У девочки перехватило дыхание: несмотря на то что он находился довольно далеко и стремительно передвигался, она узнала его в один миг. Это был тот самый загадочный мальчик.

София видела, как он остановился возле калитки сбоку от церкви и украдкой огляделся по сторонам. Затем что-то сверкнуло, и из его спины показались два прозрачных крыла с металлическими прожилками, искрившимися в полутьме. Мальчик поднялся в воздух ровно настолько, чтобы перелететь через ворота, а затем его поглотила тьма.

София застыла на месте. Ее сердце, которое всего несколько секунд назад неистово билось в груди, как будто остановилось.

Мальчик, которого она увидела в тот злополучный вечер и о котором постоянно думала вот уже два дня, чей образ она отчаянно искала среди лиц прохожих, оказался Покоренным.

8

Первая битва

София огляделась по сторонам: вокруг никого. Она перебежала площадь и припала к калитке, которую только что перелетел мальчик. Девочка снова вспомнила его стройную фигуру и проклятые крылья, выросшие у него из спины.

«Не обращай внимания и выполняй свой долг», — твердо сказала она себе.

София снова поднесла палец к калитке, из него появилась зеленая веточка, которая росла до тех пор, пока не оказалась внутри механизма замка, вынуждая его мягко раскрыться. София вошла во внутренний дворик, она никогда не была здесь прежде. Девочка один раз приходила в церковь, но никогда не заходила в сад, окружавший ее. Прямо перед ней открылась дорожка, петлявшая между зеленых клумб. Среди кустов и деревьев проглядывали римские развалины: безглавые статуи, барельефы, надгробные плиты с надписями, сверкавшие в лунном свете могильной белизной.

София перевела дух. Ей нужно быть сильной и решительной, как того хотели Лидия и профессор. Она пошла вперед, стараясь ступать очень тихо, и тут же натолкнулась на находившуюся слева от нее застекленную дверь, что вела к одному из строений. По всей вероятности, это тот самый монастырь, о котором София была столько наслышана. Верхняя его часть была разрушена, и обломки валялись на земле. Дверь была открыта. София толкнула ее рукой и вошла внутрь. Это была маленькая комнатка с боковым балкончиком и разнообразными вывесками, — похоже, это билетная касса. Свет проникал сквозь вторую застекленную дверь, которая не была заперта. София осторожно проследовала дальше. Мальчик наверняка был там: бог знает, что он собирался там делать и, должно быть, не слышал ее. Софии никак нельзя было терять свое преимущество внезапности. И она в один миг вспомнила свою первую схватку с Покоренным на берегу озера Альбано. Именно тогда она обнаружила в себе свои умения. Еще девочка вспомнила потухший взгляд того мальчика, его красные глаза и его бесстрастное выражение лица, а также железное устройство, вживленное в его спину. Вот так, посредством этого подобия металлического эзоскелета Нидхогр порабощал людей, лишая их воли и превращая в послушный механизм в своих руках.

«Он не такой, в тот вечер у него были совсем другие глаза. Но что же в нем было не так?» Страх сжал ее внутренности тисками, но девочка прогнала его прочь. София вошла во вторую дверь, ощутив на себе веяние морозного воздуха зимнего вечера. Она оказалась во внутреннем дворе монастыря. На земле лежали обожженные кирпичи, а вокруг — арочная галерея, державшаяся на тонких колоннах, одни из которых была закручены вокруг своей оси, а у других посреди имелось сплетение.

Прижимаясь к стене, София медленно двинулась вперед. Похоже, здесь никого не было. Она медленно огляделась по сторонам. За колоннами находился сад с колодцем посередине. И снова никого. Куда же запропастился этот мальчишка? В стене было несколько дверей, но все наглухо закрыты. Не похоже, чтобы он вошел в одну из них. Но тогда где же он?

София пошла вдоль колоннады. Это было странное место с исходящей от него особой энергетикой. София не могла это объяснить, но она чувствовала, что оно отнюдь не было ей чужим. Хотя она никогда не бывала здесь прежде.

