— Например, ради близких.

— Некоторые близкие этого недостойны, — отрезала девушка и отвернулась.

— Ты ещё полюбишь жизнь, Руби Барлоу, — произнесла Найла, повернувшись к Руби. — Только смотри, чтобы не было поздно.

После этих слов ведущая продолжила расспрашивать остальных об их трудностях и рассказывать истории о людях, которыми все должны восхищаться. Руби больше не слушала. Она ушла в себя, пытаясь представить, что будет делать дальше. Нужно было составить список предсмертных «бонусов», которыми она сама себя обеспечит.

— А вы знаете, чего больше всего боялись римляне? — услышала она вдруг голос ведущей. — Нет? Они боялись быть забытыми. После смерти, разумеется. Куда хуже, когда ты не можешь отставить след на земле, который будет приносить хоть какую-то пользу потомкам.

— Создатели презервативов неплохо постарались для человечества! — выкрикнул кто-то, и все засмеялись.

— Это точно! — улыбнулась афроамериканка.

— Почему вы так часто употребляете слово «смерть»? — спросила вдруг девушка, страдающая от булимии.

— А почему нет? Пусть это место и предназначено для избавления от мыслей о грядущем, и всё же этого слова бессмысленно бояться. Оно не причинит тебе вреда, если будет лишь словом. А вот мысли, направленные на осуществление, — другое дело!

Все согласно закивали. Найла Коулман продолжила:

— Вам кто-нибудь говорил, почему на подобных терапиях ваш проводник — в данном случае я — сидит не перед вами, а в круге, подобно вам? — Ответом была тишина. — Неужели вы не догадываетесь? Мы ведь так похожи! Я одна из вас, потому и нахожусь наравне с вами, в этом круге, не стараюсь отделиться от цельной системы.

— Одна из нас? — послышался смешок. — Только вы не умрете через пару месяцев, как, возможно, половина из нас. Тут, с вами, мы просто теряем время. Смерть неминуема. Лучше бы фильм посмотрела, чем тут торчать, — больше пользы.

— Арья! — воскликнула женщина, с укоризной глядя на девушку. В глазах той сияли озорные искорки.

Руби думала лишь о том, как хорошо было бы сейчас бросить всё к чертям и уехать к океану, беснующимся волнам, сильным, неудержимым, свободным и вечным. Уехать к мокрому песку, завывающему ветру, не важно, холодному или тёплому, большим камням и чайкам. Чувствовать, как весь мир, вся цивилизация ушли на дно, и не осталось ничего, кроме неё самой и бушующей стихии времени. Она уходила к океану слишком часто, пусть и не видела вживую столь огромных глубин, но каждый раз стояла на берегу во время грусти и скорби, когда сводило горло, становилось трудно дышать от подавляющего чувства ничтожности. Удивительно, как много людей из бессчетного множества вариантов спасти себя выбирают океан. Может, оттого, что он может быть мягким и тёплым или отрезвляюще-ледяным, шумным и тихим, будто лёгкий сон, в нём можно утонуть, задохнувшись под толщей воды, или уплыть в собственную бесконечность. Где всё так, как должно быть, где всё на самом деле настоящее и значимое, где дом, люди, которые дорожат тобой, события, наполненные незабываемым чувством свободы и счастья, где есть возможность быть реальной. Жизнь в бесконечном вымысле прекрасна, если не учитывать то, что это лишь плод воображения. Чем чаще уходишь, тем реже хочется возвращаться, и в итоге остаешься в том месте навсегда. В месте, которого на самом деле нет.

До Руби донёсся голос ведущей, что-то рассказывающей о смерти и выборе. Будто она сама умирала, будто сама осознавала, что её вечность подходит к концу, осознавала, что в скором времени превратится в куклу из мяса, которую запихают в деревянную коробку и предадут земле, будто она лишь удобрение для мира.

Человек умирает не для себя. Для других. Человек исчезает, растворяясь в пыль, чтобы по нему лили слёзы, чтобы его жалели, чтобы родственники чувствовали себя нужными в этом окружении сочувствующих людей. Это самый глупый и банальный исход человеческой жизни, которую только могла придумать Вселенная.

Но в смерти нет чести, славы, достоинства, если ты умер тихо.

Руби Барлоу начинала понимать, что ей не хватает её собственной «Вселенной». Ей не хватает её будущего.

Девушка вышла из церкви и с сожалением отметила, что дождь закончился. Небо походило на однотонный светло-серый холст, но это не смущало бегущих по своим делам прохожих. Час собрания закончился, но «Шевроле» еще не было у церкви, потому Руби нервно теребила в кармане пачку сигарет. Мама была не против её курения, но все же девушка не хотела, чтобы её застали за этим занятием.

