.

«Но почему же сейчас у вас все получается, проклятые пальцы?»


Касса закрылась на четверть часа позже. София пребывала в полной прострации. Мальчик с темными глазами запал ей в сердце. Но едва девочка вспоминала, какой идиотский вид у нее был, ей становилось дурно. София потрясла головой, чтобы избавиться от неприятного чувства. Но даже осознание того, что совсем скоро ей придется выйти на арену, не могло отвлечь ее от этих мыслей. Куда бы она ни смотрела, повсюду были эти глаза. У Софии, как и в прошлый вечер, возникло странное ощущение в животе, но это отнюдь не имело ничего общего с ожидавшим ее в скором времени выступлением. Нет, причиной этого беспокойства был тот подросток, которому она не смогла продать билет.

Потом София услышала взволнованные голоса. Маркус. Но Маркус никогда так не кричал. Достаточно ему было немного повысить голос, и люди успокаивались. На этот раз ему и в самом деле пришлось повысить тон.

— Где ты пролез? — спрашивал он.

— Да нигде я не пролезал!

Софию едва не хватил удар: это был его голос. Он произнес тогда всего лишь несколько слов, и тем не менее девочка сразу узнала его. София метнулась ко входу. Это был он.

— Ах нет? А что ты делал под навесом, наполовину внутри, наполовину снаружи?

— Ваше выступление не стоит этих денег, — с ухмылкой возразил мальчик, засовывая руки в карманы.

Внезапно все стало терять свои очертания, сползая в густую массу неопределенного цвета. А в центре этой картины стоял он. Камуфляжные штаны, рубашка в бело-голубых квадратах и под ней — поношенная выцветшая футболка. Прямо на груди виднелась крошечная дырка. Каждая деталь этого образа намертво отпечаталась в мозгу девочки.

Мальчик увидел Софию и указал на нее рукой:

— Это она во всем виновата, а деньги у меня есть.

София пришла в себя. Маркус посмотрел на нее, а мальчик тем временем зажал в кулаке мелочь, которую достал из кармана штанов.

— Это она не захотела продать мне билет, разберитесь с ней.

Маркус сначала недоверчиво посмотрел на мальчишку, а потом обернулся к Софии:

— Что это за история?

У девочки пересохло в горле. И куда только делся ее голос?

— Я… вот… не…

Мальчик смотрел на Софию с видом явного превосходства.

«Вот тебе, получи, — думала София, — за тот слезливый вид, в котором ты предстала перед ним всего несколько минут назад».

— Нет, дело в том… да, он прав… у меня из рук выпала книжка с билетами, и потом я несколько растерялась и… — Вся эта тирада закончилась невнятным бормотанием.

Маркус почесал затылок.

— София, я ничего не понимаю.

— Это я виновата, он прав, — сдалась наконец девочка.

— А я что говорил?! — воскликнул мальчик с вызывающим видом, сразившим Софию.

Маркус внимательно посмотрел сначала на него, а потом перевел взгляд на Софию и снова на мальчика.

— Так у тебя есть деньги или нет? — спросил он наконец.

Мальчишка, фыркнув, снова достал руку из кармана, показал деньги и протянул ему.

— Что, доволен?

Маркус грозно посмотрел на мальчика:

— Больше так не делай.

— Да уж точно я больше не приду туда, где меня принимают за вора, — возразил он, бросая на Софию убийственный взгляд.

Девочка потеряла дар речи.

— Ну, скажи хоть что-нибудь.

— Мне… мне очень жаль.

Мальчик равнодушно пожал плечами.

— Тогда что насчет билета?

— Я мигом, — ответила девочка, подскочив, словно на пружинах. Оставшиеся билеты София положила себе в карман. Она с трудом достала их, но мальчик вырвал билеты из ее рук.

— Спасибо, лучше уж я сам, — недовольно добавил он. Оторвав один, он грубо сунул остальные обратно в руки девочки.

София взглядом проследила за ним до тех пор, пока он не исчез за входной дверью.

Ее сердце снова забилось: девочка сделала глубокий вдох, словно долго находилась под водой и ей не хватало воздуха.

— Ты все еще здесь? — тряхнула ее Лидия, возбужденная как всегда перед представлением. — А ну-ка, тебе уже пора переодеваться!

Она, как всегда неотразимая, уже была в своем рабочем костюме.

Не пришедшая в себя до конца София позволила увлечь себя в раздевалку. И только там она в полной мере осознала, что он вошел и занял свое место в зале. Он увидит ее во всей красе, в балетной пачке со всеми этими жирными тортиками.

— Нет!

Лидия чуть не испугалась этого крика.

— Что — нет?! — воскликнула она.

— Сегодня я не смогу выступать, — сказала София, спрыгивая со стула. — Мне… плохо. Живот. У меня болит живот.

— София, успокойся.

Но та уже устремилась к двери.

Лидия схватила подругу за руку:

— София!

София с мольбой посмотрела на нее.

— Я и вправду не могу. В самом деле.

— Послушай, мне казалось, что ты со всем согласилась. Ты не должна выступать в номере, ты не будешь одета как клоун, и уверяю тебя, над тобой никто не будет смеяться. Но, по крайней мере, ради Мартины и Карло ты должна это сделать.

— Нет, ты не понимаешь… Я не могу выйти в таком виде! — И София указала рукой на висевший на стуле сценический костюм, вполне, впрочем, симпатичный. Пожалуй даже, на любой нормальной девочке он выглядел бы вполне прилично. Но она не была обычной, она бестолковая и неуклюжая.

— Не будь дурой, — настаивала Лидия. — Юбка длинная, сбоку лишь немного порвано, но тебе же нужно сделать всего пять шагов. Клянусь тебе, это самый нарядный костюм, что я смогла найти.

— Жилет мне жмет. И я толстая.

Лидия сделала глубокий вдох.

— Сейчас же прекрати строить из себя идиотку! Согласись, что если бы не я с этим узким жилетом, то тебе бы снова пришлось нырять в тележку с тортами. Так что надевай этот чертов костюм и с улыбкой шагай на арену, ясно?