София осторожно шла по галерее, напряженно всматриваясь в темноту. Но капители колонн отвлекали ее внимание. Все они были разными. Каждую украшали разнообразные фигуры и фризы, но у всех без исключения одна из сторон была покрыта резьбой с цветочным орнаментом, эпизодами охоты или военных действий. И все же, несмотря на свои внешние различия, на многих из этих картин были изображены батальные сцены.

Внезапно Софии показалось, будто яркая вспышка осветила все пространство кругом. Портик потерял прежние очертания, колонны и остальная часть строения словно канули в подземелье, и все стало таким, каким должно было быть века, тысячелетия назад. Земля дрожала, объятая глухим гулом, воздух наполнился ревом и пронзительными криками. И София увидела их, извивавшихся в воздухе и кубарем катавшихся по земле, среди огня и крови: черных виверн с заостренными мордами и поджарыми телами и разноцветных драконов. Воздух был пропитан терпким запахом паленой плоти, а небо было серым от дыма пожарищ. Эти воспоминания принадлежали не Софии, а Тубану, который своими глазами видел это кровопролитие и сам участвовал в этой схватке.

Внезапно это видение исчезло. И снова перед девочкой открылась картина заброшенного монастыря. Вот, оказывается, почему он показался ей таким знакомым: в этом месте произошла битва драконов с вивернами. Вполне очевидно, что за века не умолкло эхо этого невиданного побоища, и люди, что возвели здесь монастырь, неосознанно сохранили память о происходивших здесь событиях. И хотя они ничего об этом не помнили, их руки воскресили древнюю страшную войну в барельефах капителей колонн.

София подошла к находившемуся посреди монастырского дворика колодцу. Это была огромная римская капитель, возвышавшаяся над железным каркасом. София положила руки на ее ледяные стенки из туфа и посмотрела вниз. Из глубины до нее дошло отражение бледного света. Страх сковал тело девочки. Должно быть, мальчик был там. София так сжала камень пальцами, что они побелели. Затем она закрыла глаза и села на край колодца. Достаточно ей было слегка оттолкнуться руками — и от ощущения пустоты скрутило желудок. Ужас надолго овладел девочкой. Придя в себя, она видела вокруг только скользкие камни, стремительно проносящиеся перед глазами. В какое-то мгновение София подумала, что на дне ее ожидали только непреступная твердь и ужасная смерть.

«София, мужайся».

Внезапно пространство вытянулось, и София ощутила на лбу горячую пульсацию. На ее спине выросли огромные зеленые перепончатые крылья дракона. И тут же падение замедлилось, и девочка оказалась летящей в просторном подземелье. Она увидела довольно высокий полукруглый кирпичный свод с четырьмя широкими парусами. Шестиугольное пространство было поделено на две зоны рядом белоснежных колонн, поддерживавших капители в виде драконов. И над всей этой панорамой возвышались изображения Драконии со шпилями мраморных дворцов, со статуями и фонтанами.

«Здесь обитали драконы», — пронеслось в голове девочки.

София плавно приземлилась на мраморный пол и притаилась. Какое-то время стояла тишина, а потом послышался далекий шорох, словно кто-то что-то искал. Девочка встала, на одну ее руку стал падать свет. София осторожно двинулась вперед. Это подземелье оказалось неким подобием разрушенного храма. У него был вид старинных церквей, что иной раз она встречала в книгах по истории. На стенах выцветшие фрески. Но вместо фигур святых и Божьей Матери на них имелось изображение огромного роскошного дерева с густой зеленой кроной, которое изначально, по всей видимости, было просто великолепным. В листве прятались его чудесные плоды. Ствол дерева обвивали тела пяти драконов разного цвета. София узнала зеленого Тубана и красного Растабана. Имена трех остальных она так и не сумела вспомнить, ведь всплывавшие в ее сознании воспоминания Тубана иной раз были не совсем ясными. На противоположной стороне виднелось изображение дерева поменьше, которое при этом ничуть не уступало первому по красоте. У него был довольно приземистый ствол и очень широкая крона; среди листвы проглядывали округлые плоды ярко-зеленого цвета. А вокруг дерева — хоровод из одетых в белое женщин, вероятно поклонявшихся ему в ритуальном танце. На одной из них было платье с повязанной под грудью золотой лентой. Женщина возвышалась над остальными и, видимо, была среди них главной.

