На некоторое время все за столом притихли. Даже новоприбывшие и подслушивающие этот разговор задумались. Облокотившись на стол и положив голову на руку, Бань Лоу привлек внимание окружающих своим вопросом:

— Ну так и? В чем ваша сила, молодой господин?

Тут же несколько десятков пар глаз вперились в У Чана. До всего этого первой же мыслью наследника было переубедить всех, просто сказав: «Вы ошибаетесь, такого не было, я не убивал этих демонов!» Однако гости все время перебивали друг друга, да и только. И вот, когда выпал шанс, а зрители с интересом ожидали ответа — причем ответа, касающегося способностей будущего бога, а не количества поверженных им, — У Чан вдруг осознал, что он и слова обронить не может. Его взор по неясной для него самого причине устремился на двух людей, восседающих в центре зала, — главенствующих отца и матушку. Разумеется, их уже облепили люди, веселившиеся и болтавшие без умолку. Они шумели так, что их было не перекричать. Однако из-за того, что пьедестал был расположен выше уровня пола, лица родителей были видны четко, как пагода [Пагоды для лодок в озерах и реках часто выступали и маяками.] для хаотично дрейфующей лодки.

По-видимому, неосознанное действие У Чана было желанием увидеть их одобрение. Вместо этого будущий бог ощутил на себе внимательный взгляд главы. Мысли мужчины пронеслись в голове сына, а тяжелые брови и прищур глаз смотревшего сверху вниз как бы намекали: «Говори то, что будет правильным, а не то, что тебе вздумалось».

Несмотря на то, что У Чан потратил время на раздумья — пусть и всего несколько мгновений, — сказать он все же ничего не смог. Вдобавок выражение лица отца и обеспокоенный вид матери стояли перед его глазами.

На одном дыхании генерал Бо прошептал:

— Ну что же вы скромничаете, юный господин? Прошу, порадуйте же нас скорее!

— Д-дело далеко не в скромности, — отозвался У Чан, сжимая свой подол руками. — Было бы о чем разглагольствовать… я просто…

— Просто выполняли свой долг! — подхватил один из мужчин.

— Да нет же… — успел обронить наследник, но другие уже принялись осыпать его сопутствующими вопросами.

— Какой же силы удар молодого господина, раз он считает это обычным долгом?

— И это мы, уважаемые, только про демонов говорим! Вообразите, скольким культистам не свезло во время осады столицы Лунъюань повстречать будущего бога У Тяньбао на своем пути. Так и вижу потрясение на их лицах, когда они поняли, перед кем стоят!

— Невероятный юноша… — отметил господин Бань Хэн.

— Если честно, таким я вас себе и представлял: великодушным и неиспорченным амбициями — лишенным всяких клеш. В вас с рождения был сокрыт талант, это я понял, наблюдая за вами, еще когда вы были юны.

— А как же спасение госпожи Луань Ай? Если бы не вы в ту роковую ночь, того и гляди Восток был бы охвачен бесконечным горем!

— Тогда от меня мало что зависело, — спокойно заверил У Чан. Но тут же четко ощутил, что сделал то, с чем весь вечер страшился столкнуться. Лица присутствующих так и поплыли от изумления, будто горячий воск по подсвечнику.

— Как же ничего не зависело? Зависело, еще и как!

— Диву даюсь такой скромности! Нам бы поучиться у нынешней молодежи. Многие знают подробности письма, что направил дом Луань. Такое количество подвигов, а вы все скромничаете! Северный убийца демонов…

— Верно, Северный убийца демонов!

В жарком обсуждении чарки господ наполнились обжигающим губы напитком и в тот же миг опустошились. У Чан вступил в излюбленную обществом игру, в которой никогда не побеждал. Теперь восхваления и похвала, доставляющие наследнику изрядный дискомфорт, только увеличатся, а то и вовсе станут несуразными по типу: «Вы невероятно привлекательный молодой человек, все тяньцзиньские красавицы будут вашими».

