— Кто смотрит телевизор? — спросил он. — Я не хочу поворачиваться и таращить глаза.

Официант принес легкое пиво для Ника и содовую для Сесилии.

— Трое парней. Нет, четверо. Сейчас идут новости, — ответила Сили.

— Телевизор в баре интересует в основном мужчин, не так ли? Цифры показывают большие различия по демографическим показателям, когда расположение ресторана…

Ник замолчал. Сили попыталась улыбаться, показывая ему, чтобы он продолжал. Она делала вид, что ей интересно, но у нее это плохо получалось. Все ее внимание было приковано к экрану телевизора. Взглянув на него, она не могла оторваться.

Репортеры обступили какого-то политика. Они задавали ему вопросы. Камеры вспыхивали, ослепляя экран. Это было похоже на взрывы.

Вспышки телекамеры.

В ее сне о ребенке Ника этой ночью она видела вспышки телекамер в Кливленде. Сесилия не вспоминала о своем сне до этой минуты, но сейчас она снова поняла, что все, что ей снилось, было очень важно.

— Кливленд, — произнесла она вслух. — Ребенок в Кливленде.

Сесилия поднялась. Ей казалось, что камеры ослепляют ее, что журналисты задают вопросы ей, что они хотят взять у нее интервью и поместить в завтрашней газете ее фотографию. Сесилия снова села на свое место. Она сделала это очень резко. Со стороны могло показаться, что у нее просто подкосились ноги. Это послание о Кливленде и ребенке Ника стало вдруг таким ясным, таким очевидным, что Сесилия испугалась. Она не хотела, чтобы все это происходило с ней. Она хотела, чтобы в ее жизни все шло по-прежнему, чтобы ее подсознание не беспокоило ее.

— Кливленд? — спросил Ник. Его голос прозвучал будто издалека. Он обернулся и посмотрел на экран телевизора. — Да нет же, это Вашингтон, штат Колумбия. Какой-то политический скандал. Сили, что с тобой?

— Прошлой ночью мне приснился сон. Там вспыхивали телекамеры, — ответила она. В растерянности она показала на экран телевизора. — Я только сейчас поняла, что это были вспышки телекамер. Сначала я подумала, что это были какие-то взрывы. Это что-то означает. Это важно, как бы там ни было. Сон имеет какое-то отношение к Кливленду.

Твой ребенок в Кливленде, Ник.

Следует ли ей сказать ему об этом?

Или он подумает, что она сошла с ума? И кто знает, может быть, именно это с ней и произошло?

— Мы поедем туда на следующей неделе. — Ник нахмурился. — В местном музее состоится открытие нашей выставки.

— Да, правильно. Я забыла.

Частью филантропической деятельности братьев Делани была организация международного турне большой выставки скульптур. В Соединенных Штатах эта выставка будет демонстрироваться только в четырех городах. Кливленд — один из них.

В период подготовки к туру Сили много работала с Музеем искусств на Великих озерах, но большая часть работы была завершена уже несколько месяцев назад.

Из-за того, что случилось с ее матерью, Сесилия совсем забыла о том, что открытие выставки так скоро. На днях у Ника там состоялась встреча, и она уже заказала номера в гостинице на ночь после церемонии открытия. Сесилия с нетерпением ожидала этого события и даже купила специально для него новое платье. Черное платье, приобретенное Сили, было одновременно строгим и соблазнительным. Невероятно, но сейчас Сили с отврашением думала об этом. Голова у нее закружилась. Она почувствовала, как к горлу подступает тошнотворная волна.

— Эй, все в порядке, — сказал Ник. — Выпей глоток содовой. Нет! Держись…

Он выскользнул из-за стола и пересел на сторону Сили. Одну руку он положил на стол ладонью вверх и наклонил голову Сили так, чтобы ее лоб лег на его ладонь. Другой рукой он гладил ее затылок, шею, потом спустился ниже и положил руку ей на спину.

— Сделай глубокий вдох, — сказал он. — Тебя тошнит?

— Нет.

— Когда ты сможешь поднять голову, выпей воды и скажи мне, что с тобой случилось. Я вижу тебя такой уже второй раз на этой неделе.

