— Странно. — Герка потёр затылок. — У меня тоже недавно один пропал — из пары, которую я надеваю на тренировку по футболу. Попало от бабушки по ушам, хотя точно помню — в стиралку клал оба носка.

— То-то же. — Голень встал и поскрёб небритую щёку. — И это ещё не всё…

— А что ещё? — Герка поднял глаза на друга.

— Вот не знаю, говорить или нет, потому что, боюсь, ещё подумают: «Вот же старый болван»… — Голень с опаской глянул на Герку, но прочитал в глазах мальчика лишь немой вопрос. — Я сегодня проснулся от странного звука. Даже, вернее, от чувства, что слышу кого-то чужого. Я хвать ружьё — и с кровати…

— Ты никогда не говорил, что у тебя есть ружьё, — удивился Герка.

— Да так, старая белиберданка, одна видимость, а не ружьё, — смутился Голень. — Но с ним спокойнее. Ну вот, бросился я в магазин — вдруг воры. А там никого… На всякий случай спустился в подвал, где у меня стиралка, дай, думаю, проверю, всё равно уже не заснуть… Свет повсюду зажёг — я не большой храбрец, даже когда с ружьём. И нигде ни души. Ну почудилось… Мне в последнее время не очень спится… Поднимаюсь по лестнице и тут ясно слышу негромкий топот. По спине мурашки забегали… А топот такой не крысиный, и не мышиный, и вообще никакой не звериный. Тут вроде что-то шлёпнулось, забормотало, и всё. Я стоял на ступеньке и не смел оглянуться…

— И?.. — Герка от удивления даже рот разинул.

— И вдруг часы пробили четыре утра. — Голень махнул рукой туда, где были стенные часы. — Я тогда обернулся и пригляделся. Сначала вроде как ничего, но тут… я внезапно увидел… — Он сунул руку в карман и вынул наружу… малюсенький — не длиннее, чем в полспички… яркий… фиолетовый… башмачок! — Если б не его цвет, я даже бы не заметил. Он лежал рядышком со стиралкой.

Герка обхватил руками ладонь Голеня, придвинул поближе и уставился на неё. Крохотный фиолетовый башмачок с гнутым носом! Искусно сделанный, ничего не скажешь. Из какого-то мягкого материала. Даже каблучок — и тот есть! Мальчик ткнул в него пальцем и внезапно захохотал!..

— Ты разыгрываешь меня! Хочешь сказать, у тебя гномы поселились?

Голень был явно подавлен и ужасно расстроен.

— Так я и думал, не надо было рассказывать, — тихо промолвил он и сунул башмачок обратно в карман. — Никто не поверит. Я и сам-то себе не верю.

Герке было уже почти двенадцать, поэтому во всякие сказки про гномов, колдуний и Дед Морозов он давно не верил. Но всё-таки ему стало немного стыдно.

— Говоришь, это взаправдашний ботинок? Не игрушечный или, знаешь, не какой-нибудь там… фальшивый? — Герка старался казаться серьёзным, но не мог сдержать улыбку. — То есть он гномий?

Голень присел на стул рядом с Геркой и подтолкнул шарик указательным пальцем. Тот нехотя покатился вперёд и застыл на самом краю стола.

— Не знаю, — уныло ответил Голень. — Откуда мне знать? Может быть, я просто старый болван!

Герка взглянул на человека, который одновременно был ему добрым другом и заменял дедушку, теперь он сидел рядом сгорбившийся, с тёмными кругами под глазами… Мальчика будто пронзило: а ведь Голень, скорее всего, не выдумывает.

— Может, пошуровать в интернете? Что-нибудь всё же узнаем, а?

Внезапно в дверь постучали: тук, тук!

— Эй, алло! Вы там работаете или как? — Кто-то за дверью явно сердился. — У вас обед или ужин?

Голень, будто он до этого спал и его только что разбудили, ринулся открывать дверь и чуть не опрокинул стол. Шарик с грохотом рухнул на пол. Прокатился полметра и — бац! — угодил прямиком в единственную щель, которую хозяин магазина давно собирался заделать…

— Потом вытащим, — кивнул он Герке, который погнался за шаром. — Пора за работу! — И, откинув крючок, распахнул дверь.

За ней стоял насквозь промокший мальчишка, которого раньше никто в городке не видел.

— Наконец-то! — процедил он сквозь зубы и, оттолкнув с дороги хозяина, решительно шагнул в магазин.

3

— Ага, так вот он — тот самый знаменитый супергипер-носочный магазин? — оглушительно поинтересовался молодой темноволосый клиент, поправляя модную причёску, которая была чуть попорчена дождём, и с вызовом швырнул на прилавок свой роскошный рюкзак.

Герка стоял посреди магазина, прикрывая щель в полу, и как ни в чём не бывало таращился в потолок. Голень тихонько проковылял в направлении кассы и взглянул поверх толстенных очков.

— Да, это носочный магазин, — ответил он, кивнув на ровные стеллажи, загруженные носками. — Не знаю, так ли он знаменит, но детских носков у меня в избытке!