Недалеко стояла Арья Говард, она разговаривала с кем-то по телефону. Её звонкий голос отдавал хрипотой, прибавляя образу девушки изюминку. Она была одета в широкий свитер и свободные брюки, наверное, чтобы скрыть худобу. На плечи накинута кожаная куртка на пару размеров больше, но так подходившая всему образу, что Руби лишь молча позавидовала. Арья была обладательницей таких же обкусанных ногтей, покрытых черным лаком, но всё в ней удивительным образом сочеталось — анорексия, темные круги под глазами, слегка растрёпанные, почти черные волосы, объёмная одежда и ботинки, больше походившие на мужские, очень массивные и, наверное, тяжелые.

Арья договорила, бросила трубку, пробурчала что-то себе под нос и направилась к новой знакомой, которую приметила еще в начале телефонного разговора.

— Хей, — окликнула она Руби и протянула руку. — Нам с тобой представилась возможность познакомиться заочно, но я такое не уважаю.

— Привет, — девушка пожала руку, стараясь не давить на неё слишком сильно, но Арья только улыбнулась и сдавила её кисть так, что у Барлоу захрустели пальцы.

— Боишься сломать? — ухмыльнулась Арья. — Я крепче, чем ты думаешь.

Руби пришлось согласиться. Несмотря на внешнюю хрупкость, девушка обладала впечатляющей силой.

— Как тебе этот «Центр реабилитации для людей, потерявших надежду»? — с издевкой спросила Говард.

— По сравнению с этим, Рак — настоящий подарок, — честно ответила девушка.

— Это точно. Меня брат заставляет ходить, надеется, что я начну есть.

— Снова начать есть не так сложно, — пожала плечами Руби и взглянула на девушку. Та опустила голову и улыбнулась.

— Есть — да. Снова полюбить себя — труднее. Там ты показалась мне смышленой, но сейчас я начала сомневаться.

— Я думала, тут одни онкологические, — перевела тему Барлоу, оглядываясь на дорогу.

— Тут все, кто готов сдохнуть, — пожала плечами Арья. Она вытащила пачку синего «Бонда» и предложила сигарету. Руби отказалась.

— Ой, брось. От тебя пахнет табаком и ванилью — знакомый запах, — улыбнулась девушка, тут же зажав сигарету между зубами и нервно прикурив. — Ненавижу зажигалки с колёсиком.

Барлоу усмехнулась и подняла глаза к небу. Арья Говард была не из тех, кто болезненно отреагировал на вопросы о своём диагнозе, потому Руби решила рискнуть.

— У тебя большие проблемы? — тихо спросила она у девушки, которая медленно выпускала дым через приоткрытые губы.

— Да. В меня пытаются впихнуть специальную трубку, через которую будет поступать раствор.

Руби удивлённо взглянула на новую знакомую.

— Я отказываюсь жевать, — озорно улыбнулась та. — Мой брат бьётся в истерике и старается найти способы меня переубедить, но я стою на своем. Мы, к слову, близнецы.

— Наверное, здорово, когда рядом с тобой есть человек, готовый пойти ради тебя на крайности, — пробормотала Руби.

— Это хреново, — честно ответила Арья, вновь затягиваясь. — Потому что ты ради него готов пойти на то же.

— Тебе повезло.

— А тебе? — девушка повернулась к собеседнице.

— Я одна.

— Совсем?

— Так, с мечтами.

— Значит, уже не одна. Я реалистка, но таких, как ты, не проклинаю. Не будь у меня Лео, от этого реализма не осталось бы и следа.

Наступила пауза, воздух вокруг девушек наполнился едким, но таким привычным для обеих дымом.

— Пробуй новое, Руби Барлоу. Мне двадцать, а я в своей жизни вряд ли сделала больше, чем ты. Не старайся оставить след на земле, не будь римлянином, ты и так оставишь, я в этом уверена. Живи. Чувствуй. Тебе нечего терять.

Последняя фраза сработала как резкий тормоз. Тормоз для всей прошлой жизни. Руби вздрогнула, будто от легкого разряда током, по телу побежали мурашки. Эти слова были схожи с ударом в солнечное сплетение — сбили с ног, разрушили сформировавшиеся за годы устои, зародили нечто новое.

Арья кинула докуренную сигарету на асфальт, прижав фильтр ногой, и улыбнулась.

— Еще увидимся.

— Не думаю, — мотнула головой девушка.

— Время покажет, — ухмыльнулась девушка и направилась в противоположную от Руби сторону.

Арья Говард будто с другой планеты. Но в одном она была права — терять нечего.

Руби вытащила из пачки сигарету, закурила и сделала большую затяжку, стараясь пропустить сквозь лёгкие как можно больше дыма. Потом она взяла телефон и набрала маму.

— Я скоро буду, милая, извини, задержалась, — послышалось после пары гудков.

— Я доеду на автобусе.

— Уверена?

— Да, мам. Пока.

Руби смотрела на своё отражение в стекле автобуса и не видела там человека. Она видела смерть.