— Что ты имеешь в виду? — уточняю я.

— Может, ты из другого мира, но вы с Ариеллой очень похожи. Только ты словно… улучшенная… нет, не так… более смелая и сильная ее копия. Ты такая, какой всегда мечтала видеть свою дочь покойная графиня. Ты куда больше похожа на графиню Белфрад. Она тоже была смелой, гордой и несломленной до самого конца.

— Она бы гордилась Ариеллой. Ей пришлось многое пережить. И она с достоинством принимала все трудности судьбы. Ари тоже была смелой, гордой, настоящей аристократкой.

— Да, была. Но она искренне желала любви отца. И страдала от одиночества. Именно это ее и сломало, — с потаенной болью произнесла Алма.

— Мне любовь графа Белфрада не нужна.

— И в этом твоя сила, девочка. Ты не цепляешься за надежду обрести отцовскую любовь. Не ищешь его одобрения. Поэтому можешь ему противостоять.

Громко сказано — противостоять. Спорить, ругаться, не соглашаться с его решением я могу. Это да. Но у всех моих действий будут последствия. И вот против последствий я почти бессильна.

Не успеваю что-либо ответить, так как в дверь кто-то тихо, но настойчиво стучит.

— Войдите, — нахмурившись, говорю я.

В комнату входит служанка по имени Салли, если я правильно помню имя из воспоминания Ари.

— В чем дело, Салли? — делая несколько шагов навстречу служанке, напряженно интересуется Алма.

— Граф вернулся, — бросая в мою сторону быстрый взгляд, говорит девушка. — Он приказал, чтобы госпожа Ариелла пришла в его кабинет.

Вернулся черт из преисподней! Я уж надеялась, что он в игорном доме от инфаркта окочурится, когда в очередной раз проиграет. Но нет. Живучий подлец!

— Не знаешь, зачем вызывает? — спрашивает Алма.

— Не знаю. Но в руках он сжимал письмо с золотым тиснением. И был хмурым и злым.

Я бы удивилась, явись граф домой не злым. А так — все как обычно. Привычный граф Белфрад в привычном состоянии.

— С золотым тиснением? Уверена? — взволнованно уточняет Алма.

Я все время их разговора храню молчание, как обычно делала Ари. Внутри у меня селится тревога, перемешанная со злостью на графа. Все еще не могу простить ему тех пощечин. Стоит вспомнить, как начинает трясти от злости.

— Точно с золотым тиснением, — быстро кивая, отвечает Салли.

— Из дворца, — повернувшись ко мне, говорит Алма.

Вот как… Неужели весточка няни дошла все-таки до короля и он решил вмешаться? Или это совершенно по другому поводу, и вовсе не от короля пришла весточка графу?

Пока не схожу к нему — не узнаю. Вероятнее всего, именно полученное им письмо стало причиной раннего возвращения домой и желания видеть меня в столь позднее для беседы время.

До кабинета графа я шла спокойно, с ровной спиной, пытаясь побороть гнев. В этот раз я должна соответствовать Ариелле, иначе ее отец может что-то заподозрить. Прошлый раз можно списать на срыв от близости смерти. Там нервы и у матерого мужика не выдержат, что уж о хрупкой психике леди говорить. Второй раз подобное поведение с моей стороны может заинтересовать графа, а мне это совершенно не нужно.

Остановившись возле двери и сделав пару тихих вдохов-выдохов, стучусь. Услышав раздраженное «Войди!», нажимаю на ручку и тяну на себя дверь.

— Добрый вечер, отец. Вы желали меня видеть, — тихо приветствую графа, опустив глаза в пол. Именно так делала Ариелла.

Какое-то время граф молчит. Я чувствую на себе его изучающий взгляд и против воли начинаю нервничать. В чем дело? Зачем он меня вызвал?

— Мне пришло письмо от короля, — наконец перестав меня нервировать, говорит он.

Значит, все же от короля… Хорошо это или плохо?

— Знаешь, что там? — спрашивает граф.

— Нет, отец, — вполне искренне отвечаю я. Ведь и правда не знаю.

Называть графа «отцом» мне непросто, так и хочется язык себе мылом потом помыть. Чтоб убрать гнилостное послевкусие.

— Он узнал о договоре между мной и господином Хрудом. И я хочу знать — откуда. Ты донесла?

— Я бы не посмела, отец, — вскинув взгляд и как можно реалистичнее изображая испуг, отвечаю. — Я этого не делала. Даже если бы решилась, то не смогла бы передать письмо королю.

Прищурив глаза и буравя меня взглядом, граф пару секунд обдумывает мои слова. Видимо, сочтя, что я и правда не могла пойти против него и уж тем более передать письмо с жалобой королю, он заметно расслабляется.

— Завтра мы отбываем во дворец на аудиенцию к королю.

— Мы? — То есть мне тоже нужно ехать? С графом? К королю? К настоящему королю?

— Ты едешь со мной. Его величество пожелал лично с тобой поговорить, — явно недовольный таким положением дел, цедит граф Белфрад. — Не вздумай чего-нибудь ляпнуть, поняла? Храни молчание, говорить буду я. А если король спросит у тебя, согласна ли ты стать женой господина Хруда, то ты заверишь его в полном согласии и своей радости. Скажешь, что господин Хруд — замечательный человек, что ты давно его знаешь и почтешь за честь стать его женой. Ты меня поняла?

Конец ознакомительного фрагмента