— С чего ты стал вдруг таким кислолицым? Боишься меня?

— А должен?

— Не знаю, про меня ведь всякие слухи ходят, — продолжил демон, сопровождая свою речь жестами. — Говорят, что демон Душ огромный буйвол с рогами-полумесяцами, длинным змеиным хвостом, глазницами как у птицы и человеческими ногами.

— Очевидно, что это не так, — мягко, в своей привычной манере сказал Го Бай и без задней мысли взглянул на то, как идущий впереди нечестивец пренебрежительно смахнул со своего плеча листик. В его убранных волосах, темных, казавшихся даже фиолетовыми, запуталась еще одна соринка от дерева. Однако делать с этим небожитель ничего не желал и, немного подумав, добавил: — Для буйвола ты слишком хорош собой.

Го Бай не мог не обратить внимание на аристократические манеры и выдающуюся внешность, ведь сам раньше считал демона Душ жутчайшей тварью. Когда будущий бог готовился к вознесению, ему на глаза постоянно попадались описания внешности владыки демонов, одно хуже другого. И конечно, ее никогда не описывали как ту, что была сейчас перед ним. Все в Мокуане играло контрастом цветов и наталкивало любого, кто впервые на него посмотрит, на старое выражение: «яшмовое дерево, колышущееся на ветру» [Китайское выражение, которое символизирует талантливого молодого человека с яркой внешностью.]. Очарования нечестивцу добавляли черно-алые одеяния, подобные тем, что носят императорские наследники.

Поймав себя на том, что почти похвалил демона, Го Бай быстро сменил тон:

— Но только не обольщайся — буйволам не хватает твоего бахвальства, но внешне ты им не так уж сильно уступаешь.

Платок в руках Мокуана взвился в воздух еще яростнее, с каждой секундой грозясь поднять маленький смерч.

— Ха-ха, да? А как насчет того, что я вечная проблема двух миров? Корень зла, язва, черная душа?

— Это мы сейчас и идем проверять, — меланхолично отозвался бог дождей и гроз. — Сам же так яростно обелял себя, что же теперь? Продолжаешь потешаться? Как неразумный мальчишка! Хватит!

Го Бай неожиданно даже для самого себя перешел на наставнический тон и легонько шлепнул демона рукавом по лицу. Тот лишь фыркнул. Ухватив бога за рукав, притянул к себе и заговорщицки прошептал на ухо:

— Как представишь меня своим многочисленным друзьям в городе? Как своего послушного шиди [Вежливое обращение к младшему соученику.]? Или как опытного шисюна [Вежливое обращение к старшему соученику.]?

Го Бай поспешно отпихнул наглеца и угрюмо потер раскрасневшееся ухо.

— Ты сдурел, нечисть? — беззлобно буркнул небожитель, понявший, что такая манера речи ничуть не оттолкнет веселого демона. — Шиди и шисюн в императорских шелках, как же! У тебя есть другие обличья? Стой, не человеческие!

Мокуан думал всего секунду, после чего резко обратился огромным черным псом со зловеще поблескивающими клыками. Прямо как со страниц книг, где его изображают в облике Тяньгоу. Го Бай опасливо попятился, но, заметив резво виляющий в воздухе хвост, принял прежний вид.

— Э, нет, так не пойдет. Ты распугаешь мне всех жителей, как мы тогда будем что-то выяснять? Давай что-то безобидное.

Маленький пушистый пес с озорным «Тяф! Тяф!» с разбегу запрыгнул пораженному Го Баю на руки. Само животное попыталось играючи укусить бога за пальцы, но тот оказался быстрее и посадил вертлявый комок в сумку.

* * *

Не прошло и получаса, как Го Бай в облике послушника вернулся в город. Из его походной сумки, висевшей на плече, торчала умилительная собачья мордочка, в которой ничего не выдавало владыку демонов. Сейчас своим угрюмым выражением лица Го Бай куда сильнее напоминал нечисть. Что-то подсказывало ему — этой ночью его вере в непорочность Небес придется несладко.

Отыскать усоногих в потемках для смертного — непосильная задача. И на глаза эти вредители умышленно не попадаются. Го Баю пришлось остановиться посреди безлюдной дороги на окраине и наказать подозрительно принюхивающемуся Мокуану:

— Если кто-то появится, сразу дай знать.

После он наложил заклинание на сумку, чтобы знать, если демон вздумает убежать, и погрузился в медитацию. Прошло некоторое время, небожитель ощутил переплетение самых разных энергий вокруг. Они сияли всеми цветами радуги, лились, пульсировали, дышали, обволакивали.

«Многоножки, если они порождение тьмы, должны источать вредоносную ци, а значит, я легко их обнаружу», — думал Го Бай, тщательно исследуя многообразие потоков. Но удивительно: стоило небожителю попытаться прощупать своей духовной энергией подозрительный участок, как тот моментально очищался, словно насекомые бросались врассыпную, учуяв опасность.

«Когда успели так поумнеть?»

У локтя раздраженного неудачей бога завозились, и не успел он открыть глаза, как Мокуан выпрыгнул из сумки и бросился в темноту. Го Бай впервые за прожитые годы выругался про себя: «Знал же, что обманет».

