Лили Рокс

Уроки жестокости

Пролог

Я лежу на кровати и вдыхаю запах свежевыстиранной простыни. Мои руки связаны над головой, но меня не смущает это. Я знаю, ради чего я терплю все это и знаю, ради кого страдаю.

Он тщательно натирает моё тело густым раствором соли, и по моему телу пробегает дрожь, иногда мне кажется, что это самые страшный момент в моей жизни. Это томительное ожидание и неведение, что он будет делать со мной на этот раз… Что придет ему в голову?

Никогда в жизни до этого, мне не было так страшно. Слезы катятся по щекам, волосы разметались по простыни, иногда мне хочется крикнуть “Стоп” и просто уйти! И никогда больше не возвращаться. И клянусь, я уже пыталась это сделать! Я пыталась избавиться от этого наваждения, но все мои попытки были тщетны. Моя душа принадлежит ему, как и моё тело… И без него, мне не нужно ничего…

Помню, когда он впервые связал меня. Тогда в приступе паники я начала брыкаться, царапаться и кусаться. Он просто занес руку и сильно ударил меня по лицу. Этот удар ошеломил меня и остановил все сопротивления. Щека горела от боли, что взорвалась в голове, стиснув виски в своих сетях.

И сейчас я чувствую тоже самое, как и тогда, когда впервые испытала на себе его страсть. Я просто лежала под ним, ощущая полную безысходность. Слишком слабая, и слишком зависимая от него, я не могла вырваться из его крепких рук.

Почему же я снова и снова оказываюсь здесь? Я не могу ответить на этот вопрос. Я просто понимаю, что мой внутренний мир — это Он. Без него − меня нет, я ничто!

Кроме его сосредоточенных глаз, для меня ничего не существует. Он − моё божество. Он медленно водит куском льда по моим соскам и его рука скользит вниз, нестерпимая агония охватывает все моё тело и мне хочется кричать!

Мне хочется кричать от этого фантастического смешанного чувства: боли, стыда, кайфа и адреналина! Я до жути боюсь его следующего шага, но я получаю удовольствие от прикосновения его нежных и сильных рук. Я готова терпеть его пытки до бесконечности. Мне плевать, что он использует меня, чтобы воплотить в реальность свои садистские мечты. Без него − я не хочу жить. Моё тело я отдаю ему на заклание, и я делаю это каждый раз, напоминая себе в самые сложные минуты, что я пошла на это добровольно.

Он настоящий дьявол, он − мой наркотик! Моя мучительно-сладкая боль… Моё счастье и моя погибель…

Раствор соли неприятно стягивает кожу, но это ерунда в сравнении с тем, что происходит, когда он начинает пороть меня розгами. Каждый удар отражается в моем сознании адской вспышкой и разрывает его на куски, разнося отголоски боли по всему телу. Он делает это всегда медленно. Ему нравится наслаждаться всем процессом от самого момента удара и до той секунды, когда мои стоны окончательно стихнут.

Соль, въедается в мои раны, где кожа предательски рассекается, не выдерживая экзекуцию, и тогда я по-настоящему жалею, что переступила порог этого дома. Это долгая и мучительная пытка сводит с ума. В эти моменты я готова умереть! Я ненавижу его и ненавижу себя, ненавижу свою зависимость от него и еще больше — его зависимость от моих страданий.

Не знаю, что со мной происходит, но когда его холодные пальцы гладят моё разгоряченное и рассеченное тело, я испытываю какое-то странное облегчение и даже… наслаждение. Он смотрит в мои глаза и в них я читаю что-то большее, чем просто страсть и похоть. Я вижу еще и восхищение моей стойкостью и благодарность за то, что продолжаю любить, его несмотря ни на что.

Может быть, мне это кажется, может быть, я просто хочу так видеть. Но это моя жизнь и мой новый мир, в который меня затянуло, словно в трясину, и я уже не могу выбраться.

Он хочет, чтобы я носила ошейник. Это красивое украшение с шипами, которое он заказал для меня в готическом магазине, я с радостью одеваю и ношу его. Снимаю только когда иду в ванную. Я даже сплю в нем. Мои родные против моего нового стиля в одежде и мама очень боится, что я сделаю тату или пирсинг. Иногда мне кажется, что это ее самый главный страх в жизни.

Порой удивляюсь, о чем переживают люди? Думают о всякой ерунде, не видя главного в жизни: того, ради чего мы живем! Наши чувства, наши эмоции, возможности нашего тела…

Боже, как холодно! Одно из его любимых развлечений, это игры со льдом. После порки моё тело так полыхает, что прикосновение столь холодного предмета, кажется вдвойне ошеломляющим.

Он начинает водить льдом по моим губам, по шее, затем аккуратно и медленно ведет кусочек льда по изгибам моего тела вниз. Я тяжело дышу, всхлипывая, и отчаянно пытаюсь сдерживаться из последних сил, чтобы не кричать.

