— Такого цвета волосы, глаза… они были у тебя не с рождения. Кто-то наделил тебя ими при помощи магии. Я это сразу заметил. Ты обратила внимание на тот уголек, которым я водил по твоей коже?

Адхара кивнула.

— Это особая форма магического измерения, позволяющая понять, был ли человек и в самом деле подвержен волшебным чарам. А над тобой их проделано немало.

Адхара хранила молчание.

— А кто бы мог это сделать? — едва слышно спросила она спустя некоторое время. Это была единственная здравая мысль, возникшая у нее в голове.

Священник только покачал головой:

— У меня нет ни малейшего представления. Я даже не знаю, о какой магии идет речь. И потом, подвергать людей постоянному воздействию колдовских чар запрещено.

Все трое покинули камеру в полной растерянности. Священнослужитель дал молодым людям по пузырьку с голубоватой жидкостью.

— Это на случай, если вы неожиданно почувствуете себя хуже. Это мягкое средство вылечивает многие инфекции и может вам пригодиться.

Однако Адхара так и не смогла заставить себя подумать о болезни. Обеспокоенность девушки вызывали откровения, услышанные ею в камере.

— Лучше спроси меня о том, что тебе непонятно, — прерывая размышления Адхары, предложил ей Амхал.

— Мне все непонятно, — ответила она печально. — Вернее, с колдовскими чарами все ясно, но как это может помочь мне разобраться, кто же я такая?

Амхал посмотрел на свою спутницу.

— Мне очень жаль, — произнес он наконец. — Я надеялся, что смогу быть тебе более полезным…

Девушка слегка коснулась его руки:

— Ты и так много сделал. Даже слишком.

Адхара печально улыбнулась. И что теперь? А теперь она снова одна. Амхал пойдет своим путем, а она останется ни с чем; есть только имя — прощальный подарок ее спутника, чтобы предстать с ним перед всем миром.

— Послушай, — вдруг обратился к ней Амхал. — Есть еще кое-что, что до сих пор остается нам неизвестно. Вот это. — И он коснулся рукой кинжала, висевшего на поясе у Адхары. — Быть может, в нем заключен какой-нибудь важный знак.

Девушка неуверенно кивнула.

— Это очень странный кинжал особой формы, — рискнул предположить Амхал. — Наверное, он принадлежит какой-нибудь знатной и известной семье… Мой учитель — знаток фамильного оружия. Он — Всадник Дракона.

Оба инстинктивно остановились посреди дороги друг против друга.

— Нам необходимо встретиться с ним, — продолжал Амхал. — Быть может, он сумеет помочь нам понять, кто ты.

Адхара почувствовала, как ее сердце учащенно забилось, но девушка не хотела предаваться обманчивым иллюзиям.

— А где живет твой учитель?

— В Новом Энаваре, следующей остановке на моем пути. Я отправляюсь туда завтра.

Девушка не решилась возразить ему. Она так и не произнесла ни единого вразумительного слова, только стояла, положив руку на кинжал и глядя Амхалу прямо в глаза.

— Мы отправляемся завтра, — поправил себя молодой человек.

Адхаре потребовалось время, чтобы обдумать сказанное и уловить в нем саму суть. Затем она опустила глаза и прошептала:

— Спасибо.

— Тебе вовсе не нужно меня благодарить, — ответил Амхал и снова двинулся в путь. — Однако уже пора ужинать.

Они молча ужинали в трапезной, сидя в стороне от остальных присутствующих. Амхал уставился в свою миску. Адхара размышляла над услышанными днем признаниями. В конце концов, у нее в руках было уже кое-что. Как бы то ни было, но некто незаконно навел на нее магические чары. Быть может, поэтому девушка была лишена памяти. Это — первый значимый шаг. Теперь она знала маленький кусочек своего прошлого.

— А кто был этот Тиранно? — неожиданно спросила Адхара, решившись нарушить молчание своего спутника.

Амхал, казалось, вздрогнул от неожиданности.

