Ее кошмарный сон был всегда одним и тем же: драконы и змеи. Сцепившиеся в жестокой схватке, они в конце концов уничтожали друг друга. Эти сны были настолько реалистичными и осязаемыми, что, казалось, она чувствовала запах крови. Чтобы развеять страхи, женщина поглаживала свой живот, где будущий Фабио ожидал своего появления на свет. Он наверняка разогнал бы прочь все ее страхи, связанные и с этой чужой для нее страной, и с этим незнакомым местом, даже с этими жуткими снами.

С его приходом все бы изменилось.

Однако рождение сына не рассеяло эти сомнения, а только усилило их. Страх продолжал расти, поскольку с мальчиком стали происходить странные вещи, он и сам был каким-то странным. Он проделывал такое, что было не под силу остальным детям. Фабио был очень сильным: его раны и порезы быстро заживали, а однажды обнаружилось, что он умеет вызывать появление огня. Пламя возникало на его руке и нисколько не обжигало его. Оно танцевало в воздухе, подчиняясь приказаниям мальчика, и, очарованный и одновременно испуганный, Фабио смотрел на него, не отводя глаз. А когда однажды он коснулся рукой стола в столовой, тот за доли секунды превратился в груду пепла. Какое-то время мальчик следил за происходящим, а потом, подняв глаза, столкнулся с полным ненависти взглядом отца. Мужчина так побил его, что мальчик едва не лишился чувств, а потом малыша заперли в его комнате.

Из-за двери своей спальни Фабио слышал, как ругались его родители.

— Я больше не хочу иметь с ним ничего общего! — кричал его отец.

— Это наш сын! — возражала мать.

— Это сущий дьявол. Только дьявол способен на подобные вещи. Если у тебя есть еще голова на плечах, то ты сделаешь то же, что и я, и бросишь его. Он — воплощение зла!

Фабио дрожал: в этих словах было что-то ужасное. Он не совсем понимал их смысл, но они ввергали его в пучину страха.

— Это мой сын! — кричала мать.

— Тогда наслаждайся им в одиночестве.

Его отец ушел и больше не вернулся.

И тогда Фабио и его мать остались одни. Эта жизнь не была легкой. Работы было мало, да и та была изнурительной и унизительной. Вот так они снова вернулись в солнечную Италию, где люди жили в достатке и где было вдоволь работы. По крайней мере, так говорили.

Вместо этого они повсюду натыкались на отказ и подозрительные взгляды. Им приходилось стучаться во все двери подряд и выставлять напоказ все свои достоинства. Но люди с подозрением и недоверием смотрели на них.

— Я все умею делать! Я готова взяться за любую работу! — кричала его мать, когда прямо перед ней захлопывали дверь.

Вот тогда-то и зародилась его ярость. Глухая и ужасная, она сдавливала его сердце с каждым новым отказом, всякий раз, когда он смотрел на свою мать, грустневшую и бледневшую день ото дня.

Но мальчику приходилось быть очень осторожным, потому что, когда он злился, терял над собой контроль. И тогда внезапно вспыхивал огонь.

— Ты не должен больше так делать, — говорила ему мать.

Фабио плакал.

— Я не знаю, почему такое происходит! Пламя появляется само по себе!

— Если люди увидят, что ты делаешь, когда мы остаемся одни… это может навредить тебе, понимаешь?

— Наверное, я… злодей, — возражал ей сын.

Мать изо всех сил прижимала его к себе.

— Никогда не говори так и даже не думай об этом. Ты просто особенный ребенок, не такой, как все. Однажды все изменится, вот увидишь. У нас будет прекрасный дом, и мы заживем счастливо.

И Фабио почти поверил в это. Но потом у мамы начался непрерывный кашель, от которого перехватывало дыхание. А еще лихорадка, которая никак не проходила. Последнее, что он запомнил, — это больничная койка с лежавшей на ней матерью и лица врачей, качавших головой и бессильно пожимавших плечами. Ему было тогда восемь лет.