София пришла в себя. Луч света, по всей видимости, падал из углубления в стене. Там было шесть таких же ниш, очень похожих на алтари. И возле одной из них она и обнаружила сидевшего на коленях мальчика. За спиной у него больше не было крыльев, однако на том месте, где они вырастали, рубашка была сильно изодрана. У основания его шеи Софии удалось разглядеть устройство, превращавшее людей в Покоренных: эдакий железный паучок, намертво вцепившийся в затылок мальчика.

При виде этой худой спины подростка, о котором София грезила все это время, девочку охватило ощущение глухой тоски и невероятной нежности. Задержав свой взгляд на этих тщедушных плечах, на ниспадавших на шею локонах, едва прикрывавших паучка, она ощутила острую боль. «Я спасу его. Я спасла того мальчика, напавшего на меня на берегу озера Альбано, спасу и этого».

Не отвлекаясь от своих мыслей, София вытянула вперед руку, и из нее появились длинные жилистые лианы. И не успевший вовремя опомниться мальчик оказался полностью опутанным ими.

— Не двигайся, — сказала ему София дрожащим голосом. — Стой спокойно, и все скоро закончится.

Мальчик непонимающе посмотрел на нее своими черными глазами. Но так продолжалось всего несколько мгновений. Затем он презрительно усмехнулся:

— А, девочка из цирка.

— Ты помнишь меня. — София ликовала как обезумевшая. Девочка не успела даже упрекнуть себя за эту дурацкую мысль, поскольку ее взгляд оказался прикованным ко лбу мальчика, где между глаз была бледная родинка, очень похожая на ту, что имелась у нее самой.

София смотрела на нее как зачарованная.

— Кто ты? — спросил ее мальчишка.

София вздрогнула. Неужели такое возможно, он говорит? У единственного Покоренного, с которым ей пришлось столкнуться, сознание отсутствовало напрочь: он был настоящим оружием в руках Нидхогра. И потом эти глаза. Они были не красными, а, насколько она помнила, очень темными, почти черными, и при этом совершенно живыми.

Мальчик улыбался.

— А, не важно. Как бы то ни было, тебе меня не остановить.

Родинка на его лбу вспыхнула, засверкав золотым светом с темными бликами, и оковы, которые София накинула на него, вмиг рассыпались. Огромные золотистые крылья со стальными прожилками показались у него из-за спины. Возникшее из ниоткуда некое подобие жидких доспехов покрыло его грудь, а руки оказались под защитой двух тяжелых нарукавников. Нападение было внезапным, и София не сумела вовремя уклониться. Один клинок, устремившийся в девочку, пригвоздил ее за плечо к стене. Все случилось настолько быстро, что София даже не почувствовала боли. Только бесконечное изумление.

«Сражайся и больше ни о чем не думай». Инстинкт самосохранения взял верх, а может, это мощь Тубана ее спасла. Из спины девочки снова выросли широкие и плотные зеленые крылья, и только благодаря их силе София осталась жива. Вытащив клинок из своей плоти, только тогда она почувствовала боль, девочка вскрикнула.

«Я должна выстоять». София взмыла вверх, но ее настиг другой клинок. София остановила его сетью из лиан, выросших по ее воле из пола. Они крепко обвили оружие со всех сторон, разломив его на части.

— А ты упрямее, чем я думал, — буркнул мальчишка сквозь зубы. Родинка снова вспыхнула у него на лбу, и живая сеть из лиан тут же оказалась охваченной пламенем.

София едва успела увернуться от огня, укрывшись в одном из углов.

«Мне нужно оружие». Девочка раскрыла ладонь, и из нее появились две жесткие ветви. Они тесно переплелись между собой, образуя на конце острую пику. Схватив это примитивное копье, София кинулась на противника.

