— И зачем же я вам понадобилась, мистер Уинтертон?

— А разве вы еще не догадались? Я готов предложить вам работу, о которой вы так мечтали. Считайте себя с этого времени журналисткой, пишущей для «Стар энд джорнал». Как невеста великого человека, вы получили доступ…

— Спасибо, мистер Уинтертон, — ровным голосом отозвалась Салли, — за ваше щедрое предложение, но у меня изменились планы. Как секретарь мистера Маккензи…

— Невеста.

— Секретарь, мистер Уинтертон.

— Так, значит, это неправда? И вы — не его невеста?

У Салли вырвался тяжелый вздох, и она повторила:

— Я — его секретарь. История о нашем романе родилась случайно. Надо было как-то обуздать в аэропорту его фанатичных поклонников. — Тут она вспомнила о роли Марта Биллинга. — А потом Макса просто замучил вопросами один из журналистов.

— А… — Дерек растерянно помолчал, затем оживился: — Это хорошо! Это замечательно! Выходит, как секретарь Маккензи, вы сможете без труда выведать все подробности его личной жизни и снабдить нас информацией.

Она вновь глубоко вздохнула.

— Я опять отвечу вам: нет. У меня есть свои принципы, даже если у других журналистов они отсутствуют.

Он назвал сумму.

— Вас устроит подобный гонорар?

У нее перехватило дыхание.

— Для меня это огромные, поистине бешеные деньги, мистер Уинтертон, но…

— Ну хорошо. — На этот раз вздохнул Дерек Уинтертон. — Вы просто подумайте об этом, ни о чем ином я вас не прошу. Вам известен номер моего телефона. Но запомните: между нашей частью света и той, где вы теперь находитесь, чертовская разница во времени.

Он дал отбой, а Салли все еще держала трубку в руке, растерянно уставившись на нее.

— Спасибо, — наконец с вялой улыбкой поблагодарила она служащую за конторкой и медленно двинулась в ресторан. Ничего себе, веселенькая вышла история! Тем более что высосана из пальца! О пей и Максе растрезвонили в газетах, и все, кто прочел, подобно Дереку Улнтертоку, поверили выдумке…

Наверное, нужно предупредить Макса, чтобы он выступил с опровержением. Нет, она не сможет этого сделать, просто не сможет! Иначе придется объяснить, откуда она узнала новость: от издателя газеты, у которого выпрашивала задание, да какое! Теперь-то уж точно придется распроститься со своей мечтой: если она примет предложение мистера Уинтертона и Макс Маккензи обнаружит ее обман, он тут же вычеркнет ее из своей жизни и больше она его никогда не увидит.

А ей совсем этого не хочется, с горечью призналась она себе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда Салли вошла в ресторан, Макс еще только выбирал столик. В своем темном костюме он выглядел весьма представительным и очень красивым. Высокая и стройная фигура, выразительные черты лица выделяли его среди всех мужчин в зале. Впрочем, подумала Салли, ее мнение отнюдь не беспристрастно.

Она смотрела на него и ощущала какой-то радостный подъем, смешанный с толикой гордости. С чего бы это? Ведь никакими правами на него она не обладает, не хватало еще и впрямь вообразить себя его невестой.

Не думай, попыталась она остудить свой пыл, что он предложил тебе деньги ради твоего удовольствия. Он сделал доброе дело ради себя, чтобы выглядеть в собственных глазах достойным репутации широко известного писателя. Какое ему удовольствие обедать каждый день с девицей в мятой и поношенной одежде, вроде той, которой набит ее рюкзак? Ей вспомнилось содержимое рюкзака, и показалось, что она укладывала его давным-давно, в другой жизни. И вот теперь, благодаря его щедрости, она одета вполне подходяще, чтобы показаться вечером в ресторане и ему не было за нее стыдно. Да и у нее самой появилось ощущение, что наконец-то она выглядит как надо. В ушах, выбиваясь из-под пушистой копны кудрей, сверкали серьги в виде золоченых колец, новое платье тоже вполне соответствовало обстановке.