С той поры и начались его скитания. Похожие все как один сиротские приюты. Те же сырые стены и потрескавшиеся полы. Похожими были даже выражения лиц работавших там людей. Осуждающие и презрительные глаза.

Фабио ненавидел их всех. За четыре года он сменил около десятка таких приютов. И ни в одном он не задерживался больше чем на полгода. Потому что он был не такой, как все. Он ничего не боялся. Потому что когда умерла его мать, он сказал себе: «Хватит». Его предназначение — жить в одиночестве из-за своей непохожести, из-за своих удивительных свойств. Лучше с победоносным видом возвышаться над остальными, чем тихонько плакать в углу.

Он первым ввязывался в драку; воровал, если в этом была необходимость, лгал, если это было ему выгодно. Когда вспыхивал огонь, он радовался власти, от него проистекавшей. Ясной, чистой и абсолютной. Он наслаждался ужасом, который огонь вызывал у своих жертв. Ужас неизведанного и непостижимого.

«Я выше их всех, я лучше их всех», — твердил он себе и чувствовал облегчение.

Об усыновлении не могло быть и речи. У него была семья. И теперь, когда ее не стало, новой он не хотел. Он предал бы память своей матери, если бы позволил чьим-то рукам обнимать его и заботиться о нем.

Потом в один прекрасный день в комнатушке его сиротского приюта объявился Рататоскр. Он выглядел вполне нормальным, хорошо одетым молодым человеком. Поначалу Фабио думал, что это ему снится, хотя бы потому, что никто из других спавших вместе с ним детей не проснулся.

— Кто ты? — неуверенно спросил мальчик.

— Твой спаситель, — с улыбкой ответил он.

Молодой человек сжал его руку, и Фабио ощутил тот холод, который он никогда бы не смог забыть.

— Только не здесь, — добавил юноша, оглядываясь по сторонам. — Иди за мной.

— Если я уйду отсюда, меня накажут, — возразил Фабио.

— Страху пришел конец, — мрачным голосом заявил незнакомец. — Иди за мной, и я все объясню тебе.

И молодой человек пошел, не сказав больше ни слова.

Фабио замер на мгновение, а потом, сам толком не зная почему, пошел вслед за ним по коридорам приюта, где в этот момент самым невероятным образом отсутствовали все воспитатели, и никто не остановил его. Когда мальчик толкнул тяжелую дверь, она тут же поддалась ему. Затем они оказались в маленьком внутреннем дворике, освещенном лунным светом.

Рататоскр знал о нем все. Он знал об огне и о других его способностях, обо всей жизни мальчика, вплоть до этой минуты.

— Откуда тебе все это известно?

— Ты — особенный человек, и мой повелитель ищет таких, как ты.

И он сделал Фабио предложение.

— Тебе больше не стоит ничего бояться, я научу тебя управлять своими способностями. И я поначалу с трудом контролировал себя, и все считали меня чудовищем. Но потом он разыскал меня и всему обучил. Подумай только: заставить платить тех, кто унижал тебя в прошлом, карая за все, что они причинили тебе и твоей матери. Ты будешь еще сильнее. И все будут бояться тебя, а ты можешь давить их, как и когда захочешь.

Фабио был ослеплен. Ему и в самом деле хотелось в это верить, но это казалось ему слишком красиво. И к тому же он знал, что никто не станет ничего делать просто так. Он презрительно усмехнулся.

— Глупые сказочки. Такое бывает только в комиксах, но только не жизни.

— Но ведь в жизни не существует людей, которые умеют порождать из своих ладоней огонь, а ты между тем способен на это.

Фабио молчал. Это тоже правда.

— А как ты сможешь сделать меня сильнее, чем сейчас?

Рататоскр раскрыл ладонь и показал ему маленького железного паучка. Он пояснил мальчику, что это устройство будет контролировать его силы, увеличивая их до гигантских размеров.

Фабио заскрипел зубами.

— Не верю. Ты всего лишь шут.