Мальчик быстро парировал, вынув из ножен меч. Копье и меч скрестились. При каждом столкновении с оружия Софии слетала стружка, но девочка не сдавалась, наступая, отражая удары и пытаясь сводить на нет яростные атаки своего неприятеля.

«А он неудержим», — подумала девочка, делая выпад. Ей удалось наконец преодолеть его защиту и вонзить острие своего деревянного копья в его ногу. Мальчик вскрикнул, и София почувствовала боль, видя, как он истекает кровью. Ведь, несмотря ни на что, он все еще нравился ей, нравился до безумия, больше, чем ей бы того хотелось, и больше, чем это было ей по силам. Ей пришлось поднатужиться, чтобы вынуть свое оружие и отступить назад.

— Кто ты? Я могу тебя спасти? — спросила она полным отчаяния голосом. — Я знаю, как спасти тебя от этой штуковины, что делает тебя рабом!

Мальчик с удивлением посмотрел на нее, а потом разразился смехом.

— Никакой я не раб. Разве что с тех пор, как у меня появилась эта сила, я в самом деле стал свободным. Свободным от тебя и прочей серости, я волен позволить своим умениям развернуться во всю силу.

Клинок снова метнулся в сторону Софии, но она смогла отразить удар. Обступившие со всех сторон металл языки пламени перекинулись на копье девочки и быстро поглотили его. Софии пришлось выпустить его из рук, чтобы не обжечься.

— Я сильнее тебя, — прошипел мальчишка. — Я всегда хотел и стремился к тому, что ты называешь рабством.

Все пространство вокруг охватил огонь, языки пламени карабкались вверх по стенам, и храм стал рушиться. В невыносимой духоте София видела, как мальчишка с улыбкой на губах удалялся прочь. Ошеломленная, девочка упала на землю и закашляла.

Она в отчаянии подумала о том, что ей нужно спасаться бегством, иначе она рискует погибнуть в огне. Но девочка была слишком слаба, и к тому же каждая жилка ее тела изнывала от невыносимой боли.

— Я больше не могу… — бормотала София. — Я больше не могу!

И очередной приступ кашля вынудил ее замолчать. Родинка на ее лбу принялась пульсировать с новой силой, словно Тубан пытался поддержать ее, побуждая не сдаваться.

Девочка медленно поползла по полу, измученная невыносимым жаром. Земля накалилась до предела, но София все равно хваталась за малейшие выступы в полу, отвоевывая сантиметр за сантиметром в борьбе за свое спасение. Подхваченный ветром дым поднимался вверх. Колодец. София с трудом сдерживалась, чтобы не закрыть глаза. Прямо над собой она разглядела едва заметное круглое отверстие колодца. Она попыталась раскрыть крылья, взмахнула ими в горящем подземелье, но так и не оторвалась от земли ни на пядь.

«Тубан со мной, — твердила она себе. — Я не одна, и я должна спастись». София вскрикнула и с силой взмахнула крыльями, взметнулась вверх, сумев проникнуть в узкий колодезный просвет. Девочка взбиралась по стенам, опираясь руками и ногами. Все ее мускулы изнывали от боли. Затем она вытянула руку вперед и, собрав в кулак последние силы, выпустила из ладони лиану. Макушка растения зацепилась за наружную кромку железного каркаса колодезного отверстия, а потом, скручиваясь, вытащила девочку на поверхность.

София с трудом ухватилась за края колодца и на последнем издыхании повалилась на землю. Она едва дышала, и ей было невыносимо больно. Девочка услышала под собой сильный грохот, а потом задрожала земля. Внезапно исчез дым, валивший из колодца. Должно быть, святилище взорвалось, и теперь оно было утеряно навсегда.

