У них уже не было больше сил двигаться дальше, да и приходивший в себя принц начал стонать от боли. Постепенно из сонного состояния, в котором он находился после воздействия магических чар, Леарко погружался в некое подобие мучительной бессознательности.

Девушки осторожно положили его на землю, а затем принялись за дело: по указанию Теаны Дубэ собирала разные травы, из которых девушка-маг намеревалась приготовить лечебные настои.

— Ты — довольно опытный ботаник, — заметила Теана.

— Убийца должен знать ядовитые растения, а вор — те, что обладают усыпляющим действием, — как ни в чем не бывало пояснила разбойница. — Да и потом, я всегда питала особую слабость к изучению трав.

Теана не стала больше ее расспрашивать и принялась готовить снадобье.

Эта процедура не слишком отличалась от той, которую она применяла для приготовления зелья, сдерживавшего разрушительное действие клейма. Как и в прошлый раз, она обмакивала кончик тонкого березового прутика в приготовленную мазь. Затем, закрыв глаза, словно в трансе, выводила вокруг раны на теле принца странные знаки. Шепотом она, словно заклинание, медленно читала молитву. Дубэ вздрагивала всякий раз, когда Теана произносила имя бога Тенаара. Однако разбойница видела, как постепенно розовело лицо Леарко; его дыхание также приходило в норму.

Неужели это был тот самый, истинный бог, о котором они раньше спорили? Неожиданно до Дубэ стал доходить смысл слов Теаны, произнесенных в тот незабываемый вечер. Это была уже другая, позитивная сторона веры, хотя и не менее загадочная: в ней чувствовалось сострадание.

К тому времени Теана уже завершила свой ритуал: Леарко, казалось, беззаботно спал, а его раны больше не кровоточили.

— Теперь воспользуйся каким-нибудь своим лекарством, — произнесла девушка-маг устало. — Наверняка он так скорее поправится и завтра сможет снова продолжить путь.

Дубэ не нужно было повторять дважды. Она стала осторожно втирать мазь, нежно поглаживая кожу вокруг раны. Едва она смазала порез на руке принца, как вдруг ей на память пришел эпизод с Учителем: у него была такая же рана и она спасала его от смерти.

Девушка чуть вздрогнула: прикосновение к Леарко вызвало у нее необычайное волнение. Она поспешила закончить скорее эту процедуру.

— До утра будем спать по очереди. Напавших на нас людей я связала как следует, но нет гарантии, что по пути нам не встретится еще кто-нибудь. В любом случае нам нужно позаботиться и о нем, — произнесла Дубэ, и Теана согласно кивнула.

Эта ночь показалась ей бесконечной. Разбойница неотступно думала о Леарко, вступившем за них в бой.

Ей никак не удавалось найти этому объяснение. Она смотрела на его бледное и спокойное лицо, испытывая немое восхищение перед этим юношей. Девушка спрашивала себя, почему она то порой искала его общества и чувствовала себя самой счастливой, когда он был рядом, то видела в нем угрозу своей безопасности и надеялась на то, что какое-нибудь событие их непременно разлучит.

Наконец принц открыл глаза. Впервые она заметила, что у него зеленые глаза, что они живые и яркие и какая бездонная глубина таится в них.

Леарко повернулся и посмотрел на нее.

— Что произошло?

— На нас напали, — ответила Дубэ.

— Это я помню. А что потом?

— Вы их убили, всех пятерых, — солгала она. — Но вас ранили.

Леарко внимательно оглядел свою раненую руку, попытался осмотреть еще и бок, но резкая боль помешала ему это сделать.

— Не двигайтесь, иначе рана снова откроется.

Молодой человек посмотрел на нее с улыбкой:

— Давай перейдем на «ты».

Дубэ смущенно огляделась, отчаянно пытаясь перевести взгляд на что-нибудь другое, лишь бы не смотреть ему в глаза. Теана спала и не могла помочь ей в этом.

— Так это была ты?

Девушка вопросительно посмотрела на принца.