Многие генералы старались остаться в памяти У Чана, обратить на себя его внимание, чтоб в будущем при удобном случае получить от него снисходительную помощь с Небес. Единственный, кто явно ни слова доброго не произнес в адрес У Чана и всеми силами держался не съязвить, — Бань Лоу. Он с самого начала светской игры в любезности скривил лицо, но полностью безучастным не остался. Кто из присутствующих, как не он, хорошо понимал характер У Чана и знал, что тот из себя представлял? Юноши часто пересекались и изучали друг друга в спорах и мелких перепалках. Бань Лоу прекрасно знал: больше всего на свете наследник не выносит лестных речей в свой адрес. Так что и он приложил свою руку, подкидывая пару вопросов в разгоряченную толпу.

У Чан был вынужден принимать участие в разговорах. Не уйдешь же с пиршества, устроенного в твою честь! С недовольством и смирением он подыгрывал гостям, отвечал на их вопросы, мучаясь даже больше, чем от изнурительных тренировок под палящим солнцем. Вдруг один из генералов, явно перебравший горячительных напитков, перебил все разговоры нелепым и даже безумным предложением:

— Молодой господин! Позвольте хотя бы попробовать потягаться с вами в силе? Борьба на руках или же на мечах во внутреннем дворе — выбирайте!

Рядом сидящие мужчины расхохотались:

— Генерал Цзинь, вы что о себе выдумали? Хотите, чтобы У Тяньбао сломал вам руки и гордость?

— Вот так наш выпивала охрабрел! Давай-ка ты собирайся домой, женушка, наверное, уже заждалась.

— Да нет же, — продолжил нетрезвый генерал. — Вы не понимаете. Для меня будет честью, даже если я упаду в грязь лицом!

— В грязь лицом-то ты упадешь, вот только в прямом смысле.

Хорошо, что этого разговора не застал глава. Все за столом покатились со смеху. Даже едкого Бань Лоу рассмешило сказанное, и он бросил на У Чана нечитаемый взгляд из-под длинных ресниц. Господин Цзинь продолжал настаивать:

— Только вы, молодой господин, уж сильно меня не колотите и вовсе не применяйте свою нечеловеческую силу. А то пока что моя жизнь мне дорога…

Два других генерала подхватили захмелевшего под руки и попытались вывести.

— Нет, молодой господин же ничего не ответил!

— Даже не надейся. У Тяньбао из уважения и сострадания к тебе молчит, балда.

— Какой позор, на глазах главы подобное устраивать…

С этими словами два уверенно стоящих на ногах человека выволокли генерала и скрылись из виду под звонкий смех. Следом мужчина в чиновничьих одеяниях обратился к У Чану:

— Прошу, молодой господин, не губите судьбу этого простодушного. Ему чужды изящные обороты речи, ему удобнее выказать свое уважение в состязании, нежели ломать голову в подборе слов.

У Чан с выражением лица, которое можно было интерпретировать как «не тревожьтесь», махнул ладонью.

— Никто из присутствующих здесь не сможет потягаться с вами ни в силе, ни в ловкости, — продолжил чиновник, — разве что… Бань Лоу, хотя мы мало что о нем слышали.

Бань Лоу ощетинился, как дворовый кот.

— Что же вы такое предлагаете? Пытаетесь двух будущих богов лбами столкнуть? А если кто-то из нас затаит обиду, как нам после уживаться на Небесах?

— И то верно… — согласились гости.

Вот кто-кто, а из двух юношей — У Чана и Бань Лоу — второй действительно владел искусством вести разговоры, хотя и было заметно, что его сама мысль о состязании действительно встревожила. Конечно, ничего страшного не произошло бы, проведи будущие боги показательную битву для зрителей. Однако Бань Лоу был прав — проигрыш навсегда растопчет гордость одного из них. Тем более неизвестно, как отнесется достопочтенный глава У к семье Бань в случае проигрыша наследника клана.

У Чан поднялся из-за стола, и до его слуха долетел вопрос:

— Неужели вы…?

— Нет, я просто хочу немного прогуляться.