— Класс! — Мальчуган шмыгнул мокрым носом и сунул руку в рюкзак. — Вот список того, что мне надо.

Голень взял в руки намокший листок и громко прочитал:

— «Семь пар мужских носков, 42-й размер, семь пар мальчиковых, 38-й размер, пять пар девчачьих носочков и две пары гольфов, 32-й размер». Ага, вроде ясно. А какого цвета? Здесь не написано.

Мальчишка сердито покосился на продавца и буркнул:

— Чёрного.

— Чёрного так чёрного, — усмехнулся Голень.

На прилавок было выложено семь пар чёрных мужских носков, потом семь пар чёрных для мальчиков. Хозяин прошёл к девчоночьему отделу и в некоторой нерешительности оглянулся на мальчика. Тот стоял насупясь, даже растерянно, и во все глаза разглядывал сервант с коллекцией оловянных солдатиков.

— Хм, — кашлянул Голень. Мальчик обернулся к продавцу. — Знаешь, чёрных девчачьих носков-то нет, только цветные. А гольфы только жёлтые, в горошек.

— Жёлтые. — Как будто не понимая, что ему говорят, мальчик кивнул головой, опять отвернулся и, нарочно не замечая Герку, шагнул поближе к серванту с солдатиками. — А этих вы продаёте? Цен почему-то не видно.

— Нет, — ответил Голень, укладывая в один пакет чёрные носки, а в другой цветные. — Это моя коллекция, она не продаётся.

— Всё продаётся, — запальчиво хмыкнул мальчишка и положил перед Голенем новенькую банковскую карту с выпуклыми золотыми буквами. — Главное — условиться о цене.

— А не рано тебе размахивать банковской картой? — Голень взял её на ладонь и прочитал фамилию: «Андреас Королевский». — А вдруг она краденая?

— Никакая не краденая, — обиделся мальчик. — Это карта отца, мне позволено пользоваться…

— Ну прости. — Голень даже немного смутился. Потом он глянул на Герку. Тот стоял без движения. — Но у нас расплатиться можно только наличными.

— Что-о? — опешил мальчишка, он явно растерялся. Вся его спесь мигом улетучилась. — Но… У меня нет наличных. Отец очень спешил, поэтому дал мне карту и велел непременно купить… Я принесу деньги завтра, обещаю, только отец вернётся…

— Тогда и носки заберёшь завтра. — Голень осклабился и сунул оба пакета под прилавок. — Такой порядок. Кроме того, я тебя вижу впервые, и ты сам понимаешь… иначе невозможно.

Мальчик приуныл. Теперь он выглядел обыкновенным городским мальчонкой, у которого не хватило денег на желанную покупку. Вдруг на улице что-то затрещало, дверь приоткрылась, и в неё стал протискиваться огромный розовый зонт, весь в дождевых каплях.

— Людвик! — Зонт кое-как проник в помещение. Следом явилась девочка-невеличка лет пяти в резиновых ботах. Одной рукой она сжимала зонт, а другой держалась за живот. — Людвик, ты врун! Сказал, придёшь через пять минут, а я пи́сать хочу!

Мальчик, оказавшийся Людвиком, сразу же покраснел, как свёкла, схватил девочку за руку и притянул к себе.

— Тс-с, тихо, ты что, минуточку подождать не можешь? — Он сердито тряхнул девчушку. Зонт вывалился у неё из рук и покатился к ногам Герки. — Мы завтра придём. — И, позабыв про зонт, он потащил девочку к выходу.

Герка приник к окну, а Голень кинулся за детьми.

— Эй, назад, куда в этакую мокротý без зонта? — закричал он вдогонку. — Марш назад! Ещё заболеете!

То ли повинуясь окрику (а Голень при необходимости мог быть строгим), то ли побоявшись летнего ливня, дети немедленно развернулись и бросились в магазин. Теперь с них обоих текла вода, а на полу магазина расползлись лужицы.

— Я хочу писать, — пискнула девочка и скрестила ноги. — Больше терпеть не могу!

— Идём, покажу, где уборная. — Голень осторожно взял девчушку под руку и увёл за прилавок. — Мы скоро вернёмся, — добавил он, обращаясь к Людвику…

Людвик ничего не ответил, лишь смахнул с лица дождевые капли и опять уставился на солдатиков.

— Красивые, — проговорил он не то себе, не то Герке и прижал нос к стеклу.

Герка, который до этого момента никак себя не проявлял, подошёл к серванту:

— Ага, Голень говорил: они старинные и очень ценные. Слишком дорогие, чтобы в них играть.

— Голень? — Людвик обернулся к Герке. Их взгляды впервые встретились.

— Иногда ещё мы его зовём Бормотун. Это продавец, — ответил Герка и сделал шаг назад.

В городке очень уважали личное пространство каждого человека, поэтому никто ни к кому не подходил ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Это правило не распространялось только на лучших друзей.

— Ясно. Я — Людвик! — Людвик протянул Герке чуть согнутую руку. Казалось, он не может определиться, хочет ли и дальше оставаться надутым воображалой или стать обыкновенным мальчишкой, который не прочь завести дружбу. — Людвик Королевский.