— А ну стой!

Ничего не оставалось, как припустить следом. Вскоре оба оказались у дома семейства Дун. Коротколапый пес послушно уселся у порога и невинно завилял хвостиком, погасив разом весь гнев небожителя.

На настойчивый стук в дверь так никто и не вышел. Зато из небольшого сарая для скота показалось заспанное лицо сына того самого извозчика, который сбил Го Бо. Ребенок растирал сонные глаза, но при виде знакомого лица быстро оживился:

— Старший братец Го, что ты делаешь здесь так поздно? Празднование на площади в самом разгаре.

— Хотел узнать кое-что… Дун Ли, а где отец и остальные?

— Взрослые вместе с сестрой поехали за дядей с тетей — в их районе усоногие разбушевались, — хотят срочно перевезти родных. Не знаю, когда придут. Может, ты, братец Го, все же зайдешь внутрь и подождешь их?

Послушник покачал головой: ему показалось неудобным и даже неловким наведываться в гости в отсутствие главы семейства. Но как же тогда разузнать про усоногих? Ведь демон почему-то примчался сюда, задорно виляя бесстыжим хвостом…

Мокуан пришел на помощь самым очаровательным способом: он привстал на задние лапы и принялся ластиться к мальчику. Дун Ли с радостью взял щенка на руки и, поглаживая по гладкой шерстке, восторженно залепетал:

— Какой пушистый! Не боишься усоногих, малыш? Старший братец — твой хозяин? Он тебя защищает, да? — Ребенок улыбнулся послушнику. — Папа говорит, сильные должны защищать слабых, а большие — маленьких! Так что мы теперь живем в сарае, потому что папа говорит, что корова Травинка — наша спасительница и защитница! А как его зовут, старший братец?

Го Бо кисло посмотрел на владыку демонов, лижущего нос мальчика, и нехотя ответил:

— Кхм, Кроха-Буйвол. — Недавний разговор запал в память Мокуану, и он медленно повернул голову, услышав, как его назвали. — Дун Ли, скажи, как обстоят у вас дела с усоногими? Давно их видел?

— Да знаешь, братец, эти гады постоянно откуда-то из-за углов ползут. Зато в сарай не суются, вот мы туда и переехали.

— Их не стало меньше с тех пор, как я побывал у вас в гостях пару месяцев назад?

Дун Ли задумался, забавно поморщившись. Го Бай готов был поклясться, что на морде тявкнувшей собачки разглядел ехидное выражение.

— Сейчас у нас дела обстоят куда лучше, чем у семьи Мяо! Их младшенький, Ган-Ган, сегодня совсем слег. Мы им даже Травинку давали ненадолго, чтобы она их тоже защитила! У нас-то все живы и здоровы. И все же папа велел спать в сарае, пока не вернется домой.

— Постой, если Травинка отпугивает многоножек и вы одалживали корову другому семейству, то кто защищал вас самих?

— Никто. — Дун Ли пожал плечами. — Но усоногих больше не было. Не знаю почему. Ты хочешь наконец уничтожить их и спасти нас?

Но послушник не мог дать четкий ответ.

— В этом я вижу свое предназначение, быть полезным людям. Спасибо, Ли-эр. — Он осторожно забрал фыркнувшего от смеха демона Душ из рук ребенка и напоследок уточнил: — Семейство Мяо все еще живет на окраине, у храма Пинъань [Пинъань [平安] — «спокойствие».], верно? Мы с Крохой-Буйволом наведаемся к ним.

Дун Ли напоследок нежно потрогал мокрый носик щенка и, попрощавшись, ушел в сарай. Задумчивый Го Бай же внимательно осмотрел придомовую территорию и, не найдя ничего подозрительного, решительно направился к другому дому.

— Думаешь, их и правда спасла корова? — тягучим голосом спросил Мокуан.

В развевающемся от быстрой ходьбы халате раздраженный небожитель выглядел сейчас поистине устрашающе.

— Если бы я знал. Но в одном уверен точно, я…

— Найдешь того, кто за всем этим стоит, и как следует накажешь? — Казалось, нельзя было добавить в речь больше насмешливых интонаций, чем уже имеется, но Мокуану это как-то удалось.

Го Бай не стал размениваться на мелочи и лишь пылко бросил:

— Увидишь!

Остаток пути они проделали в тишине. Дом господина Мяо Ху выглядел немного богаче, чем ветхий домишко семейства Дун.

«Интересно, связан ли как-то уровень достатка с тем, насколько свирепы по отношению к определенным людям многоножки? Или все дело только в домашних животных?» — размышлял Го Бай, стучась в украшенную красным символом счастья дверь.

Но, как ни странно, внутри опять никого не оказалось. Послушник переглянулся с вальяжно вывалившим розовый язычок псом и подошел к чистой, аккуратной постройке для скота. На этот раз удача улыбнулась небожителю и демону — дверь открыл Ган-Ган. Лицо мальчика было красное и в испарине — с первого же взгляда стало ясно, что тот сильно захворал. За его плечом Го Бай рассмотрел главу семейства, лежащего в постели. Впалые щеки и сизый оттенок кожи свидетельствовали о сильнейшем отравлении.