На лице молодого человека появилась свирепая ухмылка. Одно мгновение — и его руку охватили извивающиеся языки черного пламени, которые, однако, не жгли его плоть. Сначала он сжал пальцы, а потом разжал их. И из ладони вылетела черная молния, которая в один миг испепелила стоявший неподалеку куст. Фабио отшвырнуло к стене. Получается, что у этого человека тоже есть странные способности. Но тот, в отличие от мальчика, умел контролировать их. Значит, такое возможно?

Рататоскр смотрел на него с вызывающей усмешкой.

— Все еще считаешь, что я шут?

Мальчик молчал. Он недоверчиво смотрел в лицо юноше. Кто, черт возьми, он такой? Потом его взгляд, словно магнит, привлекло мерцание железного паучка. «Научиться контролировать огонь… Заставить платить всех, кто отвергал меня, оскорблял и бил…»

Паучок призывно манил к себе.

— Я — ваш, — произнес мальчик.


Рататоскр посадил паучка ему на шею. Вначале Фабио пронзила острая боль, но это длилось совсем недолго.

— Вот теперь ты стал сильным, — сказал ему молодой человек.

Потом он поднялся на один метр над землей и словно невесомый стал парить в воздухе. Рататоскр протянул Фабио руку и заговорщически улыбнулся ему. Закрыв глаза, мальчик ухватился за нее, и сразу же ощутил изменения в собственном теле. Из-за спины возникли огромные перепончатые крылья с металлической каймой. Инстинктивно взмахнув ими в воздухе, он испытал странное ощущение силы и свободы.

Они летали над городом, вдали от приюта. Фабио оставил позади себя жизнь, полную страданий и унижений. Пришла пора вернуть все, чего он был лишен.

10

Полуправда

Идет единоборство. Поначалу его картина размыта и едва различима. Два громадных тела: черное и зеленое. Потом видение проясняется: это борются две рептилии. Фабио вздрогнул. Один из них — Нидхогр.

— Зачем ты пришел сюда? — заревел он. Фабио потрясенно осознал, что понимает его, хотя тот говорил на языке, которого он никогда прежде не слышал.

— Он не твой! — ответил зеленый дракон с самой настоящей болью в глазах.

Непреклонный Нидхогр рассмеялся. Его клыки вонзились в плоть дракона, из раны потекла горячая красная кровь.

— Он никогда не будет твоим! — воскликнул дракон и, с силой ударив хвостом, высвободился из лап неприятеля. Потом он обернулся к Фабио и пристально посмотрел на него.

Уверенность мальчика в том, что он выбрал верный путь, пошатнулась, и в его голове возник образ необъятного и великолепного белого города.

— Пойдем со мной, — сказал дракон.

Фабио медленно протянул руку, чтобы ухватиться за его лапу, и его ладонь внезапно стала… другой. На ней было всего три пальца с тремя мощными когтями. Объятый ужасом, Фабио вскрикнул.


Его пробуждение было внезапным: мальчик лежал весь в поту, и от крика у него болело горло. Он растерянно глядел по сторонам, пока наконец не узнал голые и покрытые пятнами сырости стены своего жилища. Приснившиеся ему образы все еще кружились у него в мозгу. Черный змей, без всякого сомнения, был Нидхогр, но кто был зеленый? И почему он сам так изменился? Вызываемые им крылья очень походили на крылья того дракона, но юноша всегда полагал, что они возникали только благодаря железному паучку, что сидел у него на шее. А может, они каким-то непостижимым образом принадлежат ему самому? Получается, паук просто высвободил темную силу, которая уже в нем была? Возможно, крылья оказались лишь первым этапом его превращения, а со временем его тело станет таким, как у Нидхогра…

Фабио потряс головой, чтобы отогнать от себя эту ужасную мысль. Он ни за что не превратится в какое-то ничтожество. Он — человек, таким и останется.

Мальчик пощупал свою ногу. Рана, которую нанесла ему девочка (а как, кстати, ее звали? Тот тип-вышибала назвал ее Софией…), еще болела, хотя уже почти полностью затянулась. Волдырь от ожога почти спал, а от пореза осталась только тонкая полоса. Для Фабио это было совершенно обычное дело. С самого детства он выздоравливал быстрее своих сверстников, хотя и научился это тщательно скрывать от окружающих. Он продолжал носить бинты и пластыри, даже когда в этом уже не было никакой необходимости. И все это только для того, чтобы избежать подозрений остальных, и в первую очередь своего отца. Но теперь ему не надо было притворяться.