Ник гладил Сесилию по спине. Прикосновение его руки было уверенным и твердым. Она чувствовала тяжесть и тепло его ладони. Но в то же время это прикосновение показалось ей необычайно нежным. Сквозь тонкую трикотажную ткань кофточки оно ласкало ей кожу, как теплая струя воды. Сесилии стало спокойно и легко. Забота Ника окружила ее, как кокон, и ей показалось, что она хочет остаться в нем навсегда.

Но ведь оба всегда гордились тем, что ни разу не перешли границы профессиональных отношений.

— Все в порядке, — проговорила Сили. — Мне уже лучше.

— Да, я вижу, — растягивая слова, произнес Ник. — Тебе действительно лучше. — Он убрал ей волосы за ухо, слегка дотронулся до плеча и нахмурился. — Ты все еще беспокоишься о своей маме, Сили? — спросил Ник. — Может быть, ты слишком рано вышла на работу? Ты выглядишь совсем разбитой.

— Мне продолжают сниться вещие сны, — сказала Сили, сжимая ладони лежащих на коленях рук. — На прошлой неделе мне приснилось, что моя мама сломала себе ногу. Я видела, как вспыхивают телекамеры, как будто хотят мне что-то сказать. Я слышала твоего… Я слышала, как плачет ребенок. Это какой- то знак.

— Я на твоем месте не стал бы так серьезно относиться к этим снам, — медленно произнес Ник. — Сам я никогда не обращаю внимания на подобную чепуху.

— Я тоже раньше не придавала большого значения тому, что мне снилось. — Сесилия посмотрела на Ника и попыталась улыбнуться. — До того, как мне начали сниться эти сны. Я ничего не могу с собой поделать. Я не хочу верить этим снам, но они сбываются! Если ты научишь меня, как не верить им, я буду тебе очень благодарна. Поверь мне. Ник!

Сесилия протянула руку к своему бокалу и сделала большой глоток содовой. Из соседней кабинки послышался радостный смех. Мимо них прошла веселая компания молодых людей. Они только что вошли в бар и заняли столик в дальнем углу зала. В ресторане не осталось свободных мест. Становилось шумно.

— Давай уйдем отсюда, — сказал Ник. — Я хочу накормить тебя как следует и спокойно поговорить. А здесь я не могу думать ни о чем другом, кроме новых тенденций и грядущей рекламной кампании. Пойдем куда-нибудь, где потише и где нам ничто не будет мешать.

Сили не возражала.

Ник бросил на стол деньги, и они немедленно ушли. Сили было все равно, куда они едут. Прошло совсем немного времени, и Ник остановил машину напротив ресторана «Солт». Это было одно из самых привилегированных заведений в городе. В этот ресторан даже в будние дни трудно было попасть, предварительно не зарезервировав место. Однако на Ника Делани это правило не распространялось. В отличие от официантки-студентки в его собственном ресторане, почтительный метрдотель сразу же узнал его.

— Тебе лучше? — спросил Ник, как только они сели за столик.

Публика была прекрасно одета и вела себя очень сдержанно. Официанты неслышно передвигались по залу. Звуки, случайно доносившиеся из кухни, заглушала негромкая медленная музыка.

Сили сделала над собой усилие и улыбнулась.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что не любишь свои рестораны? — спросила она Ника.

— Я люблю наши рестораны, но сегодня это место больше подходит для нас. Здесь мы сможем расслабиться. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все о своих снах, Сили.

Сесилия рассказала Нику о том, как ей приснилась ее мать, лежащая на полу. Она рассказала ему про сон со вспышками фотокамер. Она промолчала о плачущем ребенке, но рассказала о шляпной булавке, о женщине возле зеркала и клочке тонкой, изящно вышитой материи.

Булавка для шляп по-прежнему лежала в боковом кармашке ее дамской сумочки. Сесилия открыла ее и достала булавку. Она показала ее Нику.

— Ты права. Это, должно быть, из-за ремонта этажом выше, — сказал Ник.

Он провел пальцем по изящной металлической рукоятке. Сили показалось, что он прикоснулся к ее ладони.