Лед тая, оставляет влажную тоненькую дорожку, которая стекает вниз к моему животу, остановившись на пупке. И как только мой мучитель льдом доходит до пупка, я начинаю стонать еще сильнее, вскрикивая так, словно первые волны неги заставляют содрогнуться моё тело, и как только кусочек льда продолжает исследование моего тела ниже пупка, я уже не в силах сдерживать себя. Я начинаю умолять его прекратить эту мучительную пытку. Но я знаю, если я смогу выдержать все и не сломаться, то меня ждет награда в виде его благорасположения и ласковых рук, которые будут смывать с меня солёную кровь, смешанную с его спермой и слюной.

Трудности обучения

«В мире нет ничего совершенно ошибочного — даже сломанные часы дважды в сутки показывают точное время».

Пауло Коэльо

Медленно и неуверенно синяя линия вырисовывается на девственно чистом тетрадном листе. Буква за буквой, слово за словом медленно появляются, будто бы ниоткуда, всем своим существом показывая неуверенность того, кто это пишет, то есть меня.

Я знаю, что за моей спиной стоит он и, нависнув, будто дамоклов меч, ждет момента, когда его нелепая ученица допустит еще одну непозволительную ошибку. Самое печальное в таких моментах, что мы оба знаем, в следующей строке я обязательно допущу ошибку.

Но в этом нет ничего удивительного… По крайней мере, не для меня… Как я могу думать об очередной фазе становления личности, если из головы у меня не выходит его образ? Точеная фигура и величественный стан, бледное лицо и пушистые, так неподходящие мужчине, ресницы… А этот взгляд серых глаз?

Я ощущаю что-то невообразимое! Будто меня пробивает тысячами осколков, а я даже не могу пошевелиться, мысленно моля о пощаде своего трепещущего сердца. Неожиданно, его указательный палец пробивается сквозь толщину моих романтических раздумий и будто хлыстом ударяет по ни в чем не повинной тетради.

− Виктория, ну опять двадцать пять! Посмотри, посмотри внимательно, что ты пишешь?

Да когда же он поймет, что на его уроках я думаю вовсе не об обществознании, а о нём! Кидаю бессмысленный взгляд на тетрадь, пытаясь понять, где же меня подвела чернильная линия, но тщетно, мысли по прежнему устранены к нему. Несколько секунд смотрю на его ладонь, постепенно перевожу взгляд на руку, поднимаюсь к плечу и наконец, лицо. Лицо ангела, взгляд хищника. Никогда бы не подумала, что обычные очки могут так украшать человека. Это вовсе не тот мальчишка, которого все злобно называли очкариком…

Это молодой, уверенный в себе самец, знающий себе цену и не позволяющий никому усомниться в собственном величии и авторитетности. В его взгляде причудливо переплетаются интерес, строгость и полное отчуждение.

Как жаль, что видимся мы всего-то три раза в неделю, по одному крохотному, ничтожному часу в день. И снова тетрадь, непонятные тексты и несуразные фразы, написанные дрожащей рукой. В который раз пытаюсь понять, где я допустила ошибку, в тайне надеясь повторить те секунды, в которые удалось лицезреть профиль моего недосягаемого ангела. Так близко и так далеко одновременно.

— Обществознание — это наука, объясняющая сущность человека, его подсознание и возможные действия… — постоянно делаю паузы, пытаясь сконцентрироваться на тексте. Знаю, что он может спросить тот или иной термин из нашей темы.

— Прекрасно, девочка, продолжай. — Кивает он и довольно улыбается.

Улыбка ангела — что может быть прекраснее подобного зрелища? Его улыбка для меня — это награда и наказание одновременно. Когда я вижу этот шедевр, я не могу думать ни о чем, кроме него. Мысли мои улетают дальше космоса, и рассыпаются там тысячами горящих искр, в страхе того, что он сможет их поймать. Поймать и поддать справедливому суду, ставя на кон их право на существование.

Он в идеале знает такие науки, как обществознание и философия. Я же — не понимаю ничего! Ровным счетом — ничего. Всего лишь заученные наизусть фразы и понятия, смысл которых не могу проговорить даже в мыслях. Как часто он, слегка отворачиваясь от меня и пряча скромную улыбку, поправляет меня в том или ином изречении, тщетно пытаясь вложить в мою голову, хоть какой-то смысл сказанного текста.

Иногда, начиная пояснения и помогая себе различными жестами, он задевает мои колени руками… Боги, моментом потеют руки, а ноги становятся ватными. Хороши, что в эти моменты я сижу и он не может видеть моей дрожи. Хотя, как знать, может вытирание потных ладоней о джинсы и не такая уж незаметная процедура?