Мальчик заворочался в кровати и почувствовал, как что-то твердое и холодное уперлось ему в бок. Склянка. Цель его ночного вторжения в монастырь. Он взял ее в руки и внимательно присмотрелся при свете заходящего солнца. Это был очень искусно обработанный стеклянный сосуд, при этом настолько маленький, что вполне умещался в ладони. Внутри находилась черная жидкость, густая и вязкая. На сосуде было явственно видно изображение дракона. Фабио долго смотрел на него, не отрывая взгляда. Тот же самый дракон, которого он видел во сне. Внезапно он вспомнил девочку с такими же, как у него, драконьими крыльями. Она одна или есть еще и другие? И почему Нидхогр ничего не рассказывал ему о ней?

И мальчик задумался о том, что совсем мало знал о своем повелителе. Объяснения его слуги Рататоскра были слишком туманными.

— Мой повелитель, а с этого момента уже наш, еще пока не может явить себя миру. Поэтому он нуждается в помощи таких, как мы, людей, — заявил молодой человек вскоре после того, как подарил ему этого железного паука. — Чтобы защищать его интересы на земле.

— И что это за интересы?

— Могу только сказать тебе, что однажды вся планета уже принадлежала ему, хотя сегодня он не может пока вернуться сюда во всем своем обличье.

— Но почему?

— Потому что наш повелитель — виверна, первый и последний, самый могущественный из всех. Он правил на Земле на протяжении веков до тех пор, пока его враг, дракон, не пришел и не сверг его. С тех пор он пытается вернуть себе утерянный трон.

Драконы, виверны. Фабио все эти объяснения казались сущим безумием. Однако теперь, после своего сна, он поверил, что все это — реальность. Чудовищная реальность.

Мальчик встал, подошел к обеденному столу и сел возле него, держа перед собой черный пузырек. Посмотрев на него еще раз, Фабио наконец решился: он закрыл глаза и вызвал крылья.


Этой ночью в ущелье было холоднее обычного, но Фабио предусмотрительно прихватил с собой пальто, украденное им попутно в одном из магазинов. У мальчика никогда не было при себе денег, но с его способностями ему было совсем не трудно раздобыть все, что нужно.

Рататоскр появился немного позднее и выглядел несколько раздраженным.

— Где сосуд? — сразу спросил он.

Фабио улыбнулся:

— Спокойствие. Впрочем, он не про твою честь, верно? Его захотел повелитель, как тебе нравится называть его.

— Он также и твой повелитель.

— Я только работаю на него, но не прислуживаю ему.

Рататоскр метнул в него полный ненависти взгляд, а потом, направив на него палец, прошипел:

— Если ты соврал…

— Ты и в самом деле думаешь, что я такой идиот? — Фабио покачал пузырек перед его глазами. — Вот он. И он не без усилий достался мне, и не только из-за раны в ноге. Но это я расскажу твоему повелителю.

Когда они оба прочли ритуальное заклинание, мрак заполнил собой все пространство, заглушая даже шумы. И в этой тьме стал вырисовываться ужасный облик Нидхогра.

— Ну и?.. — взревел он.

— Я нашел его, — ответил Фабио. — Я нашел сосуд, который вы искали. Он находился там, где я и предполагал.

Глаза виверны сверкнули злобой и ликованием.

— А ты превзошел мои ожидания. Покажи-ка мне его.

Фабио разжал пальцы.

— Столько времени… Ужасные воспоминания возникают у меня в голове. Боль, кровь и поражение. Но я сотру их все, потому что именно благодаря этому сосуду время моего возвращения стало еще ближе, — произнес он с мечтательным видом.

Фабио вздрогнул от мысли, что может увидеть Нидхогра из плоти и крови. В какое-то мгновение он подумал о том, чтобы схватить этот сосуд и умчаться с ним прочь. Но он не мог этого сделать. Месть этого чудовища будет очень жестокой. И потом, виверна была единственным союзником мальчика во всем свете.