Уверенный тон Ника приободрил ее, и тем не менее Сесилия возразила:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что во время ремонта людям всегда снятся вещие сны?

— Иногда из-за реконструкции верхнего этажа к людям на подоконник падают старинные шляпные булавки. — Ник посмотрел на Сесилию. — Разве не это ты сама только что сказала?

— Я не совсем в этом уверена, — ответила Сили.

— Из-за ремонта люди хуже спят. Им чаще снятся тревожные сны. Содержание снов тоже можно как-то объяснить.

— Тогда сделай это. Пожалуйста, Ник. Я хочу понять, что со мной происходит.

— Но ты ведь еще до этих снов беспокоилась о своей матери, не так ли?

— Маме уже много лет. Ее кости ослабли. Но она совсем не хочет думать об опасности, которая поджидает ее на каждом шагу. Я отвечаю за нее с тех пор, как одиннадцать лет тому назад умер мой отец. После смерти она потеряла опору в жизни. Часть ее ушла вместе с ним. Я должна заполнить эту пустоту.

— Ты почти ничего не рассказывала мне об этом, — сказал Ник.

— Не было необходимости. Я держу эти чувства под контролем. Это не твоя забота. Я люблю маму и счастлива помогать ей, но я беспокоюсь о ней.

— Ну, вот видишь. Все правильно. Твое сознание и твое подсознание боялись, что с мамой что-то произойдет, и это случилось.

— А вспышки телекамер? Что они означают? Почему они говорят мне: «Кливленд»?

— Открытие выставки в следующий вторник — ответственное событие. Ты об этом постоянно думаешь. Там будет пресса. Вспышки телекамер будут слепить нас. Подсознательно ты немного нервничаешь по этому поводу. Ничего сверхъестественного в этом нет.

Сили притворилась, что Ник убедил ее. Ей самой очень хотелось, чтобы он убедил ее, но этого не произошло. В ее памяти снова и снова оживали подробности последнего сна. Они мучили Сесилию. Она находилась на грани нервного срыва.

Она рассказала Нику, что с семнадцати лет взяла на себя ответственность за жизнь матери и за свою собственную жизнь. Сесилия никогда не была склонна к мистике и мало доверяла интуиции.

Официант принес меню. Сесилия выбрала раковый суп со сладким укропом и цыпленка-гриль. Ник решил поужинать креветками и говядиной.

— Ты не хочешь выпить вина? — спросил он Сили.

— Один бокал, — ответила она.

Но даже один бокал оказался ошибкой. У Сесилии развязался язык, и она рассказала Нику немного больше, чем собиралась.

— Мне приснился еще один сон, — не в силах удержаться, сказала она Нику. — Он повторяется из ночи в ночь. В нем еще меньше смысла, чем в остальных.

— Еще какие-нибудь предсказания? Я могу их послушать? Я постараюсь помочь тебе, Сили, снова обрести почву под ногами.

— Неужели ты сможешь сделать это?

— Да, я сделаю это из самых лучших побуждений. Ты слишком напряжена. Эти сны просто пожирают тебя. Если бы ты сейчас могла видеть свое лицо! Я никогда раньше не видел тебя такой хмурой.

— Ты прав, — согласилась Сесилия. Она с трудом выдавила из себя улыбку и пальцами расправила складки на лбу. — Я… я не знаю, можно ли считать этот сон предсказанием, но от раза к разу он становится все яснее. Может, ты сможешь мне помочь, потому что я уверена, что этот сон содержит послание. Это послание для тебя, Ник.

Сесилия сделала глубокий вдох. Она вертела в ладони старинную булавку для шляп. Перламутровый камушек на конце ручки переливался в золотистом свете свечи, стоявшей в центре их стола. Голубые глаза Ника пристально смотрели на Сесилию, и ей показалось, что она плавает в глубоких голубых озерах.

— Расскажи мне обо всем, Сили, — настаивал Ник. — Не держи это в себе и не пытайся объяснить. Просто расскажи.

— Хорошо, Ник. Слушай. Но прежде скажи мне, пожалуйста, может ли такое быть, чтобы где-то, не важно где, в Кливленде например, у тебя был ребенок, о котором ты ничего не знаешь?