— Невероятно сильный и ужасный маг. Почти сто лет тому назад он попытался завоевать весь Всплывший Мир. Прибегнув к своей колдовской силе, он сумел создать войско. Помнишь того типа из Салазара, который ухаживал за Джамилой? Так вот это был фаммин. Эти существа были созданы при помощи магии, они оказались прекрасными воинами, лишенными души.

— И я такая же, как эти фаммины?

Амхал усмехнулся:

— Довольно привлекательная версия.

Девушка покраснела:

— Да, но ведь и я тоже оказалась подверженной магическим чарам, не правда ли?

— Так говорит священник.

Адхара проглотила еще немного супа.

— А что стало с Тиранно?

— Он был повержен великой героиней нашего времени, воительницей, единственной женщиной-Всадником Дракона — Ниал.

Это было равносильно удару. Казалось, время остановилось, и комната начала свое стремительное вращение вокруг девушки. Полуэльфийка Ниал. Девушка с синими волосами и лиловыми глазами, маг и воительница, Посвященная. Эта история заполнила собой сознание Адхары, словно воды весеннего паводка, дополняя ее образами, датами и сведениями.

— Астер…

Амхал запнулся от неожиданности.

— Да, Тиранно и есть Астер.

Адхара внезапно снова пришла в себя:

— Как ты сказал?

— Ты произнесла слово «Астер» — настоящее имя Тиранно.

Ложка Адхары застыла в воздухе, и на стол потекла тонкая струйка густого белого супа.

— Я вспоминаю… — произнесла девушка чуть слышно. — Я вспоминаю эту историю… Ниал родилась в Земле Дней, но жила в Салазаре со своим отчимом Ливоном. Она была из рода полуэльфов, уничтоженного Астером, который, в свою очередь, также был полуэльфом… Я это помню!

Адхара с силой сжала руку Амхала, и он посмотрел на нее с улыбкой.

— К тебе возвращается память? — В его взгляде промелькнул луч надежды.

Адхара отпустила руку своего спутника:

— Не знаю, но… я помню эту историю! Поначалу я ее не помнила, а теперь помню!

— Ну, дай бог тебе как следует выспаться, и чтобы это помогло тебе найти недостающие фрагменты, — сказал напоследок Амхал, отодвигая в сторону пустую миску.

Адхара была вне себя от радости. Наконец что-то стало проясняться.

На следующее утро на рассвете молодые люди отправились в путь. Ночь не принесла никаких изменений, тем не менее Адхара пребывала в приподнятом настроении. Она была счастлива оттого, что, будучи долгое время не в состоянии восстановить в памяти хронологию своей жизни, смогла наконец получить пусть и незначительные, но все же факты. Однако при этом девушка успела заметить темные круги под глазами Амхала. У Адхары возникло подозрение, что тот снова изводил себя упражнениями, но предпочла промолчать.

За целый день полета молодые люди почти не разговаривали. Под ними все так же простирались леса, изрезанные сверкающими полосками, и бесконечное водное пространство.

Вечером они приземлились на одной из полян: с одной стороны лежала, свернувшись в клубок, Джамила, а с другой стороны, разведя костер, сидели ее наездники. На ужин — неизменное вяленое мясо с хлебом и молчание.

Адхара первой нарушила это безмолвие:

— А что это за город, в который мы летим?

— Он называется Новый Энавар. В действительности это довольно древний город с многострадальной судьбой.

Адхара приготовилась слушать. Ей нравилось учиться у Амхала, нравилось смотреть на него и слушать его рассказы.

— В стародавние времена, почти сто пятьдесят лет тому назад, на том месте стоял город Энавар, который позднее был стерт с лица земли Тиранно. Ты это помнишь?

Адхара порылась в своей памяти.

— Кое-что, — ответила девушка.

— Прекрасно. Итак, во времена правления Дохора… ведь я тебе уже говорил про него, верно?

Адхара кивнула. Сказать по правде, она почти не знала, что это был за человек. В отличие от Астера и Ниал это имя ни о чем ей не говорило.