Салли направилась к столику, и Макс, похоже, сразу же заметил, насколько она преобразилась. Он так пристально уставился на нее, что она даже испуганно оглядела себя, проверяя, все ли у нее в порядке. Но когда она подошла, выражение лица у него тут же изменилось, во взгляде появилась какая-то отчужденность. Это следовало предвидеть — просто он был удивлен переменой, но вовсе не восхищен. Еще бы — впервые увидел ее не в затрапезном виде, а красиво одетой и причесанной. Для него такая внешность в порядке вещей, никакого восхищения ждать не приходится. Однако встретил он ее словами, которые оказались для нее неожиданностью. Похоже, она недооценила его наблюдательность.

— У вас какой-то встревоженный вид, — сказал он, — вас что-то расстроило?

Вот почему он так смотрел на нее! А она-то считала, что сумела скрыть беспокойство, охватившее ее после звонка Дерека Уинтертона…

— Нет, нет, ничего, со мной все в порядке, спасибо.

Он встал и помог ей сесть. Его безукоризненные манеры вновь подкупили ее, и она постепенно успокоилась.

— Знаете, — Макс уселся напротив, положил локти на стол и крепко сжал ладони, — если вы не хотите заниматься моими делами, то, пожалуйста, скажите прямо. Отнеситесь к авансу или жалованью, которое я вам дал, как к бессрочному займу. Мы не подписывали контракт. Вы свободны, как птица, и можете лететь, куда вам вздумается.

Ее трепетавшее от восторга сердце тотчас упало. Ухнуло как в пропасть.

— Вы хотите в такой вежливой форме сообщить мне, — слабым голосом проговорила она, перелистывая страницы меню, — что не желаете видеть меня вашим секретарем? Вы решили, что я вам не подхожу? Поищете кого-то еще? Или моя работа и правда синекура, которой вы вдруг надумали меня облагодетельствовать, хотя и отрицаете это?

— Ради Бога! — Он, кажется, не на шутку рассердился. — Во-первых, никто в здравом уме и твердой памяти не бывает «благодетелем», когда речь идет о работе. А я склонен считать себя нормальным. Во-вторых, если бы я не хотел видеть вас своим секретарем, то и не предложил бы. Работа есть работа, и ничего более. Я никого не намерен искать. И, наконец, хотя знакомство у нас и поверхностное, но, как бывшая учительница английского, умеющая печатать на машинке, вы мне идеально подходите. Итак, вы уже выбрали себе какое-нибудь блюдо?

— Простите, — упавшим голосом пробормотала Салли, — я вовсе на хотела вас обидеть. Дело в том, что наша встреча совпала с поворотным моментом в моей жизни, и если бы не вы… вы сделали для меня все, а я…

— Не бойтесь, мисс Дирлав. — Наклонившись к Салли, он тоже принялся изучать меню. В его движении было что-то несомненно чувственное. — Есть различные способы возмещения долга. Вы догадались, что я имею в виду?

— Нет, не догадалась. Если вы… — Она отодвинула стул.

— Сара, я подразумеваю совсем не то, что вы предположили. А теперь сядьте наконец нормально и скажите мне, что вы решили заказать.

В конце обеда Салли заметила, что настроение Макса улучшилось и он смягчился. Может быть, от выпитого вина или вкусной еды. К этому времени она поняла, что научилась приспосабливаться к его меняющемуся настроению. А еще она поняла, что он ей очень нравится. Нет, робко поправила она себя, «нравится» — не то слово, ее чувство глубже, и к тому же… на самом деле она стала дорожить каждой минутой, проведенной рядом с ним. Опомнись, дурочка! — приказала она себе. Ведь это тупик, и из него нет выхода. Разве Макс с первых минут не вел себя с ней как добрый друг, и только? Допустим, он целовал ее. Это было хорошо, это было фантастично, и его бывшая невеста, наверное, сошла бы с ума от зависти, но его поцелуй был рассчитан на публику, на этого назойливого журналиста. Так что забудь, Сара Дирлав, слышишь?

— Макс!

