— А нам кто-нибудь машет? — спросила Мэри. Она по-прежнему спокойно сидела на руках у Салли и с некоторой грустью осматривала толпу. — Да, — вдруг воскликнула она, — вот они!

— Где? — сурово осведомился Макс. От вспышек телекамер Мэри уткнулась лицом в волосы Салли. — Бог ты мой, — усмехнулся он, — опять эти журналистские крысы!

Он постарался пробиться сквозь толпу к багажу, но репортеры — их было двое — и фотограф тут же последовали за ним.

— Сюда, мистер Маккензи! — взывал один из них. — Подойдите к нам и скажите хоть пару слов.

— Мы просто делаем свое дело, — извиняющимся тоном пояснила женщина-репортер. — Процитируйте нам что-нибудь свое.

Мэри в испуге вцепилась в Салли.

— Какая очаровательная малышка! — восхитился репортер. — И как две капли воды похожа на вас. — (А вот это ложь, подумала Салли, если бы так было на самом деле!) — Вы — одна из наших, мисс Дир-лав. И не пытайтесь это отрицать. Нам все известно о ваших контактах со «Стар энд джорнал». Мы читали ваши статьи о жизни с…

По громкоговорителю передали очередное сообщение, и Салли не услышала последних слов журналиста. Макс, взяв наконец багаж, присоединился к ним. Он выглядел мрачным и недоступным.

— Сколько лет вашей дочке, сэр? Три с половиной? Значит, ваши отношения длятся уже несколько лет, не так ли?

— Это касается только нас, — возразила Салли и в панике повернулась к Максу. — Я не одна из них, честное слово, Макс. Я говорила вам, что порвала все контакты.

Но Макс будто ничего не слышал.

— Один снимок, мистер Маккензи, — умоляюще произнес фотограф. — Как насчет семейного портрета?

— Ребенок не ее, — твердо заявила репортерша. — Это его дочь от бывшей любовницы. Мы выпили с Дереком Уинтертоном, и он показал мне вырезки копий, которые она, — женщина указала пальцем на Салли, — отправила по факсу. Там все о нем.

Лицо Салли мгновенно осунулось.

— Какая копия? Какие вырезки? — в отчаянии спросила она. — И о ком это «о нем»?

Мэри захныкала, и никто не ответил на вопрос.

Фотограф попросил растерянную Салли, все еще державшую девочку на руках, встать рядом с Максом. Камера снова защелкала, затем репортеры оставили их в покое и удалились.

Было раннее утро, и Салли, уставшая от долгого перелета и смены часовых поясов, усевшись в такси, поняла, что засыпает на ходу. В самолете она спала мало и урывками. Мэри сидела, втиснувшись между ними, и во все глаза смотрела на незнакомые ей улицы.

Все трое были утомлены путешествием и по дороге говорили мало. Обменялись только несколькими словами о несходстве мартовской погоды в Англии и Новой Зеландии, где листья уже начали желтеть, намекая, что осень не за горами. А здесь почки на деревьях набухнут лишь через несколько недель.

— Макс? — заговорила Салли, прервав его размышления.

Макс был на редкость тих и спокоен, и Салли решила, что он думает о своей книге. Насколько она знала, он не написал ни слова со дня приезда к тетке. А может быть, в его воображении сейчас рождается новая глава? О Фрэнсин, о том, как они расстались. О том, что на него тяжким грузом давит присутствие некой Сары Дирлав и он не знает, как от нее отделаться без ущерба для своей репутации.

— Да?.. — отозвался он, по-прежнему не отрывая взгляда от окна.

— Когда мне лучше отдать тебе кольцо? Последовала неловкая пауза, затем он спросил:

— К чему этот вопрос? Тебе не терпится вернуться к своему приятелю свободной от какой-либо связи со мной?

Салли нахмурилась.

— Приятелю? Ты имеешь в виду Джералда? Он… — Она покачала головой. — Неужели ты не понял? Если бы он что-то значил для меня, я никогда не согласилась бы… не говоря уж о том, что мы…

— Понятно, — сухо бросил он. — Ты мне все объяснила. И я отвечу на твой вопрос: — Когда мне понадобится кольцо, я тебе сообщу.

Ну что ж, мысленно заключила Салли, и на том спасибо.