— Так вот, в то время как Дохор попытался наложить свои лапы на Всплывший Мир, место, где некогда стоял Энавар, продолжало оставаться в запустении. Тогда там были еще целы остатки Цитадели, дворца Тиранно. И задумал Леарко, новый король Земли Солнца, восстановить его. Вот так и возник Новый Энавар. Тебе это говорит о чем-нибудь?

В ответ Адхара покачала головой. Это было всего лишь беспорядочное нагромождение имен, почти ничего для нее не значащих.

— Быть может, когда мы попадем туда, моя память вдруг разом ко мне вернется.

Амхал улегся прямо на траву.

Девушка, все еще продолжая смотреть на своего спутника, спросила:

— Сколько же нам еще осталось лететь?

— Самое большее — дня три.

Тихий стрекот сверчков заполнил собой ночную тьму.

В пути они пробыли еще три дня. Вечером второго дня путешественники решились остановиться на ночлег в одном из селений Земли Воды. Молодые люди так и не смогли открыто признаться друг другу в том, что воспоминание произошедшего с ними на Земле Воды в тот роковой вечер все еще довлело над ними, отчего оба старались держаться подальше от городов и деревень. Адхара иногда, несмотря на заверения посетившего их священника, внимательно обследовала свое тело и украдкой щупала свой лоб в поисках вероятных признаков болезни. Амхал пару раз заставал ее за этим занятием, но оба так ничего друг другу не сказали. Все это походило на молчаливое соглашение, по которому оба умышленно не вспоминали про то происшествие, стараясь стереть его из своей памяти.

Однако их пребывание в деревне прошло вполне спокойно. Джамила ждала их в лесу, в то время как молодым людям был оказан гостеприимный прием в одном из постоялых дворов. Только однажды они оказались в затруднительном положении, когда поняли, что в единственной комнате, которую они могли снять, стояла всего одна кровать.

— Я лягу на полу, — предложил тогда Амхал. А Адхара не отважилась признаться ему, что почла бы за счастье спать рядом с ним. Она так и смотрела всю ночь на него, лежавшего на скрипучем полу, целиком закутавшись в свой плащ. Девушка думала о том, с какой радостью она разделила бы с ним узкий матрас, ощущая при этом рядом с собой его дыхание.

Вечером следующего дня молодые люди были уже на Большой Земле.

От встречи с ней у Адхары осталось самое приятное ощущение. Оба путника оказались в цветущем лесу, при этом земля в нем была блеклой и полностью изрезанной необычными темными прожилками. Она коснулась рукой одной из них и увидела, как вся ее ладонь покрылась тонкими переливающимися соломинками черного цвета.

— Черный кристалл — самый прочный материал во всем Всплывшем Мире. Это все, что осталось от Цитадели Тиранно. Похоже, что зло в какой-то мере все еще продолжает жить. — Амхал указал на окружавший их лес. — Всего того, что ты видишь сейчас перед собой, не существовало до прихода к власти короля Леарко. Это место было голым и безлюдным. Именно наш король задумал посадить здесь лес. Но земля оказалась бесплодной. Тогда настал черед магии. Эта проделанная сотнями магов гигантская работа оказалась беспримерной во всей истории Всплывшего Мира. Так и появился на свет этот лес. Сказать по правде, периодически все же приходится прибегать к волшебным чарам: земля все еще бесплодна, и потребуется еще не одно столетие, прежде чем все снова станет таким, как когда-то. Но год от года все меняется к лучшему.

Адхара огляделась по сторонам. Побуждаемая недавними успешными попытками, она попыталась отыскать в своих воспоминаниях мало-мальское упоминание об этом месте. Не найдя ничего, девушка тем не менее не пала духом. Она наслаждалась этой природой, которая в итоге одерживала верх над злом.

9

ВЕРХОВНАЯ ЖРИЦА

Воздух был наполнен ароматом ладана. Закручиваясь в неторопливые завитки, он охватывал в свои чувственные объятия колонны и скамьи храма.