— Ммм. — Его взгляд остановился на ней, и Салли захотелось, чтобы в зале стало светлее и она смогла… что-то прочесть в этих глазах. Его губы изогнулись в легкой усмешке, и у нее защемило сердце. Ну вот, совсем расклеилась! Готова потерять голову от одной лишь улыбки этого человека, забыв о том, что у него, как она сама читала, было много романов уже после разрыва с бывшей невестой.

— Прошу вас, перечислите обязанности секретаря, — попросила Салли.

Маккензи добродушно вздохнул.

— Вам не терпится, чтобы я приступил к работе. — Он обвел взглядом ряды столиков и встал, жестом пригласив ее следовать за ним.

Они направились в уединенный уголок неподалеку от входа в ресторан. Он подождал, пока Салли устраивалась на диване, затем подсел и протянул руку, полуобняв ее за плечи.

— Ну хорошо, вот мой распорядок дня. Вы меня слушаете, мисс Дирлав?

Сильные мужские пальцы нырнули в густую копну ее волос, коснулись кожи. Властным движением он повернул ее голову к себе. Его выразительный рот искривился в усмешке, отчего морщины в углах губ стали резче. Салли ощутила, как ее тело сделалось мягким и безвольным. Нет, подумала она, с каждой минутой я все ближе к пропасти!

— Я вас слушаю, — прошептала она пересохшими губами.

— По-моему, — чуть насмешливо заметил он и изогнул губы, — вас теперь мучает новая напасть — бесцельное блуждание ума. Полагаю, ее следует назвать именно так.

— Извините меня, — засмеялась она. Если бы он знал, куда привели ее тайные мысли! — Дело в том, что какая-то часть моего существа до сих пор там. — Салли кивнула головой вверх. — Она все еще в полете и с недоумением смотрит с небес, не в силах поверить, что другая часть уже давно приземлилась, причем на противоположном конце света. — Рядом с вами, чуть было не добавила она. Маккензи рассмеялся, и Салли взглянула на него просиявшими глазами. — Макс, мне действительно не верится, что это случилось, что наконец-то, после стольких лет, я свободна.

— А что же не отпускало вас на свободу? Салли с грустью вздохнула и мысленно перенеслась в прошлое.

— Болезнь отца и неспособность мамы прожить без моей финансовой, да и всякой другой поддержки. Потом мой отец умер, и мама была в ужасном состоянии.

— И вы должны были за ней ухаживать?

Салли кивнула.

— Понадобились годы, чтобы она смогла вырваться из царства теней, среди которых пряталась. Потом она встретила замечательного человека, своего ровесника, Джеффа Уэллинга, и понемногу начала возвращаться к жизни — так сказать, душевно возродилась. Теперь, — она снова улыбнулась, — моя мама зовется миссис Эди, Эдит Уэллинг, переехала на север Англии и очень счастлива.

— И вам все время нужно было…

— …сводить концы с концами. Ведь на учительское жалованье особо не разгуляешься.

— А иной раз эти концы и не сходились, потому что слишком далеко отстояли друг от друга?

— Да, случалось и такое. Но я не нуждаюсь в вашей жалости, — сердито добавила она.

— А я и не собирался вас жалеть. Хотя сейчас понял многое.

— Вы имеете в виду мое отчаяние, когда я потеряла деньги? Или то, что я заблудилась в аэропорту? Если только вы не подумали, будто я сделала это нарочно.

— Да, такая мысль была, — со смехом подтвердил он.

— Мистер Маккензи! Мистер Максимилиан Маккензи, если не ошибаюсь?

Салли почувствовала, как отяжелела и застыла рука Макса, державшая ее за плечо. Однако он не отпустил ее. Нет, только не это, подумала она, заметив камеру, висевшую на плече у незнакомца, еще один Март Биллинг!

— Допустим, это я, — услышала она привычный ответ Макса. Он явно сумел взять себя в руки.

— До нас в «Ивнинг рокет» дошли слухи… — Молодой человек вынул свою визитную карточку и представился: — Стюарт Меллидж… что у вас появилась новая… — он откашлялся, — я хотел сказать, другая невеста. Кажется, Сара Дирлав? Возможно, я неправильно произнес ее имя. Могу я спросить вас о ней?