— Это Новая Зеландия? — спросила Мэри, во все глаза глядя в окно.

Салли даже не улыбнулась. Она чувствовала себя почти такой же дезориентированной.

— Нет, малышка, — ласково откликнулась она. — Это Англия.

Название страны, похоже, ничего не значило для Мэри, которая опять задала вопрос:

— Мы едем к тете Делии в дом дедушки? Макс с улыбкой отвернулся от окна.

— Нет, Мэри, — снова отозвалась Салли. — Завтра ты отправишься к своей бабушке, но сегодня мы остановимся в доме у Макса.

— А тетя Делия там будет? А… — с еще большей надеждой в голосе проговорила девочка, — моя мама там будет?

— Нет, Мэри, — отозвался Макс, — там будет не твоя мама, а тетя, которую зовут Эллен. Эллен Фармер, она помогает мне по дому.

Мэри замолчала и принялась разглядывать крыши и облака, которые, здраво рассудила Салли, только и были видны девочке, если она не вставала с места.

Салли показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Макс наклонился к шоферу и подробно рассказал, как лучше подъехать к дому. Такси двинулось вниз по извилистой дороге и приблизилось к двухэтажному особняку. Как величественно он возвышается над широколистыми, раскидистыми деревьями, подстриженными кустарниками и лужайкой! — с восхищением отметила Салли. Дом был выстроен из грубого красного кирпича, в окнах отражалось утреннее солнце, а на крытой серым шифером крыше виднелась пара слуховых окон, располагавшихся между высокими трубами.

Мэри оживилась, когда такси замедлило ход и остановилось. Макс высадил девочку, затем протянул руку Салли и помог ей выйти, что было очень кстати. Салли поняла, что переволновалась, и у нее немного закружилась голова от непривычной обстановки.

Неужели она и правда ничего не знала об этом человеке до их внезапной встречи в аэропорту Хит-роу, а лишь читала его книги и статьи о нем? В глубине души Салли смущала крутая перемена в ее жизни…

Эллен приняла их тепло и радушно. Она поздоровалась с хозяином, а потом подала руку Салли.

— Я счастлива познакомиться с невестой мистера Маккензи, мисс Дирлав, — с улыбкой сказала женщина. — В газетах о вас столько наговорили.

— Что же именно? — поинтересовался Макс и помрачнел.

Эллен выразительно посмотрела на них.

— Что вы без памяти влюблены друг в друга и тому подобное. О, какая прелестная девочка! — Она пригнулась и обняла Мэри. — Вам очень много звонили, мистер Маккензи, — сообщила Эллен, взяв сумки и выпрямившись. — Особенно из фан-клуба. Я отнесу вещи, а потом приготовлю вам чай. Ладно, мистер Маккензи?

— А я Мэри, — представилась девочка.

— Тебя так зовут, дорогая? Ну что ж, так я и буду к тебе обращаться. Тебя ждет уютная комната рядом с комнатой мисс Дирлав. Об этом меня попросил мистер Маккензи, позвонив с другого конца света.

— А где почта? — задал вопрос Макс, направляясь в холл.

— Она собрана и лежит у вас в кабинете, мистер Маккензи. Я такой груды прежде не видела! На вашем месте я бы ее пока не трогала. Могу поклясться, что вы все не выспались.

— Вы правы, Эллен, — отметила Салли и зевнула. — Особенно эта малышка.

Эллен засмеялась.

— А вот и ваша комната, мисс Дирлав. Надеюсь, вам в ней понравится. — Она положила вещи Салли на ковер персикового цвета. Насколько успела Салли заметить, он хорошо сочетался с покрывалом на кровати и занавесями. Потом Эллен открыла следующую дверь. — А здесь будет спать Мэри. Тебе тут будет уютно, дорогая? — Вся комната была в розовых тонах и разных изящных оборочках.

Мэри кивнула головой и зевнула, а Эллен засуетилась около нее, сказав:

— Я сейчас все распакую. Возьмите ее в ванную и вымойте, мисс Дирлав, а потом она хорошенько выспится, до ланча. И вы тоже, дорогая, хотя решайте сами, что для вас лучше.

— Но мистер Маккензи… — начала было Салли.