Благовоние исходило из кадила Верховной Жрицы, стоявшей напротив статуи и в упор смотревшей в ее глаза.

Статуя представляла собой человека внушительного телосложения с хмурым выражением лица. В одной руке он держал меч, а в другой — молнию. Его лицо выражало сосредоточенную суровость, смягчаемую при этом некоей таинственной мудростью, отчего его черты не казались слишком строгими.

Верховная Жрица передала кадило стоявшей рядом монахине, а затем опустилась на колени. Она закрыла глаза и мысленно повторила те же самые слова, что на протяжении многих лет произносила всякий раз, когда храм наполнялся людьми. И хотя она давно их знала, они не стали для нее чем-то обыденным. Ее вера продолжала жить, оставаясь такой же, как в первый день, а может, даже еще крепче. Все потому, что она прошла испытание болью, закалилась за годы одиночества и окрепла в тяжелых трудах по распространению нового культа.

Она просила сил и терпения, оставаясь при этом не более чем посредником, и, как всегда, ее последние мысли были обращены к отцу.

Где бы я ни была, не покидай меня.

Верховная Жрица с трудом поднялась на ноги. Они уже не были такими крепкими, как когда-то, и с каждым днем вставать ей становилось все труднее. Помощница подошла поближе, но Верховная Жрица решительным жестом остановила ее. Уже вполне твердо стоя на ногах, она обернулась назад и простерла руки к переполненному залу.

— Подходите, пожалуйста, ко мне, как обычно, по одному, ибо все вы будете исцелены.

Толпа в едином порыве двинулась вперед, словно морская волна во время шторма. Верховная Жрица спустилась с алтаря и оказалась в окружении своих приближенных.

— Сегодня был также славный день, — заметила сестра-помощница, помогая Верховной Жрице снимать с себя церемониальное облачение. — Я чувствую веру людей, их участие… Служить в храме — это необычайная честь для меня.

Верховная Жрица горько улыбнулась:

— Очень часто я задумываюсь над тем, что все они приходят ко мне только из-за моего дара целительства. Ведь это что-то вроде вымогательства, подумать только: уверуйте, и я исцелю вас.

— Ваше святейшество! — возмущенно воскликнула монахиня.

Верховная Жрица небрежно махнула рукой:

— Не обращай внимания на мои слова. Иной раз я чувствую себя старой и уставшей; груз увиденного и пережитого приводит меня к слишком большому разочарованию.

Сестра встала напротив нее. Она была молода, может, даже слишком: волосы, собранные в обычный высокий хвост, пухлое лицо девчушки, еще не перешагнувшей порог зрелости. Ее серьезный взгляд любопытно контрастировал с все еще детскими чертами лица.

— До вас этот культ был попран Гильдией, которая очернила имя Тенаара и использовала его в своих мрачных целях. До вас люди дрожали только от одного упоминания имени нашего бога. А теперь посмотрите: сотни храмов по всему Всплывшему Миру, тысячи верующих — разгорелось пламя новой веры, объединяющей разные народы и расы. И все это — ваша заслуга.

Верховная Жрица улыбнулась. Прекрасно осознавать, что часть пламени, так вдохновляющего ныне эту девушку, было обязано своим возникновением ее неустанным усилиям по распространению учения катехизиса, а еще, а, собственно, почему бы и нет, благодаря ее знаниям медицины, которые, впрочем, она не рассматривала как свое единственное достоинство. Все братья и сестры Ордена обучались искусству врачевания. Конечно, никто не преуспел в этом деле так, как она, но ведь не в этом дело.

Переодевшись, Верховная Жрица с трудом уселась в кресло.

— Можешь идти, — произнесла она своей помощнице со скуповатой улыбкой на лице. Ей хотелось побыть наедине после этого буйства толпы в храме.

Сестра опустилась на колени.

— Всегда в вашем распоряжении, — сказала она, прежде чем удалиться.