Ну вот, опять расспросы и сомнения. И этот тоже не в силах поверить, что прославленный Макс Маккензи оказался в «лодке любви» с никому не известной женщиной и решил отправиться с ней в счастливое плаванье.

Макс слегка улыбнулся и повернулся к Салли. Она поняла его невысказанный намек: я предоставляю вам свободу действий. Было очевидно, что создавшаяся ситуация его откровенно забавляла.

— Кто рассказал вам эту небылицу? — резким тоном осведомилась она у журналиста, словно он был одним из ее непутевых учеников.

Репортер немного растерялся и ответил:

— Все разделы светской хроники Северного полушария пишут об этом. Я… — он заколебался, — я успел пообщаться с английскими коллегами. И поскольку вы сейчас в этой части света, на родине мистера Маккензи, хотелось бы узнать…

Успел пообщаться? Значит, ему рассказал Дерек Уинтертон! — с ужасом подумала Салли. Она сжала руки, моля судьбу, чтобы Стюарт Меллидж не наболтал ничего лишнего.

— Значит, сплетни уже дошли до здешних мест? — мило улыбнулась она, борясь со страхом. — Не считаете ли вы, что слухи могли… немного исказить истину, проделав столь долгий путь?

— Если это неправда, — возразил Стюарт Меллидж, — то почему вы здесь вместе и почему мистер Маккензи обнимает вас за плечи? Почему у вас вид счастливой пары?

— Вы находите, у нас вид счастливой пары? — изумленно переспросил Макс. — Что же, — он обвел неторопливым взглядом фигуру Салли, — возможно, вы правы. И, наверное, в этой сплетне есть доля истины. Да, моя «дорогая любовь»? — В его глазах сверкнули веселые искорки, он многозначительно улыбнулся, и у Салли отлегло от сердца.

Он потянулся к ее губам, и инстинкт подсказал ей, что Макс ждет от нее не притворного, а настоящего ответа на поцелуй. Она поймала себя на том, что готова с восторгом откликнуться на его зов. Все ее существо вспыхнуло такой жаркой страстью, что казалось, воды всех океанов мира не в силах ее погасить.

— Нет, Макс, — услышала она свой шепот. — Это неправда, и вы прекрасно это знаете.

Но он не придал ее словам никакого значения. Его голова заслонила от Салли фигуру назойливого репортера. До нее больше не доносились ни шаги проходящих мимо людей, ни поскрипывание лифта. Последним она услыхала чей-то голос, потом его заглушил пронзительный смех. Не прошло и секунды, как губы их слились. У нее перехватило дыхание. Она не могла, да и не хотела протестовать.

Наконец он поднял голову, но взгляд его продолжал ее ласкать, будто этот поцелуй еще длился и он наслаждался его вкусом, стараясь сохранить как можно дольше.

Негромкий кашель тут же развеял сладостный туман, окутавший голову Салли чудесным облаком. Она почувствовала, как Макс раздраженно повел плечами, и услышала его бормотание:

— Ну как, убрался?

Должно быть, Стюарт Меллидж действительно «убрался», о чем свидетельствовали затихающие шаги. По крайней мере ее тайная связь с Дереком Уинтертоном осталась нераскрытой, и в глубине души Салли с облегчением вздохнула.

Макс сидел неподвижно, но по-прежнему блуждал по ней ласкающим взглядом, соскальзывавшим то на глубокий вырез ее костюма и четко обрисованную грудь, то еще ниже — на бедра, а потом вновь впивался прямо в глаза. Его длинные пальцы дотронулись до золотого медальона, покоившегося в ложбинке груди. Она чисто по-женски встрепенулась от этого прикосновения, губы вздрогнули.

Похоже, ее трепет не оставил Макса равнодушным. Его губы тоже шевельнулись в предвкушении. Он не убрал руку с ее груди, и на сей раз сердце ее зашлось от поцелуя как безумное.

Наконец он отпустил ее, и Салли тряхнула головой, пытаясь прийти в себя от душевной сумятицы. Не могла же она — избави Господи — влюбиться в него без памяти? Нет, трезво рассудила Салли, рядом с ним она испытывает другое чувство: ей лестно внимание такой знаменитости, пусть даже она нужна ему лишь для поддержания имиджа.