— Я о нем позабочусь, — ответила Эллен и понимающе, с невольной сентиментальностью усмехнулась. — Не беспокойтесь. Может быть, мне принести вам чая или?..

— С вашего позволения, я пропущу ланч, — сказала Салли. — Я так устала, что думаю, у меня просто не хватит сил даже на чай.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Салли прошла вслед за Эллен в кабинет Макса и застала его хозяина в каком-то странно рассеянном настроении. Он вежливо поднялся, но даже не улыбнулся, предложив ей сесть. Она выбрала себе место на диване, стоявшем углом к другому дивану в центре комнаты. На нескольких составленных в ряд столах громоздились лампы, папки и справочники. На отдельном столе высилась кипа нераспечатанных писем.

Салли огляделась по сторонам и решила, что ей нравится эта комната и она бы с удовольствием здесь работала. Но Макс был по-прежнему погружен в себя. Он стоял, положив руки в карманы, у дверей, ведущих во внутренний дворик, и смотрел вдаль. Поглядев ему в спину, ссутулившуюся от усталости, и на его резкий профиль, четко обозначенный на фоне неяркого послеполуденного света, Салли ощутила страшное эмоциональное напряжение. Оно переполняло ее и грозило вырваться наружу в какой-то непредсказуемой форме. Но нет, он никогда не узнает силу и глубину ее чувства, хотя она без памяти любит его. О счастье, которое она испытала той ночью в его сильных и нежных объятиях, теперь можно только мечтать. Салли вдруг со всей остротой поняла, как тоскливо просыпаться одной в постели, но, пожалуй, еще страшнее — начинать день с одиночеством в сердце.

— Вам удалось немного поспать, Макс? — спросила она первое, что пришло на ум, невольно вновь переходя на «вы». Ей захотелось услышать его голос.

— Я отдохнул часок-другой. Мне этого вполне достаточно. — Он говорил отрывисто и через силу. Салли озадаченно нахмурилась. Почему он так подавлен? Теперь уже ясно, что ему не по себе.

— Разбираете письма? — задала она вопрос. Ей хотелось прорвать завесу молчания.

— Да, понемногу.

Он по-прежнему отвечал, словно преодолевая внутреннее сопротивление, и у Салли дрогнуло сердце. Неужели они вернулись к временам вражды и недоверия? Но вот наконец Макс, очевидно не в силах больше сдерживать свой гнев, круто повернулся к ней, сложив руки на груди и вызывающе расставив ноги.

Морщины на лбу и пылающий взгляд могли испугать даже самого уравновешенного человека. А Салли в этот момент была как никогда далека от душевного равновесия.

— О каких вырезках… — атаковал он ее вопросом, — о каких вырезках упоминала эта репортерша?

Так вот что не давало ему покоя, когда они ехали в такси из аэропорта!

— Если я скажу вам, что ничего не знаю, — откликнулась Салли, — вы мне поверите? Нет, — уныло произнесла она, — думаю, вряд ли. Хотите верьте, хотите нет, но я была поражена не меньше вашего. Могу только повторить то, что уже не раз говорила. После отправки двух статей, да что там — всего-навсего ученических заметок, поскольку журналистского опыта у меня нет, я сообщила Дереку Уинтертону о своем решении расторгнуть наш устный договор.

Он жестом прервал ее взволнованный монолог и принялся расхаживать по комнате.

— Это становится однообразным. Всякий раз появляется кто-нибудь и сообщает правду о вас, а вы ее отрицаете…

— Это ложь! — вскричала Салли. — Я одна говорю вам правду. Повторяю: я порвала все контакты с прессой, и синдром «навалимся гурьбой, ребята» мне не свойственен. По ряду причин — возможно, потому, что вы так известны и являетесь центром притяжения, — они набросились на нас и не отставали от меня, неопытной и совершенно чужой среди них.

— Все это звучит весьма правдоподобно, и будь я простаком, может быть, и поверил бы вам. Но сложность в том, что намеки и инсинуации по вашему адресу повторяются слишком часто и в разных концах света. Вот почему мне так трудно вам доверять.