— Это ты лечила меня?

Дубэ сообразила, что принц принимает ее за жрицу, ведь Теана именно так ее и представила.

— Да, — снова солгала она.

— Благодарю.

Что-то шевельнулось у нее в груди.

— Вы не должны… ты не должен благодарить меня, ведь ты нас спас.

Леарко слегка приподнялся, поведя плечами.

— Я не для того спас вас тогда в Сельве, чтобы потом позволить погибнуть от рук бандитов.

Для Дубэ это было непонятно.

— Но мы чужие тебе люди. Скажи, почему ты сделал это?

Юноша пристально на нее поглядел:

— Мне казалось, что я уже достаточно много сделал для вас плохого?

Дубэ все так же непонимающе смотрела на принца.

— Мы уже говорили об этом, помнишь? Война вынудила вас стать беженками. А я и есть та самая война. Знаешь, скольких людей я убил за свою жизнь?

Дубэ чуть не рассмеялась ему в лицо, ей хотелось спросить принца: «А знаешь, скольких убила я? И последним будет твой отец».

Разбойница почувствовала, как мурашки пробежали по ее спине.

— Ты — сын короля. И если даже ты убивал, то, значит, так было нужно твоему королевству.

— Не притворяйся. Я же знаю, что ты способна меня понять.

От пристального взгляда Леарко у девушки все похолодело внутри.

«Он все слышал. Я раскрыта. И теперь мне придется его убить».

— Я…

— Незадолго до нападения я слышал ваш с сестрой разговор. Вы говорили о том, что произошло с тобой в детстве.

«Он все знает, знает о наших планах!»

— Мне неизвестно, кто ты на самом деле и правда ли, что та девушка, которая спит сейчас в двух шагах от нас, тебе сестра. Мне нет до этого никакого дела. Мне достаточно просто посмотреть тебе в глаза, чтобы понять, что твое прошлое покрыто таким же мраком, как и мое. Мы оба знаем то, о чем большинство людей даже и не догадываются.

Дубэ напряглась: мысль о том, что Леарко мог узнать все о ней и ее миссии, испугала разбойницу, она лихорадочно соображала, что делать дальше, а принц продолжал говорить:

— И именно поэтому ты плакала тогда там, у ручья, и просила прощения, не правда ли?

Отпираться было бесполезно.

— Да.

Леарко грустно улыбнулся:

— Когда мне было тринадцать лет, Фора, тот самый человек, которого ты видела в шатре, заставил меня казнить старика. Я отрезал ему голову на глазах улюлюкающей толпы, — это было мое первое убийство. Ты понимаешь, о чем я? Ты знаешь, что происходит, когда убиваешь, когда твоя жизнь рушится в одно мгновение и весь мир меняет свой цвет и смысл?

Дубэ почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Никто не говорил ей ничего подобного, даже Учитель. По ее щеке скатилась слеза.

Принц медленно поднял руку и вытер.

— Если ты понимаешь это, то, значит, сможешь понять причину, по которой я хотел спасти вас. Для мертвых уже ничего нельзя сделать. И вины уже не смыть. Но для тех, кто жив, можно еще попытаться что-либо сделать. Вы и стали для меня как раз той самой запоздалой возможностью, впервые за многие годы.

Леарко продолжал гладить ее по щеке, вдруг он приподнялся, вскрикнув от боли, и нежно обнял девушку.

Дубэ еще постаралась сохранить твердость духа, но силы оставили ее, и она позволила себе расплакаться у него на груди, всей душой и телом чувствуя тепло его рук.