София вдохнула прохладный ночной воздух, и ей показалось, что его не хватит, чтобы до конца заполнить его высушенные жаром легкие. По мере того как восстанавливалась чувствительность всех частей ее тела, София стала ощущать резкую боль от ожогов на ладонях рук, царапины на ногах и рану в плече, от которой у нее временами перехватывало дыхание. Но ей было плохо не столько от физических, сколько от душевных ран: мальчик, который ей так нравился, оказался врагом. А ведь он был похож на нее, и у него тоже была родинка. Картины схватки затмевали собой его ангельский образ.

Потирая ногу и держась за плечо, София с трудом встала на ноги. Ей нужно уходить. Если ее найдут здесь, то у нее будут большие неприятности. Слабеющая, растерянная девочка побрела назад той же дорогой, по которой пришла сюда несколько часов назад. Постепенно ощущения притуплялись, оставляя после себя лишь ужасное осознание того, что она грезила о своем неприятеле и что по уши влюбилась в настоящего монстра. Из последних сил девочка открыла калитку и вышла на улицу. Потом она упала на мостовую и лежала там в надежде, что сумеет сгинуть навсегда.

9

Фабио

Фабио старался лететь над городом как можно быстрее. У него страшно болела нога. Рукой зажимая рану, он чувствовал, что штанина брюк была уже мокрой от крови.

«Кто эта проклятая девчонка? — раздраженно спрашивал он себя. — Кто же она?»

С тех пор как мальчик обрел свою силу, он еще ни разу не был ранен. На своем пути он встречал только более слабого, чем он сам, противника, и Фабио доставляло огромное удовольствие одерживать над ним верх и унижать его. Но девочка из цирка совсем другое дело. У нее были такие же крылья, как и у него, и она была в состоянии управлять растениями.

«Она такая, как я». Это открытие повергло юношу в ужас. Вплоть до этого момента жизнь Фабио основывалась на его уверенности в том, что он единственный и что других таких нет и не будет. Когда он был ребенком, эта его непохожесть доставляла ему много страданий, но с возрастом он стал гордиться ею. Его одиночество было уделом сильных, тех, кто выше остальных и рожден для того, чтобы подавлять их.

Но у нее… у нее тоже была родинка.

«Родинка такая же, как у меня».

Желтая родинка на его лбу, между бровями, вспыхивала ярким светом всякий раз, когда он вызывал огонь. А у нее она была зеленой, и только в этом было отличие.

Мальчик стал снижаться на окраине города, у заброшенного подворья, которое с некоторого времени стало его домом. Однако в самый последний момент он упал, потому что крылья исчезли всего в паре метров от земли. Фабио было совсем худо. Хромая, он вошел в дом; его встретили голые стены, почерневшие от грязи и дыма. С одной стороны комнаты находился камин, а в центре — полусгнивший стол. Возле стены стояла раскладушка с матрасом и покрывалом. Фабио рухнул прямо на нее. Прибегнув к своим способностям, он сделал так, что железный нарукавник вновь стал правым предплечьем. Оттуда показался объятый пламенем острый гладкий нож. Мальчик дождался, пока металл раскалился от жара, а потом потушил огонь и затаил дыхание. Процедура, которую он собирался проделать, была далеко не самой приятной, но это была вынужденная необходимость.

Фабио приложил нож к ране и громко вскрикнул. Он прижег рану, и нож исчез, а мальчик, дрожа от боли, откинулся на кровать. И снова его охватила ярость. Та самая ярость, что сопровождала его на протяжении всей жизни, — это единственное, что осталось у него с тех пор, как не стало его матери.

И впервые за много лет он заплакал под покровом ночи.

Его мать рассказывала ему, что, когда была беременна им, ей часто снились сны. Она в ужасе просыпалась посреди ночи, в то время как рядом продолжал мирно спать ее муж. Женщина вставала и куталась в толстый свитер, постоянно лежавший у нее в ногах. Его мать была родом из Италии, где тепло и много солнца, и она бросила все ради любимого. Она наблюдала из окна за мрачной картиной незнакомой ей страны, Венгрии, которая отныне стала ее домом, стараясь думать только о том, насколько сильно она любила своего мужа и ребенка, который должен вот-вот родиться.