— Ладно! — воскликнула она. — Судя по вашим словам, мое разоблачение и наш разрыв — для вас непреложный факт. Что ж, тогда я постараюсь избавить вас от дальнейших расспросов. Это конец, не так ли? — Голос ее невольно задрожал. — Все к этому шло, и пора ставить точку. Я… — Боже, помоги мне, — я… — «люблю вас», чуть было не сорвалось у нее с языка. Она покачала головой, сжала трясущиеся губы и направилась к двери.

Но когда она приблизилась к ней, дверь распахнулась настежь, и в кабинет ворвалась Мэри.

— Ну как, мы сейчас поедем к моей бабушке? — спросила девочка.

— Завтра, лапочка, — ответила Салли, вздохнула и не без некоторого усилия заговорила ровным, спокойным голосом: — Ты не проголодалась? А вот мне хочется есть. Хорошо бы попить чаю, хотя часы в твоей комнате, вероятно, с этим не согласятся. Пойдем и посмотрим, готовит ли Эллен что-нибудь на кухне? — Прекрасный повод покинуть Макса. Она больше не могла выдержать его грубость и жестокость.

— Эллен приготовила легкие закуски, — холодно проговорил Макс им вслед. — Я не понял, что вы имели в виду, сказав о «конце», но, полагаю, вы останетесь хотя бы до того часа, когда мы отвезем девочку к матери Фрэнсин?

Его слова подействовали на Салли отрезвляюще. Она поймала на себе беспокойный взгляд девочки и поняла, что та почувствовала неладное в ее отношениях с Максом. Итак, до завтра ради Мэри ей придется играть свою роль и продлить перемирие.

— Я сдержу свое обещание, — ответила она и даже улыбнулась, отчего девочка тоже с облегчением рассмеялась.

В доме царила тишина, а тьму за окнами рассеивал лунный свет. Салли позвонила матери и сказала, что она вернулась и остановилась у Макса.

— Так и должно быть, — одобрила Эдит. — Когда я и Джефф встретимся с ним, дорогая? Наверное, совсем скоро, как ты думаешь? А теперь отдохни, выспись и постарайся привыкнуть к смене часовых поясов. Созвонимся попозже и договоримся о встрече. Ты не представляешь, — добавила она, — как нам не терпится познакомиться с будущим зятем.

Но Салли не смогла уснуть. Вот еще незадача — как ей переубедить мать? Как заставить ее поверить, что помолвка с Максом вымышлена от начала до конца? Вдобавок ко всему ее «внутренние часы» подсказывали ей, что наручные идут неверно — сейчас никак не полночь, а середина дня и ей нужно встать и заняться привычными делами.

Мэри тоже долго не успокаивалась. Когда Салли уложила ее в постель, девочка покорно закрыла глаза, но секунду спустя открыла их.

— Я не устала, — жалобно сказала она.

Салли запаслась терпением и села рядом с ней. Она рассказывала сказки, пока девочка не уснула. Салли с горечью усмехнулась: хорошо бы кто-нибудь вот так же посидел с ней и рассказал сказку. Может, тогда бы удалось уснуть.

Встав у окна, она устало поглядела на соседние сады, затем отошла и опустилась на диван у стены.

Несомненно, этот уютный уголок предназначался для гостей, уставших от большого общества и мечтающих об уединении. С лестничной площадки донеслись какие-то звуки, и она насторожилась. Макс вошел в комнату, не дав ей времени сообразить, что это были его шаги.

— Я увидел, что у тебя горит свет. — Он пригнулся и, положив руки в карманы, всмотрелся в откинувшуюся на подушки фигуру. При этом его собственное лицо оставалось в тени. — Я не стал стучать — пришлось бы долго ждать, пока ты откроешь.

— Нет, не пришлось бы, Макс. — Салли прикусила губу, но что сказано, то сказано.

Макс склонился к ней еще ниже, и в тусклом свете она разглядела его не бритый с утра подбородок и круги под глазами. Расстегнутая рубашка небрежно нависала над узкими джинсами, приоткрывая волосы на груди, и Салли вспомнила, как он прижался к нежной и чувствительной коже ее щеки и какими жесткими показались ей тогда эти волосы.

— Ты, я вижу, еще не привыкла к смене часовых поясов? — мягко полюбопытствовал Макс. — Не спится и, наверное, хочется чем-нибудь занять себя?