В самой глубине ночной тьмы забрезжил для нее слабый огонек сострадания и покоя, о котором она даже и не мечтала.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Я решил, что прошло время снисходительного отношения к моему сыну. Я долго верил в то, что своей суровой дисциплиной смогу закалить мягкий характер, доставшийся ему от матери. Но все оказалось безрезультатно. Большой ошибкой было с моей стороны доверить Неору воспитание принца. Мне нужен человек, способный сделать из него настоящего мужчину, и думаю, что я нашел такого человека — Фора, безусловно, один из самых преданных мне людей. Возможно, он грубый и недалекий, но зато и беспощадный человек, в бою ему нет равных. Именно он сделает из Леарко жестокого воина, каким я хотел бы его видеть. Он вытравит из его сердца жалость, заставит стать достойным своего отца. Наконец у меня появится наследник, о котором я так долго мечтал с тех самых пор, как от красной лихорадки умер первый Леарко. Став равным мне, он сможет увековечить мою власть над Всплывшим Миром. Ибо имя мое войдет в историю и все последующие поколения будут вспоминать меня со страхом и восхищением. И не будет конца моему правлению…

Из дневника Дохора, короля Земли Солнца

8

ОТГОЛОСКИ ПРОШЛОГО

Макрат, щупальцеподобный и беспорядочный, предстал взорам путешественников на четвертый день после нападения грабителей. Они ехали не слишком быстро, потому что, несмотря на все старания девушек, Леарко был еще слаб и быстро уставал. По этой причине за день они проезжали не слишком большое расстояние и надолго останавливались, чтобы перекусить и переночевать. Дубэ была все время на страже, невзирая на то что принц всякий раз пытался этому противиться. Девушка была неумолима, к тому же после их последнего разговора ее все чаще мучила бессонница.

Никогда еще в своей жизни она не была такой растерянной. С одной стороны, она чувствовала, как в душе ее растет надежда на нормальную жизнь. С другой стороны, теперь они были еще в большей опасности, и все из-за того вечера, когда она проявила слабость и позволила себе проливать слезы, как глупая изнеженная барышня.

Ее одолевали то ненависть, то восхищение; когда наступала ночь, ее начинали терзать воспоминания. Она вспоминала и размышляла, и главное место в ее размышлениях занимал Леарко. Ей нравился его облик, сила его духа, отвага, но осознание того, что она, словно сообщница, знала о том, что творилось у него в душе, отталкивало ее. Принц по-прежнему был для Дубэ чужим человеком, который воспользовался ее минутной слабостью и выведал мрачный секрет девушки.

Поэтому, когда они вступили на улицы Макрата, Дубэ вздохнула с облегчением. Вот и долгожданный конец путешествия. Теперь она может сосредоточиться на своей миссии и освободиться от этого сладкого и одновременно горького наваждения.

Путники передвигались инкогнито. Чтобы не быть узнанным, Леарко надвинул на голову капюшон плаща.

Дубэ почувствовала, что снова дома. Это гнилое и мерзкое место было ее средой, в которую она вросла корнями и стала его неотъемлемой частью. Сельва была ее прошлым: в ней осталось детство разбойницы, в то время как Макрат, с его опасными кварталами, был ее настоящим, на самом дне которого она очутилась после смерти Горнара. Здесь все напоминало ей о ее воровской жизни и об Учителе. Казалось странным, но теперь воспоминания о нем не были столь яркими. Дубэ любила его, и этот человек значил для нее все, но теперь она явилась словно из другого мира. И это удивляло девушку. Она испытывала угрызения совести из-за того, что позволила навсегда исчезнуть этому призраку. Кто еще в этом мире вспомнит о Сарнеке, если не она?

Теана с тревогой прижалась к ней.

— Ты была здесь? — спросила ее Дубэ.

Девушка-маг тряхнула головой.

— Я знаю, как выглядит дворец, но город мне незнаком.

Дубэ представляла себе, как, должно быть, напугана Теана видом этого города, его теснившимися друг к другу домами и зловонными улочками. Но девушка уже не раз обнаружила свое умение быть сильной, Дубэ не сомневалась, и на этот раз юная волшебница оправится.

Едва добравшись до дворца, Леарко наконец скинул капюшон. Охранники мгновенно почтительно склонились перед ним.

— Мой отец на месте?

— Он ожидает вас в тронном зале, ваше высочество.

Принц обернулся к девушкам:

— Следуйте за мной.