Верховная Жрица осталась одна. В храме было очень трудно насладиться одиночеством: то верующие, которых нужно было исцелять, то совершение культовых обрядов, то обучение братьев и сестер, а потом еще и административное управление Братством. В действительности ей оставалось не так уж и много времени на себя и на свои размышления.

Она посмотрела в большое зеркало, прислоненное к одной из стен. Без церемониального облачения она снова становилась тем, кем была изначально: Теаной, девушкой, верившей в презираемого всеми бога. С тех пор прошло слишком много времени, и каждый прожитый год оставлял на ее теле свой след. И хотя локоны ее волос все так же блестели, теперь они были не белокурыми, а седыми. А ее девичье лицо уступило место сухому, изрезанному морщинами суровому лицу старой женщины. Ее тело отяжелело, его проступавшие в складках черной туники формы потеряли былую привлекательность: бедра стали слишком широкими, плечи костлявыми, а грудь обвисшей.

Это не столь важно, ведь теперь уже нет никого, кто бы мог возжелать это тело.

Теана провела рукой по своему темному одеянию. Она не снимала траура с того самого дня, как пятнадцать лет тому назад умер ее муж. Медленная и неумолимая болезнь постепенно лишала подвижности его суставы до тех пор, пока окончательно не перехватила дыхание в его груди. Теана не позволяла себе ни единой передышки в стороне от невыносимых страданий мужа и была с ним рядом до самого конца. А потом — пустота. Она умерла вместе с Лонерином, осталась только Верховная Жрица: ее вера была отныне ее единственной опорой, а Братство — единственным прибежищем.

Опершись локтями о стол, она принялась изучать документы. То были депеши, дарственные и сложные бюрократические акты, регулировавшие жизнь в этих местах. Теана вспомнила простую прямолинейность ее культа, его незапятнанность в то время, когда она была еще совсем одна и не существовало Ордена Братства Молнии. Тогда имя Тенаара вызывало ненависть, но ее вера была истинной. Но разве властная структура, в которую неизбежно превращалось Братство, не рисковала затмить собой такое простое и искреннее чувство?

То были бесполезные мысли, которые время от времени позволяла себе Верховная Жрица. А может быть, это всего лишь старость.

Теана просмотрела документы, некоторые из них подписала, а затем, когда стало смеркаться, зажгла свечу. И тут ее руки легли на куцый кусок пергамента. На вид всего лишь разъеденный обрывок бумаги, и не более того. Ей были очень знакомы подобные обрывки. В них — послания, которые монахи из отдаленных храмов ежедневно отправляли к ним с помощью магии. Лишь немногие попадали Теане прямо в руки. Большая их часть прочитывалась братьями, ответственными за организацию и распространение культа в других землях с тем, чтобы потом, как это бывало в большинстве случаев, осесть в позабытых всеми папках на пыльных полках шкафов. Но это донесение попало прямо к ней.

Сверху надпись — «Верховной Жрице».

Теана покрутила его в руках. Оно было кратким. Но почему тогда адресовано лично ей?

Верховная Жрица прочла послание, наспех написанное дрожащей рукой. Теане понадобилось прочесть его еще пару раз.

Но тут открылась дверь, и в комнату вошла та самая девушка, что прежде прислуживала ей. Теана вздрогнула.

— Моя госпожа, мне не хотелось вас беспокоить, — опустив голову, обратилась к Верховной Жрице сестра.

— Далия, не надо оправдываться… Я просто задумалась. Говори же.

— Госпожа, одна дама желает поговорить с вами.

Теана потерла переносицу.

— Не сейчас. Я устала и…

— Моя госпожа, это — королева, — кланяясь, пояснила девушка.

Тень изумления пробежала по лицу Верховной Жрицы. Дубэ не любила приходить в храм. Причиной тому, возможно, было мрачное воспоминание о временах существования Гильдии, когда Тенаар был не чем иным, как ужасным божеством, питавшимся человеческой кровью, либо сам факт того, что она не хотела верить в какого бы то ни было бога, вынуждал ее держаться на расстоянии от подобных мест.