Салли кивнула и улыбнулась ему. Его настроение явно изменилось в лучшую сторону по сравнению с тем, каким было днем. Кажется, он сменил гнев на милость. Она с благодарностью подумала о внезапном появлении Мэри, предотвратившем ее уход. В ней ожили надежды, и сердце забилось от радостного предвкушения.

— Ты не знаешь, Макс, — затаив дыхание, прошептала она, — как можно остановить ход внутренних часов, убедить их, что сейчас ночь, а не день?

Он опустил глаза. Взгляд его словно ощупывал тонкую ткань, сквозь которую были видны все линии ее тела. Салли с трудом выдержала этот взгляд, кожей ощущая его на себе.

— Есть один способ, — отозвался он, — и мы оба его знаем.

Она едва не задохнулась.

— Я… — Что ей на это сказать? Я люблю тебя и хочу больше всего на свете, но?.. — Ты… — она осеклась и откашлялась. — Почему ты пришел?

Его глаза лениво скользнули по ее вытянутым ногам, по соблазнительному вырезу ночной рубашки, но, когда он заговорил, голос прозвучал как-то бесцветно.

— Мне позвонила бабушка Мэри. Она попросила оставить девочку у меня еще на некоторое время. Произошел несчастный случай. Недавно она ходила за покупками, по дороге упала и повредила ногу, сломав лодыжку. Ей наложили гипс недели на три, а значит, она будет ходить на костылях.

Салли огорчила эта новость.

— Ты спросил, нельзя ли чем-нибудь ей помочь?

— Спросил, но с ней осталась ее сестра, и хороший уход ей обеспечен. Я заверил ее, что Мэри сможет прожить здесь сколько будет нужно. А если понадобится помощь, пусть без колебаний обратится ко мне.

— Значит, я должна оставаться здесь до тех пор…

— Пока бабушка Мэри не поправится и не возьмет ее к себе. — И он мягко добавил: — Мне нужна твоя помощь, Салли.

— Ты считаешь, — спросила она с внезапной горечью в голосе, — что мне можно доверить Мэри на такой срок?

— В этом смысле я тебе доверяю, — не без жестокости откликнулся он. — Не сомневаюсь, что ты любишь детей.

— Ты тоже, — сказала она, посмотрев ему прямо в глаза и сразу расслабившись от его взгляда, — из тебя получился бы прекрасный учитель.

— Салли… — протянул он и опустился рядом с ней на диван. — Салли… — Кажется, он уловил ее состояние. Притянув ее к себе, он разомкнул ей губы поцелуем. — Ты можешь быть бесстыжей обманщицей, но, да простит меня Бог, перед такой женщиной я не в силах устоять, — пробормотал он.

— Но, Макс… — Она оцепенела от его безжалостной подозрительности, однако ей по-прежнему безумно хотелось ему уступить. — Ты не можешь, не должен… сейчас, когда Фрэнсин вернулась к тебе.

— Ты единственная носишь мое кольцо, — с изумлением услышала она его слова. Неужели им просто овладело желание и он постарался забыть, что помолвка у них не настоящая? Но так или иначе, ничего это не меняет. Ей тоже изменили осторожность и здравый смысл. Ее руки потянулись к нему, как у голодного к куску хлеба. Они гладили мужское тело, наслаждаясь его крепостью и мускулистостью, оживляя в памяти восхитительные ощущения, которые оно ей дарило. Макс одним движением освободился от рубахи и прижал Салли к себе, а она, слегка отстранив его за плечи, покрыла быстрыми ответными поцелуями его волосатую грудь.

Он снял с нее ночную рубашку, его руки начали спускаться по ее разгоряченному телу, а губы тем временем смаковали, пощипывали, ласкали самые потаенные уголки плоти. Он не был ни сдержан, ни деликатен, да она этого и не ждала — разве он не предупреждал ее в доме тети Делии, что если овладеет ею, сомневаясь в ее верности, то не станет церемониться?

Она забылась в горячечном тумане, ощущая его жадное стремление взять у нее все, но внезапно ей почудился какой-то странный звук. Скорее не слухом, а каким-то шестым чувством она поняла, что это крик о помощи попавшего в беду ребенка и, чем бы ни пришлось сейчас пожертвовать, на него необходимо ответить.