Они шли по коридорам королевской резиденции. Дубэ знала о ней по рассказам, но у нее никогда не было возможности посетить ее. Уже снаружи дворец поражал своим великолепием: высокие шпили, купола, повсюду позолота и барельефы. Интерьеры дворца были еще более яркими и красочными: анфилада огромных залов, отделанных белым мрамором; величественные треножники в углах, излучавшие в каждой комнате горячий свет и наполнявшие воздух ароматом благовоний.

Дубэ шла ссутулясь, с изумлением оглядываясь вокруг. Теана, напротив, двигалась легко и быстро, глядя прямо перед собой. Сразу было видно, что она неплохо знакома с местами обитания правящих особ; лишь едва заметная дрожь ее рук выдавала внутреннее напряжение девушки. Дубэ решила, что причиной ее страха было предстоящее знакомство с Дохором, человеком, которого все считали ужасным. И то, что они должны были совершить.

Наконец они оказались перед широкой бронзовой дверью, украшенной миниатюрами. Вход охраняли вооруженные копьями солдаты, которые, едва завидев принца, тут же низко поклонились ему.

— Я прошу аудиенции у моего отца.

— Королю уже доложили о вашем прибытии, — произнес один из охранников. — Обе женщины должны подождать здесь.

— Прошу разрешения на то, чтобы и их также впустили. Я буду говорить о них с королем.

Охранник, казалось, был в недоумении.

— Мой господин, вы прекрасно знаете приказ: простолюдины не могут быть допущены к его величеству.

— Я беру на себя полную ответственность за свое прошение.

Солдат, все еще колеблясь, посмотрел на Леарко; затем с помощью своего напарника открыл одну тяжелую дверь.

Все трое оказались в громадном зале, почти полностью украшенном позолоченной мозаикой. В самом центре с потолка свисала огромная золотая люстра, украшенная драгоценными камнями: она грозно нависала над головами тех, кто торопился предстать перед королем. Все пространство зала было поделено величественными колоннами из серого гранита на три сверкающих нефа. Ниши двух боковых украшали статуи. Леарко, Дубэ и Теана двигались под пристальным взглядом суровых ликов каменных изваяний. В глубине зала на возвышении стоял великолепный трон, усыпанный драгоценностями, размер которого должен был внушать трепет перед могуществом его величества.

Они приблизились, и обе девушки поразились невероятному сходству Дохора с его сыном: те же светлые, почти белые волосы и те же черты лица, только не такие тонкие, как у сына. Казалось, что это сам Леарко, но только озлобленный, изгнавший из своей души всякое проявление благородства, для того чтобы оставить в ней место для жесткого политического расчета и жестокости воинствующего короля. На нем были простые доспехи, а сбоку на поясе висел меч. Он с безразличием ожидал приближение сына, устремив на него строгий взгляд. Сопровождавших принца девушек он не удостоил ни малейшего внимания.

На расстоянии десяти шагов от трона Леарко опустился на колени и склонил голову. Его раны еще не зажили, поэтому он двигался осторожно, терпеливо снося приступы боли, терзающие его бок.

— Отец…

— Ты заставил нас ждать, — неожиданно произнес Дохор.

Спина принца дрогнула.

— Лучше поздно, чем никогда, — добавил король с надменным взглядом.

Принц не отвечал; он продолжал стоять на коленях и с опущенной головой. Теана и Дубэ следовали его примеру.

— Вижу, что в дороге у тебя возникли какие-то трудности.

— На нас напали бандиты. Они были впятером, и мне пришлось потрудиться, чтобы справиться с ними. В бою я был ранен, но, к счастью, две эти девушки опытные жрицы, и они вылечили меня.

Король встал. На его лице отразилась саркастическая гримаса.

— Ты теперь сражаешься не только со стариками, но и со всяким сбродом!

Он медленно приблизился к сыну, сохраняя величественную осанку. Дохор несколько мгновений внимательно смотрел на принца, а потом с силой пнул его ногой в бок. Его ярость была слепой, почти животной. Леарко машинально прижал руку к ране, с трудом подавляя крик боли.