— У меня есть что? — Ник почти прокричал эти слова.

— Ребенок, — повторила Сили.

Она наклонилась вперед и вцепилась Нику в руку, не совсем хорошо понимая, что делает. Крепкая рука Ника была сухой и теплой. Ник освободил свою ладонь и крепко сжал ею пальцы Сили.

— Возьми в руку ложку, Сили, — уверенно сказал он.

— Ах, извини, — сказала Сесилия и тут же убрала руку. — Это маленький мальчик, — продолжала она. — Он плачет. Я поднялась и хотела подойти к нему, но женщина у зеркала сказала мне, чтобы я не беспокоилась, потому что ты придешь к нему сам. Ребенок перестал плакать. У меня на душе сразу стало спокойно, потому что ты был с ним. Вы так похожи друг на друга. Но прошлой ночью ты почему-то не пришел к нему.

— Я?.. Не пришел?

— Да, ты не пришел к ребенку, и тогда я поняла, что ты просто не знаешь о том, что он существует. Поверь мне, я уже говорила тебе, меня ужасно беспокоят эти сны. Я не хочу их видеть. Я понимаю, что все это звучит…

— Нет никакого ребенка, Сили. Твой сон абсолютная чушь. — Ник нахмурился. — Какая разница, девочка это или мальчик? У меня никогда не было детей.

— Но, может быть, все-таки это правда, — настаивала Сесилия. Сны так сильно подействовали на нее, что она забыла о том, какое место в жизни Ника Делани занимает. Забыла о том, что она всего лишь его секретарь. — Понимаешь, — продолжала она, отбросив все сомнения, — иногда женщина имеет основания для того, чтобы не сообщать мужчине, с которым встречается, о своей беременности. Такое в жизни бывает. Мне не хотелось бы вторгаться в твою личную жизнь, но, если оглянешься назад, не вспомнишь ли ты кого-нибудь, кто мог быть не совсем аккуратен с…

— Нет, — резко оборвал ее Ник. Он опустил руку на стол ладонью вниз. — Я говорю тебе, это невозможно, Сили. Ты должна просто поверить мне. Я надеюсь, ты не потребуешь у меня список женщин, с которыми я спал?

— Нет, конечно же, нет, — поспешно заверила его Сесилия.

— И я должен обзвонить их всех и спросить, не забеременел ли кто-то из них от меня?

Ник пришел в ярость.

И еще как! Этот разговор был вторжением в его личную жизнь. Он нарушил их деловые отношения. Сили должна была предположить такой ход событий. Но могла ли она противостоять своим снам? Ей ведь необходимо понять, что с ней происходит.

Пальцы Сили, помимо ее воли, сделали неловкое движение, и острый конец булавки вонзился ей в руку, будто старинная вещица хотела упрекнуть ее: «Ну, что? Не получилось у тебя ничего?»

Сесилия бросила булавку на стол рядом с тарелкой. У нее совсем не было аппетита. Ресторан начинал заполняться людьми. Пары, которые уже были здесь, когда Ник с Сесилией только пришли, перешли к кофе и десерту. Ник больше не хотел слушать Сили, значит, нужно было уходить.

— А как ты думаешь, сколько имен будет в этом списке? — Голос Ника был обманчиво спокойным, но голубые глаза сверкали от злости.

— Мне очень жаль, — быстро проговорила Сили. — Я думала, что должна рассказать тебе об этом сне. Вот и все. Он был такой яркий. Конечно, я не хотела сказать, что ты должен составлять какой-то там список.

— Но ты имела это в виду? Ты имела в виду то, что в моем прошлом есть какая-то женщина, которая забеременела от меня не так давно и у нее родился ребенок, а я об этом не знаю? Значит, я был так неосторожен, так беспечен, так неразборчив в своих связях, что не подумал о последствиях?

Сесилия удивленно смотрела на Ника. Ее щеки полыхали от стыда.

— Мне очень жаль, — снова пробормотала она.

Все, что Ник сейчас сказал ей, прозвучало так мерзко. Что с ней произошло? Почему несколько глупых снов так подействовали на ее воображение?