Допустим, это так, но, когда он бросил на нее какой-то недоумевающий взгляд, а потом неторопливо передвинул медальон у нее на груди, задержав пальцы чуть дольше, чем требовалось, ее сердце застучало с удвоенной силой.

— Вы… вы не дорожите своим даром, — попыталась она изменить тональность настроя. — Творческая интуиция должна подсказывать вам верные действия.

— Действовать следует мудро, мисс Дирлав, — медленно проговорил он. — Вы-то вели себя в этом смысле неплохо. Но может быть, — прищурив глаза, он пронзил ее колючим взглядом, — вы с готовностью откликаетесь на нежные прикосновения всех мужчин?

Она замерла, не в силах скрыть возмущение от его слов, затем порывисто вскочила. Щеки ее раскраснелись от злости. Макс крепко взял ее за руку и усадил на место.

— Посмотрите на меня, — приказал он и, взяв ее за подбородок, насильно повернул к себе и пристально уставился на нее, отчего она почувствовала себя как под рентгеном. — Вы прибегаете к обидным и жеманным уловкам, пытаясь убедить меня, будто слишком старомодны для сексуальных и всяческих корыстных притязаний, будто вы — белая ворона среди сверстников.

Салли негодующе вскинула голову и оттолкнула его руку.

— Давайте разберемся во всем по порядку, мистер Маккензи, — заговорила она, прибегнув к спасительному тону учительницы, и по легкой усмешке Макса догадалась, что он это понял. — Во-первых, я ни в чем таком вас убедить не пытаюсь. Во-вторых, моя реакция на ваше поведение никакая не уловка. В-третьих, моя мораль — это свод правил, которые я выработала в течение всей своей жизни и которых придерживаюсь независимо от взглядов друзей и знакомых, близких мне по возрасту, то есть моих сверстников. Вы меня поняли?

— Да, я понял, мисс Дирлав, — скептически отозвался он. — Вопрос в том, понимает ли это ваш приятель. Или, — он цинично ухмыльнулся, — для него у вас существует другой свод правил? Не скрою, мне интересна ваша реакция всякий раз, когда я выступаю в роли возлюбленного.

— Выходит, вас интересует только это? Я уже сказала, что мы играли. Мы оба играли, потому что здесь был журналист.

— А в другой раз?

— В аэропорту? Почти то же самое. Позвольте напомнить: к вам привязалась ваша поклонница Хенни Керзон и от нее нужно было отделаться. Как и от журналиста из «Кроникл уикли». — Сейчас годится любое объяснение, подумала она, лишь бы сбить его с толку, сделать все, чтобы он не догадался, как обожгли ее сердце его поцелуи. Нет, надо этот огонь погасить, пока не поздно. А говоря проще, надо бежать от Макса куда глаза глядят. — Как бы то ни было, — добавила она, исподлобья поглядев на него, — вам незачем было целовать меня после его ухода. Вы ведь слышали, как он убрался.

— А… — Макс загадочно улыбнулся. — Когда вы лучше меня узнаете, то поймете, что я терпеть не могу незаконченных дел. Предпочитаю во всем ясность; и в данном случае уяснил для себя — признаться, не без удовольствия, — что между нами что-то начинается… Однако нам пора. — Он встал и подал ей руку. — Я провожу вас в номер.

В лифте он деловито заявил, что намерен весь следующий день провести за письменным столом.

— Так что завтра вы свободны. Увидимся за обедом.

— Вы будете писать? — спросила она, подумав, что это заявление плохо согласуется с предшествующим.

Он кивнул.

— В таком случае и на мою долю, наверное, достанется много работы?

Они подошли к ее номеру. Как выяснилось, Макс остановился в соседнем. Он взял ее ключ, открыл дверь, потом вложил ключ ей в ладонь и сжал пальцы. Она с грустью обнаружила, как, даже при таком безобидном прикосновении, участился ее пульс.

— А вам не терпится поработать на меня, — улыбнулся он, и вновь по ее телу пробежала нервная дрожь. — Отвечу вам так: пока и сам не знаю. Возможно, к концу дня стол окажется завален грудой разорванных страниц.