Девушки, застыв от удивления, замерли.

— Ты — слабак… — прошипел король.

— Прости меня, отец, — прошептал принц.

— Ты только и можешь, что просить прощения. Прощение за то, что не принес мне голову Идо, за то, что не смог справиться с простыми уличными оборванцами, за то, что тебя спасли какие-то простолюдинки! — заревел Дохор.

Дубэ сжала зубы.

— Прости меня, отец, больше не повторится…

Король снова уселся на трон и погрузился в свои мысли.

— Зачем ты притащил за собой этих женщин?

Только теперь Леарко поднял голову:

— Я спас их в одном из приграничных городов. Наши враги разрушили их дом, и я подумал, что они могут быть нам полезны. Я привез их сюда, чтобы их приняли во дворец на службу.

Дохор затряс головой.

— Какой наш принц великодушный… Почему, судьба, ты не захотела дать мне достойного сына? С тобой я только теряю время. Ты не сможешь стать достойным моего трона. Ты гнешься, как камыш, и лишен какой бы то ни было твердости. — Он глубоко вздохнул и посмотрел вдаль через витражное окно. — Если бы твой брат не умер, он наверняка сумел бы. — Его голос прозвучал с едва заметным надрывом.

Леарко застыл, сжав кулак.

— Отведи их к Волько и сделай так, чтобы они больше никогда не показывались мне на глаза, — произнес он наконец. — Пусть он отправит их на кухню или еще куда-нибудь, но если я их снова увижу, то за себя не отвечаю, ясно?

— Да, мой господин.

Дохор махнул раздраженно рукой:

— А теперь прочь, убирайся к себе. За ужином еще поговорим с глазу на глаз.

Леарко поднялся и, чуть прихрамывая, направился к выходу.

Теана последовала за ним, в то время как Дубэ продолжила еще какое-то мгновение стоять на коленях. Она чувствовала, как ее переполняла черная, нестерпимая злоба. Наконец-то ей это удалось: она стоит напротив человека, которого должна убить. Разбойница никогда прежде не видела Дохора, но ненавидела его с тех самых пор, как оказалась в Гильдии. И впервые она испытывала непреодолимое желание убить; и зверь здесь ни при чем, она хотела этого сознательно. Она медленно встала, угрожающе глядя на короля. На долю секунды по его лицу мелькнула тень, словно он о чем-то догадался. Но это длилось не дольше мгновения, затем король перевел взгляд, а Дубэ, склонив голову, направилась к выходу.

Волько был худым и на вид слабым, но симпатичным стариком. Он тепло обнял Леарко и долго смотрел ему в глаза.

— Непременно и как можно скорее покажитесь лекарям, мой принц, — произнес он печально.

— Не беспокойся, я обязательно это сделаю.

— Почему, скажите, вы не бережете себя?

Принц улыбнулся, затем перевел разговор на другую тему, обрисовав ему в общих чертах историю сопровождавших его девушек, и поручил их его заботам.

— Не беспокойтесь, я найду для ваших подопечных подходящее местечко, — сказал старик.

— Вы остаетесь в хороших руках, — обратился он к Теане и Дубэ. — Мы обязательно скоро встретимся.

Затем он слегка наклонил голову в знак прощания и вышел за дверь, а девушки остались наедине с Волько.

— Следуйте за мной, — сказал старик.

Теана и Дубэ последовали за ним. Дубэ почти сразу почувствовала к Волько доверие. Разбойница подумала, что неплохо было бы завоевать его расположение.

— Вот и вы смогли убедиться, насколько добр наш принц, — вздохнул старик. — Знаете, в королевстве немало людей, которых он облагодетельствовал, а некоторым и спас жизнь: женщины, дети и даже враги. И никогда не хотел, чтобы эти его поступки получили огласку.

Старый слуга говорил так, будто Леарко был его сын: в каждом его слове слышалась искренняя любовь.