— Когда я отправился за ним, некто стал преследовать меня.

Улыбка на морде Нидхогра сразу потухла.

— Кто?

— Девочка по имени София. У нее такая же, как у меня, родинка во лбу, и у нее крылья дракона.

Воздух задрожал так сильно, что Фабио и Рататоскр почувствовали, как их буквально насквозь пронзил гнев Нидхогра.

— Мой господин, я проверял! Я всегда стараюсь распознать Дремлющих… — заикнулся было Рататоскр, но от сильнейшего приступа боли слова застряли у него в горле.

Молодой человек с криком рухнул на землю. Стоявший возле него Фабио задрожал от страха.

— Они здесь, а ты их даже не распознал! — заревела виверна.

Фабио перевел дух.

— Кто это? — спросил он. — Кто эта девочка?

Нидхогр замолчал и внимательно на него посмотрел. Мальчик ждал, что его также поразит острая боль. Он поступил опрометчиво, задав этот вопрос, который никак не мог себе позволить, но он должен был знать.

— Это — враг, самый главный и самый сильный, — неожиданно ответил Нидхогр. — Это — Тубан.

— Это же девочка, — возразил Фабио.

— Но в ее теле живет дух дракона.

— Зеленого дракона… Вы сражались с ним, верно?

Казалось, что от легкой дрожи, выдававшей нерешительность Нидхогра, качнулся воздух.

— Что тебе известно о ней?

— Я ее знаю, — пробормотал Фабио. — Она приснилась мне.

Нидхогр все еще колебался.

— Вполне возможно, что она и вправду снилась тебе, — сказал он. — Впрочем, тысячелетия назад вы уже встречались с ней.

— Тысячелетия назад? Но как такое возможно?

— О, это была великая битва. Виверны сражались против драконов в борьбе за обладание этим миром. И вот во время этой войны в одном из сражений и было собрано содержимое этого сосуда. Знаешь, что в нем находится?

— Нет.

— Это моя кровь — кровь, которая вытекала из моих ран, когда Тубан, самый сильный из драконов, сражался против меня. Но я заставил заплатить их дорогую цену за свою дерзость. И я убил его так же, как одного за другим убил всех ему подобных.

— Но тогда как же…

— Это — магия драконов. Тубан вселился сначала в тело одного человека, потом в другого и еще и еще. И так на протяжении веков и тысячелетий. И никогда еще он не пробуждался. Но как только его дух встретился с девочкой, с которой тебе пришлось столкнуться, он пробудился и передал ей свою силу.

Сердце Фабио замерло.

— Ну а я? Кто я?

— Ты такой же, как и она.

— И во мне тоже живет дракон?

— Да, ты тоже Дремлющий. Но в отличие от Тубана ты решил служить мне и сражался против себе подобных. Ты был одним из самых храбрых моих соратников по борьбе, а может, даже самым лучшим.

Фабио почувствовал, как закружилась его голова.

— Ну а мои способности…

— Да, это способности дракона. Каждый твой жест, каждый даже самый незначительный эпизод твоей неприметной жизни имел своей целью привести тебя ко мне и пробудить твое предназначение.

Эти слова были ужасны, они заставили Фабио окаменеть. Все вело его к этому самому моменту, к этому месту. Даже смерть его матери и предательство отца.

«Ведь именно этого ты всегда добивался, не так ли? — спрашивал себя мальчик. — Ответа, объяснения происхождения твоих способностей и твоей черной души. Тогда почему же эта правда тебе не по нутру?»

Фабио вспомнил покрытую золотом лапу в своем сне. Это была лапа дракона. Его лапа.

— Ты должен гордиться своими корнями и тем, что судьба привела тебя ко мне, — продолжал Нидхогр. — Когда я вернусь, ты будешь рядом со мной и я сделаю тебя королем. У тебя будут подданные, которые будут слепо подчиняться тебе.

Фабио снова посмотрел на виверну, в ее полные ненависти глаза и вновь ощутил ее безграничную мощь.