Сесилия и Ник посмотрели друг другу в глаза. Глаза Ника пылали гневом. Сесилия выпрямилась и попыталась сохранять достоинство, насколько это позволяла ситуация, в которой они оба оказались. О, как это было ужасно! И все из-за каких-то нелепых сновидений!

— Я меньше всего хотела перейти границы наших деловых отношений, — пролепетала она. — Но, к сожалению, это произошло.

— Ты все правильно понимаешь, Сили, — прорычал Ник. — Я не ожидал от тебя такого, Сили.

— Если вы хотите уволить меня, мистер Делани, я согласна подписать нужные документы завтра же утром.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ник взял со стола булавку, зажал ее между пальцами и начал нервно трясти. Он внимательно смотрел на своего личного секретаря. Сесилия сидела перед ним. Щеки у нее полыхали. В первый раз в жизни ей было так стыдно. Ник видел, как она переживает из-за своей ошибки. Он понимал также, что во многом это его оплошность. Он заставил ее открыться ему, рассказать все об этих странных снах, о том, что тревожит ее, а потом повел себя так непростительно жестоко только потому, что она пошла немного дальше, чем он хотел.

— Тебя никто не собирается увольнять, Сесилия Рэнкин, — задыхаясь от гнева, проговорил Ник. — В этом нет никакой необходимости.

Потерять лучшего работника, которого он когда-либо видел?

Ему совсем не хотелось этого.

Ник был не из тех людей, что принимают ответственные решения под влиянием мимолетных эмоций. Он не хотел разрушать их с Сесилией профессиональный тандем. Сны не могут означать того, о чем она говорит. Ник был абсолютно уверен в этом, и здесь даже не о чем долго говорить. То, что она увидела в баре по телевизору вспышки телекамер после того, как они снились ей во сне, — это простое совпадение. Что же касается сна о ее матери, тут все еще яснее. Сили всегда подсознательно тревожилась о ней. Она должна относиться ко всему этому так же рационально, как и он.

— Хорошо, — сказала Сили осторожно. — Я, пожалуй, останусь. Я знаю, как ты меня ценишь.

— Но ты должна будешь опуститься на землю. Договорились? В последнее время ты сама на себя не похожа. У меня не может быть никакого ребенка. Если я когда-нибудь женюсь, это будет тщательно обдуманный поступок. Я никогда не соединю свою судьбу со случайной женщиной, и прежде чем стать родителями, мы должны будем как следует спланировать нашу жизнь до самого ее конца. Я всегда был чрезвычайно осторожен в своих связях с женщинами, потому что хотел быть уверен в том, что не стану отцом случайно. Ничего подобного со мной просто не могло произойти. — Старинная булавка застыла у Ника в руках. Он посмотрел на перламутровый камушек на конце ручки. — И уж если ты так хочешь, чтобы я сказал тебе всю правду, то и слава богу, что не могло произойти, — добавил Ник упавшим голосом. — Я не уверен, что смогу стать хорошим отцом. Происхождение мешает.

— Ты прав. — Ник услышал, как Сили произнесла это каким-то странным тоном. — Пожалуй… Мне очень жаль. Я не предполагала, что это причинит тебе боль.

Ну, конечно же, она не думала об этом.

Даже себе самому Ник никогда раньше не признавался в этом. Он понял, что это правда, потому что его реакция на слова Сесилии была такой же быстрой и эмоциональной, как у спортивного болельщика, когда он видит, что любимая команда пропускает мяч в свои ворота. Ник считал, что не может быть отцом. Не может быть хорошим отцом. И как он только что сам сказал ей, он не станет рисковать просто так.

— Понимаешь, когда жизнь начинается так, как у меня и Сэма… — Ник замолчал, потом начал откашливаться.

Черт! Почему он должен рассказывать ей обо всем этом?

Самое странное заключалось в том, что у него почти не осталось никаких воспоминании о детстве. Это было так давно. Воспоминания Ника о детстве напоминали скорее ночные кошмары. Голод и насилие. Пренебрежение, одиночество, страх и боль. Они с Сэмом играли в прятки. Они оба попали в… нет… это было что-то нехорошее, но он не помнит точно… Они попали в какое-то опасное место. Но это была всего лишь игра.